Я сказал киту, чтобы он сначала вез нас в Гад-дазару. Так смертные называли место, на многих других языках звучавшее как «огонь-под-водой». Это близко, и там есть акведук, который позволит мне поговорить с Бабушкой. Она поможет увидеть дом, выяснить, есть ли там Тарен, узнать, случилось ли с Бенаисом-арайком что-нибудь такое, что могло привести к нашей с тобой смерти. Ну или почти смерти.
Хороший план, ответила Зиде, взяла его руку в свои ладони и сказала: Все очень печально.
Каи фыркнул в ответ на это преуменьшение и положил голову ей на плечо.
Они знали, что крайне неразумно появляться при дворе в год Зарождающегося мира, когда шло обновление коалиции, но столь же неразумным стало бы решение не откликнуться на призыв Башата.
И все шло так хорошо, добавил Каи.
В самом деле? В голосе Зиде прозвучало сомнение, но он не стал ее прерывать. Ты помнишь, где находился, когда все произошло?
Каи напряг память. Он знал, что они с Зиде находились в старом дворце в Бенаис-арайке. И что Тарен там не было. Она скрывала свои намерения, хотя Зиде могла о них знать. Но последние воспоминания старого тела оставались невнятными и ускользавшими.
Летний павильон. Ночь. Большой бассейн с водяными лилиями.
В нем? озадаченно спросила Зиде. Почему?
Нет, рядом, с раздражением ответил Каи. На диване. С Башатом.
Зиде вздохнула:
И теперь мы здесь.
Ты не знаешь. Ты не знаешь, что это сделал с нами именно он. В любом случае Каи не собирался с ней спорить, он слишком устал. И его обуревали сомнения, и не важно, хотел он их признавать или нет. А где была ты?
В наших комнатах в Доме Бенаис, так мне кажется. Она тряхнула головой, и ее мягкие косы коснулись щек. Планирование, выбор времени Если только у них не было способа держать тебя без сознания в тот момент, когда нанесли удар, а для этого им пришлось бы подготовиться заранее
Каи не мог перестать думать о пруде с лилиями и жемчужине в своем сердце, последнем воспоминании. О том, как он лежал на шелковых подушках под усыпанным звездами небом, в мерцавшем свете лампы в самом красивом дворе, в самом знаменитом дворце, в новом центре мира.
Улыбка Башата, когда он протянул Каи кубок с вином. Ночь казалась сияющим воспоминанием, теплым и нежным, точно мерцание света в темной воде на лепестках белых цветов. Этот образ представал перед ним настолько чистым и являлся к тому же подозрительно последним момент, когда все стало неподвижным и черным.
Он легко мог представить темное зеркало в этой сцене, нечто вроде перевернутого образа в затененной воде бассейна.
Должно быть, Зиде почувствовала, как в нем растет напряжение, и провела рукой по длинным локонам его волос, пытаясь их распутать.
О чем ты думаешь, Каи?
«Возможно, я оказался легковерным глупцом, думал он, и в этом состояла моя главная ошибка».
Есть способ поместить жемчужину в сердце, не спрашивая согласия. Я не уверен, что такое получится со смертным, но со мной Если бы жемчужину заранее сделали, а затем растерли и растворили в воде или вине И если бы я это выпил Потребовалось бы некоторое время для ее формирования, и все зависело бы от многих вещей. Но такая возможность существует.
И? Он услышал тревогу в голосе Зиде.
Если кто-то это сделал, если он использовал жемчужину, чтобы подчинить меня своей воле, а потом утопил У него перехватило горло. Если все произошло именно так
О Каи.
В голосе Зиде прозвучало слишком много сочувствия, и он заставил себя рассмеяться. Однако у него получился лишь сардонический хрип.
Я начинаю думать, что смертного наследного принца, пожелавшего водить компанию с демоном в человеческом обличье, нельзя считать тем, кто полностью заслуживает доверия.
Зиде снова вздохнула:
Ты так думаешь? Но первый из тех, кого мы встретили, его заслуживал.
Каи горько улыбнулся:
Он был исключением.
Прошлое: начало
Мне снится сон о мире, каким он был: Санейи-арайк и сто караванов в дне пути от севера с шелками, ледяным вином, янтарем и книгами, плывущие по каналам баржи из портов Аркайи с сокровищами и диковинами архипелагов. Люди, знакомые и чужие, купцы из Нибета, ученые Эналина и дипломаты, моряки из Эрати и Палма и даже одинокий Король Травы с далекого запада. Еда, музыка, смех.
Они говорят, что сатирик Саласи видел будущее и выпустил всех птиц из клеток в саду форума. Но все они упали с неба, когда прозвучал голос из Колодца Иерархов.
Письмо, найденное в архивах Бенаис-арайка, написанное неизвестным автором, уцелевшим после битвы в Санейи-арайкКаи находился в смертном теле Энны всего два полных времени года, когда разбудил своего кузена Адени, прыгнув на него сверху. Адени застонал и попытался защищаться подушкой и острыми локтями от Каи, который активно размахивал руками.
Прекрати! Ты сломаешь кровати! прошипел Адени.
Каи вцепился в направляющую веревку, которая фиксировала койки у брезентовой стены. Рассвет еще только начинался, и косая крыша огромной палатки Кентдессы Сареди высоко у него над головой все еще оставалась в глубокой тени. Свет, падавший в вентиляционные отверстия, где стабилизирующие канаты проходили сквозь брезент, по-прежнему был темно-серым. Каи постарался говорить тихо, чтобы не разбудить остальных спавших рядом.
Вовсе нет! Давай вставай, иначе мы опоздаем!
Ладно, ладно. Адени сел и ударил его подушкой.
В ответ Каи лишь рассмеялся и стал спускаться вниз мимо спавших смертных кузенов.
В этой части загородки было особенно темно, шторы, служившие стенами, не впускали утренний свет, поднимавшийся с нижнего уровня шатра.
Но даже в смертном теле Энны Каи видел картины, украшавшие каждый участок шкур или брезента: истории предков, яркие цвета которых мерцали в тусклом свете. Вечером, в отблесках свечей, казалось, будто они двигаются, и иногда Каи не мог оторвать от них завороженного взгляда, как и его кузены. Это немного напоминало прежний дом с его менявшимися подземными пейзажами.
Каи спрыгнул на пол шатра. Наверху Адени разбрасывал одеяла, но все остальные продолжали спать и храпеть.
В других частях шатра люди уже проснулись. Где-то рядом стучали глиняные чашки, и Каи слышал далекие голоса. Он покопался в сундуке со своими вещами и сменил легкую ночную сорочку на тунику, штаны и вышитый плащ. Теплый сезон не предполагал более тяжелой верхней одежды; в отличие от смертных он не чувствовал холода, но капитан клана сказал ему, чтобы Каи старался, насколько возможно, походить на своих кузенов в знак уважения к останкам Энны. Он нашел свои ботинки, спрятанные под самой нижней койкой, которую сейчас занимала сопевшая тетя Ланиа, и, прихватив их, выскользнул сквозь приоткрытые шторы.
Он зашагал по проходу между спальнями к обеденной зоне. Широкое круглое пространство занимали жаровни, наполненные углем для котелков с кашей из проса и чайников с горячей водой для чая с козьим молоком. Каи сел на циновку и к тому моменту, когда появился Адени и плюхнулся рядом, успел надеть башмаки.
Дядя Гуарди наполнил котелки из большого котла и принес их на кухню. Передавая Адени порцию каши, он сказал:
Каи-Энна, хочешь это? Он протянул ему тарелку с остатками вчерашней трапезы, главным образом кусочками сушеного козьего мяса, приправленного сиропом сорго и острыми специями.
Да, пожалуйста, дядя. Каи с радостью взял тарелку.
Он мог очень долго не есть возможно, даже половину сезона, но все же не воздерживаться от пищи было лучше, и к тому же ему нравился ее вкус и структура.
Интересно, а почему остатки достались Каи-Энна, а не мне? с набитым ртом осведомился Адени.
На взгляд Каи, причина состояла в том, что он являлся единственным демоном в клане Кентдесса и одним из самых молодых в Сареди. Сейчас сто демонов было разбросано по разным шатрам кланов, разбивших здесь лагерь, и еще больше в кланах, которые направлялись на юг.