Мы занимаем столик на втором этаже. Зал большой, и из посетителей всего несколько человек, так что можно поговорить без лишних ушей.
Мы садимся друг напротив друга. Я скрещиваю реки на груди и с вызовом смотрю на мужчину. Вижу, как плотно стиснуты его челюсти, а руки сжимаются в кулаки. Он делает глубокий вдох, на несколько мгновений закрывает глаза.
Мила, чем ты думала? начинает тихо и хрипло, в его глазах я вижу осуждение. Чем ты, черт возьми, думала, Мила, когда в одиночку решала судьбу нашего ребенка, да еще и как?! его голос становится громче, проскальзывают рычащие нотки. Он наклоняется вперед всем телом, ближе ко мне. Неужели ни на минуту не усомнилась в своем выборе?
Я молча отвожу взгляд в сторону, не в силах смотреть в эти ледяные глаза. На самом деле мне становится стыдно. Он прав.
Тебе двадцать восемь, Решетникова. Не двадцать, и даже не семнадцать, чтобы бояться сказать родителям, что залетела. Тебе, черт тебя возьми, двадцать восемь, и многие в твоем возрасте детей уже в первый класс отдают! Так какого, скажи мне, лешего ты поперлась в ту клинику?
Ты мог бы не кричать на меня? резко произношу я.
Да я сдерживаю себя из последних сил, чтобы не схватить тебя за плечи и не встряхнуть хорошенько, выбив из твоей головы всю дурь. Почему ты не сообщила мне, Мил? Неужели думала, что мне не важно узнать о таком важном моменте, как беременность? Неужели думала что я откажусь от ребенка? Господи, хорошо, что я успел
Он вдруг замолкает, глаза расширяются от страха. Смотрит на мой живот. Не двигается. Могу поклясться, что слышу, как работают шестерёнки в его голове. Именно в этот момент я понимаю, что для него этот ребенок почему-то безумно важен. И не имеет значения, что он от меня. Мы же не выносим друг друга, никогда не уживемся вместе, не сможем вместе воспитывать дочь или сына, так зачем он все усложняет и старается сохранить нашу связь?
Или не успел? Мил, скажи, что ты не сделала еще аборт, его голос звучит с надрывом, вся его напыщенность и злость растворяются. Смотрит на меня с надеждой.
Успел, Дань. Как раз вовремя, произношу с трудом. Горло сжало в спазме, все мое тело бросает в дрожь. Я наконец-то начинаю отходить от эмоциональной встряски и зависшей вокруг этого ребёнка неопределенности. Всю неделю меня мучила бессонница, потому что я так и не могла прийти к нужному решению. А сейчас начало отпускать.
Хорошо. Это хорошо, устало выдыхает Даня и откидывается на спинку стула. Почему ты такая дура, Мил? Раз уж так произошло, значит, надо. Ну боялась, что не справишься сама с ребенком, так я же есть. Нянек наняли бы, если хотела бы и дальше на показы свои мотаться. Беременность и восстановление это всего год из твоей жизни. За это время ничего бы не случилось. Неужели не жалела бы потом о своем выборе? Модельная карьера стоит того, чтобы лишиться возможности иметь детей? Кто знает, к каким последствиям привела бы тебя твоя глупость? Бесплодной ведь могла остаться. А улыбка твоего ребенка стоит контракта, из-за которого ты вынесла ему смертный приговор, Мил?
Ты не понимаешь, Дань
Нет, я все прекрасно понимаю, резко перебивает меня, и в его взгляде вновь появляется холод, а в словах резкость. Ты просто эгоистка, которая печется только о себе и не способна никого полюбить. Даже собственное дитя. Хотя что это я? Ты ведь так решила только потому, что этот ребёнок от меня. Был бы от твоего Матвея наверное, визжала бы от радости и сразу помчалась бы скупать детские вещи, да? с горечью спрашивает он.
Я хочу возразить, но не могу. Слезы застревают где-то в груди, дышать становится невозможно. Ведь это то, что мне нужно было услышать. И пусть слова Дани звучат так жестоко, но зато правдиво. Мне нужно было, чтобы хоть кто-то сказал мне, что я совершаю ошибку. Что буду потом всю жизнь жалеть. Возможно, стоило поделиться этим с мамой, она у меня мудрая женщина, но страх страх сделал свое. Подтолкнул меня на край обрыва. А ещё эта глупая злость на себя и Даню за то, что одна ошибка перечеркнула все, над чем я так упорно трудилась столько времени.
Я вдруг задаю себе вопрос: что бы я делала, если бы не получила то чертово приглашение на кастинг? И ясно осознаю, что мне бы и в голову не пришло избавляться от ребёнка. Даже несмотря на то, что беременна я от нелюбимого мужчины.
Глава 11
Я не хочу, чтобы Даня видел мои слезы, поэтому хватаю свою сумочку и поднимаюсь со стула, не в силах больше сдерживать всхлипы, которые рвутся наружу.
Куда собралась? Кравцов резко встает со своего места, в одно мгновение оказываясь рядом со мной и хватая меня за локоть, не давая сделать и шагу.
Я окидываю его гневным взглядом. Как же бесит! Неужели не может оставить меня в покое хоть на несколько минут? Строит из себя такого правильного, но при этом не упустил возможности воспользоваться мной, когда я ничего не соображала.
В уборную. Отпустишь? Или, может, со мной хочешь? произношу с вызовом, желая как можно быстрее оказаться подальше от него.
А почему бы и нет? Он улыбается с издевкой и подталкивает меня в сторону лестницы. Если ты решила сбежать от меня и вернуться обратно, то зря, яростно шепчет мне на ухо, пока спускаемся на первый этаж. Можешь даже не надеяться на это, его голос подобен стали, и от того тона, с которым он разговаривает со мной, мне хочется спорить с ним до бесконечности. И делать все наперекор. Как раньше.
Не будь идиотом, моя верхняя одежда осталась на вешалке рядом с нашим столиком, а на улице мороз. Я никуда не собираюсь сбегать, с раздражением произношу я.
Я не доверяю тебе, Решетникова, поэтому смирись с тем, что теперь я буду очень плотно участвовать в твоей жизни. Пока не родится ребенок.
Ага, конечно, мечтай.
Спасибо, что провел до заветной двери, не мог бы ты отпустить меня? пытаюсь вырвать из его крепкой хватки свою руку.
Сумку, кивком указывает на сумочку на моем плече.
Что? смотрю на него с недоумением.
Сумку свою мне оставь и можешь идти.
Ты сумасшедший? в моем голосе проскальзывают истеричные нотки. На мгновение я забываю о том, что еще несколько минут назад собиралась проскользнуть в уборную, чтобы вдоволь нареветься, а потом умыть лицо и как ни в чем не бывало вернуться к Дане и к нашему разговору.
Слушай сюда, Мила. Я делаю шаг назад, смотря в злое лицо Кравцова. Он наступает на меня, и я оказываюсь зажатой между холодной стеной и его теплым телом. Полчаса назад ты чуть не убила нашего с тобой ребенка, поэтому с этого момента я абсолютно тебе не доверяю. А зная тебя, могу предположить, что ты можешь вытворить что угодно. Даже наглотаться таблеток. Поэтому дай мне эту чертову сумку и иди. Я дам тебе ровно пять минут. Не выйдешь сама зайду за тобой.
Мне не нравится все это. Не нравится, что теперь Даня превосходит меня силой, давит свой энергетикой. Раньше его угрозы вызывали во мне лишь смех, сейчас же почему-то по спине проходится холодный озноб. Потому что я вдруг понимаю, что с таким Кравцовым, скорее всего, в игры играть не получится. Я абсолютно не знаю его. Может, он стал каким-то криминальным авторитетом и топит в лужах котят?
Но
Искушение слишком велико. Господи, мне же так не хватало этих перепалок. Когда искры из глаз и кровь в венах кипит. Когда злишься до дрожи во всем теле, хочешь придушить самодовольного болвана собственными руками, но получаешь удовольствие от того, как он ловко отражает все твои нападки, а темными ночами придумываешь новый план мести.
До этого момента я и не осознавала, что скучала по всему этому. С мужчинами, с которыми я встречалась, было все так ровно и однообразно. Мило, романтично, хорошо и без эмоциональных качелей.
Не то что с Даней.
Он не отрываясь смотрит на меня своими необычными глазами, я чувствую его горячее дыхание на своём лице, а ещё практически осязаю его нервное напряжение. Не так уж он уверен в себе, как хочет показать. Мимо проходят несколько работников ресторана, бросая на нас заинтересованные взгляды. Наверное, со стороны кажется, словно Кравцов собирается убить невинную девушку.