С Давидовскими бились не шутя.
Две дюжины тогда Израильтян
Не за понюшку табака пропало.
Вонзили люди острые мечи,
Болтавшиеся вроде как для вида,
Друг другу в бок без видимых причин,
Но это оказался лишь почин,
Когда наружу вырвалась обида.
То место было названо Хелкаф
Хаццурим, что у пруда в Гаваоне,
Где кровью обагрилась зелень трав
От игрищ зверских. Рыцарский устав
В то время ещё не был узаконен.
А после, разделившись по родне,
Укушенные точно мухой шпанской,
Дрались уже по-взрослому вполне
Ведь там где двоевластие, стране
Не избежать кошмар войны гражданской.
Наказан был начальник Авенир
И слугами Давида бит нещадно.
Плевал народ на маршальский мундир,
Что нацепил тот красный командир,
Бранили его руганью площадной.
Брат Иоава, лёгкий Асаил,
Чьи ноги были как у серны в поле,
Гнал Авенира. Из последних сил
Тот убегал, но встал вдруг и спросил:
«Ты Асаил, брат Иоава что ли?
Так отклонись ты от следов моих
Налево иль направо в услуженье
За дружбу с братом. Бей, гони других,
Лупи того, кто чином не комбриг,
Возьми себе его вооруженье.
Отстань ты от меня, покуда цел,
Ну, что ты прицепился, как зараза.
Убить тебя негоже мне, пострел».
Но Асаил отстать не захотел,
И повторялось это всё три раза.
«С каким лицом я к брату твоему
Явлюсь, и где подобное бывает?
Вернись немедля к дому своему,
То мой приказ. Сошлю на Колыму.
Я за неподчиненье убиваю».
И со словами этими назад
Внезапно повернул копьё сын Ниров
И Асаила просто нанизал
За то, что тот не выполнил приказ,
Не рассмотрел петлички на мундире.
Упал и тут же умер Асаил
Косулей, вдруг нарвавшейся на вилы.
Кто мимо шёл, как вкопанный застыл.
Так многих от бессмысленных могил
Спасла тогда кончина Асаила.
Два брата павшего, Авесса, Иоав
Преследовали дальше Авенира.
Сказать ему хотели Ты неправ
И, крови Асаиловой взалкав,
Вампиром осквернил ты честь мундира.
Догнали братья Авенира. Войск
Его состав сплошь Вениамитяне,
Готовые вступиться за него.
Задумались тут братья Что с того
Чья сила в новой сече перетянет?
И Ниров сын прозрел в тот поздний час,
Воззвал с холма: «Ответьте мне, доколе
Всех пожирать меч будет всякий раз?
Доколе братьев ваших, то есть нас,
Вам бить как стёкла битою бейсбольной?
Иль вам не знать последствия войны
Гражданской? Склоки, лагеря, доносы
А вы, как по указке сатаны,
Из-за разборок отроков, шпаны
Лупцуете нас так, как бьют гундосых».
Сей довод Иоава убедил
И он сказал: «Жив Бог! А это значит,
Когда б ты утром это говорил,
Остался бы живым брат Асаил,
И ход событий шёл совсем иначе».
Трубою Иоав тут затрубил,
Остановил в момент крутую сечу.
И если кто кого недорубил
С того, что очень руку натрудил,
Меч отложил, но очень недалече.
Сраженье прекратилось. Авенир
Пошёл в Маханаим (иль в Маханаим?),
Потери по приходу оценил,
И триста шестьдесят, из бывших с ним,
Включил по смерти в список поминальный.
Из слуг Давида двадцать полегло,
Включая скорохода Асаила,
Что бросился за недругом вдогон.
Незнание петличек и погон
В тот день злосчастный отрока сгубило.
А что достопочтенный Иоав?
Добавил Авениру геморроя.
Родного брата в драке потеряв,
Израилю зато накостыляв,
Вернулся он в Хеврон почти героем.
Ещё бы, восемнадцать к одному
Имел он преимущество в убитых.
Военный гений что ли, не пойму,
В статистике подобной потому
Есть ряд вопросов, для меня открытых.
Зачем сын Ниров в эту драчку влез?
Явился в Гаваон с какой печали?
Как мог иметь подобный перевес
Его противник милостью с небес?
Одну ведь Академию кончали.
Глава 3. Лицемерие Давида
Продолжалась меж домами распря.
В той соревновательной борьбе
Дом Давида рос и укреплялся,
А Саула дом топырил пальцы
И весьма с натуги ослабел.
Родилось в Хевроне у Давида
Шестеро сынов от разных жён.
Не впустую тратил он либидо.
В начинаниях любых, как видно,
Бережёный Богом бережён.
Первенца ему Ахиноама
Изреелитянка принесла.
Вслед другие отличились мамы -
Шестеро сынов, не так уж мало,
Ползунков одних куча мала.
Первенец Амнон, задира самый,
Всех сильней был в играх до поры.
В бесконечном гаме полигамном
Каждый от своей конкретной мамы
Бились дети за царя горы.
В доме же Саула, где творился
Хуже дедовщины беспредел,
Авенир зарвался от амбиций
И наложницу Саула Рицпу
Между делом как-то поимел.
Царь Иевосфей, что был назначен
Авениром на высокий пост,
Будучи взбешён и озадачен
Тем, что сделал их армейский мачо,
Пиночету задал свой вопрос:
«Как посмел к наложнице Саула
Ты войти?» Обидные слова
Он в ответ услышал. Как из дула
Гневом Авенировым пальнуло:
«Разве я собачья голова?
Милость я царя Саула дому
Оказал, знакомым и друзьям,
Защитил чертог твой от погрома.
Что же мне, всех войск твоих Главкому,
К женщине уже войти нельзя?
Или, может быть, мне надо пропуск
У тебя выписывать на вход
В огород, где опустели тропы
И плоды вот-вот готовы лопнуть?
Нынче ты, недальновидный жмот,
В грех мне ставя пошлое либидо,
Резанул связующий ремень.
Дружба наша сделалась фригидной.
И как клялся наш Господь Давиду,
Обещаю я ему в сей день:
От Саула передам Иуде
Царство и поставлю на престол
Я Давида». Видно, долго думал
Авенир до этого, покуда
К выводу подобному пришёл.
И не мог Иевосфей на это
Возразить ни слова, ибо он
Хоть и царь, а трус был несусветный,
Не имел в войсках авторитета,
И не лез, как дурень, на рожон.
Авенир послал послов к Давиду,
Чья земля там так велел спросить -
Ведь де-юре этого не видно
Подошёл к вопросу он солидно
Перед тем, как руку предложить
И сказать: «Давид, союз со мною
Заключи. Мне в силе равных нет.
Будет впредь рука моя с тобою.
Обратит она к тебе без боя
Весь Израиль» Этот аргумент
Был сильнее прочих малохольных.
«Я союз с тобою заключу
Отвечал Давид с условьем только,
Мелхолу мне приведи на зорьке,
Дочь Саула, я с неё торчу».
Сам послов послал к Иевосфею
Так сказать: «Ведь ты ей будешь брат,
Мелхоле. Жену мою, скорее
Чем я сделаю её трофеем,
Добровольно мне верни назад.
Дочку за сто краеобрезаний
Филистимских отдал мне Саул,
За неё играл я на тимпане,
Ублажал сатрапа на диване
И оруженосцем спину гнул».
И послал Иевосфей от мужа
Мелхолу взять через десять лет,
Что они прожили душа в душу
С Фалтием. От слёз совсем опухший
Шёл тот за супругою вослед,
Уводимою назад к Давиду.
Прекратил начальник тот детсад -
Авенир прогнал без волокиты
Мужика, пока Давида свита
Не убила мужа-гордеца.
Фалтий понял всё и возвратился.
Авенир созвал всех глав семейств
Израиля, с речью обратился:
«Не бегу от ваших я петиций,
Присланных ко мне из разных мест.
И вчера, и много раньше даже,
Третьего, четвёртого аж дня,
Вы меня просили вас уважить -
Дать царём Давида. Просьбы ваши -
Руководство к действу для меня.
Израиля всех старейшин знатных
Здесь созвал я не гонять чаи,
Выберем Давида мы приватно
Самодержцем и уйдём обратно
Почивать спокойно на печи».
Вениамитянам те же речи -
Мол, Давиду следует отдать
Царский трон вещал Главком при встрече.
Если стал бы кто ему перечить,
Рисковал умолкнуть навсегда.
Не давали в те года присягу
Самодержцу и не шли сквозь строй,
Кто кого главней, решали сами.
От царя отступник, по Писанью,
Получился чуть ли не герой.
Проведя с десятка два собраний,
Авенир к Давиду в стан спешит
Передать ему от всех окраин,
Как его желает весь Израиль,
Дом Вениаминов аж дрожит,
Помнит, как в прудах Давиду верный
Иоав ввалил им наперёд.
Так щенки побитые, наверно,
Впредь себя ведут вполне примерно,
Когда мать им холку надерёт.
И пришел в Хеврон военачальник.
Двум десяткам бывших с ним людей
Пир Давид устроил в лучшей чайной,
Струнами наложницы бренчали,
Ничего не жалко для друзей.
Дали обещанье люди клира
Под ружьё поставить весь народ.
После слов подобных Авенира
Отпустил Давид, ушел тот с миром,