Да, история, вздохнул Монтрэ. Обычно увлечения женщинами дорого обходятся для кошелька, а тут
Что вы имеете в виду, Жиль? усмехнулся Мишарин. Дамы вправе рассчитывать на знаки внимания, разве нет?
О Василий, разумеется, это так, но ведь любовь, о которой они так любят болтать, не должна зависеть от звона монет. Вижу, вы не согласны, я сейчас попробую объяснить.
Извольте, друг мой!
Я не стану говорить за всех дам, боже меня упаси, но! Но господа, иные из них, начитавшись сентиментальных романов и находясь в ударе нежных чувств, дарят тебе ночи страсти, пылкие письма и ещё чёрт знает какую околесицу. Но проходит время, и вот уже начинается игра прагматизма и пересчёт активов!
Рихотин наблюдал за графом Порядиным. Было очевидно, что разговор ему неприятен, при первых измышлениях Монтрэ на лицо Ивана Францевича набежала густая тень, он откинулся на спинку кресла и вновь закурил сигару. Между тем Монтрэ не замечал его раздражения:
Теперь все ваши подарки и презенты оцениваются. Потом сравниваются с подарками, полученными более удачливыми подругами, и, если вы не русский князь, осыпающий любовницу бриллиантами, вы уже видите надутые губки, потухший взор, иногда даже слегка припухшие от слёз веки Только не пытайтесь понять или, боже вас упаси, спрашивать о причине испорченного настроения! Никогда вам ничего не скажут прямо!
Вы сгущаете краски, Монтрэ!
Я? Ничуть не бывало! В конечном итоге, если подсчитать затраты, знаете, что выходит?
Что же?
Когда я ещё жил в Париже, на улице Вотрель был превосходный бордель. Говорят, сейчас он совсем испортился, и в этом вина этих отвратительных и скучных санкюлотов. Так вот там любая девушка была честнее
Будьте осторожны в выражениях, Монтрэ, глухо произнёс Порядин.
Простите, граф. Я закончу свою мысль. Там ты знал, за чем пришёл и за что платишь. Впрочем, и цена оговаривалась заранее. На мой взгляд, это честнее, он криво ухмыльнулся.
Господа, разрядил обстановку Мишарин, господа, давайте примемся за ужин!
Простите, господа, но мне пора, поднялся Порядин. Я только что вспомнил об одном незавершённом деле.
Рихотину было очевидно, что это предлог. Справедливости ради стоило признать, что и ему самому Монтрэ был отчего-то неприятен. Решение пришло молниеносно. Он поднялся вслед за Порядиным:
Господа, мне очень жаль, но и мне уже пора. Утром неотложные дела, и мне необходимо отдохнуть. Граф, обратился он к Порядину, вас не затруднит подвезти меня до Екатерининского канала? Если не ошибаюсь, ваша карета стоит у подъезда?
Разумеется, не затруднит. Честь имею, господа!
Мишарин поднялся:
Андрей! Неужели и ты с нами не отужинаешь?! Ведь не виделись с самой этой чёртовой баталии!
Прости, Василий! Нога чего-то совсем разболелась, соврал Рихотин. Надобно прилечь. Не рассчитывал, что у тебя гости, прости, из меня теперь невесёлый собутыльник, он грустно улыбнулся и на прощанье обнял Мишарина.
Дверь за ними закрылась, и, уже спускаясь по лестнице, Рихотин вдруг вспомнил, что князь Бренверн, о котором упомянул в разговоре Порядин, это давний друг отца. А ещё он вспомнил, что князь уже лет десять живёт во Франции.
ГЛАВА 5. В КОТОРОЙ РИХОТИН ЗАПОЛНЯЕТ ПРОБЕЛЫ
Когда Рихотин вышел на улицу, граф отдавал распоряжения кучеру. Через несколько минут он опустился на сиденье напротив, гулко ударил в стенку, и они тронулись. Копыта лошадей ритмично стучали по мостовой, карету приятно покачивало на английских рессорах. Было свежо, спокойно и как-то комфортно. Несмотря на то, что и он сам, и Порядин молчали, молчание не висело в воздухе тяжёлой свинцовой тучей, а было органичным и совсем не давило. Рихотин расстегнул сюртук и положил цилиндр и трость рядом на сиденье. Перчаток снимать не стал, и это обстоятельство не осталось незамеченным. Порядин кивнул на руку:
Ранение?
Да, граф. Турецкое ядро.
Порядин прищурился и протянул руку:
Предлагаю без церемоний и титулов. Раз уж мы четверть часа назад пили с вами шампанское.
Конечно, Иван Францевич, улыбнулся Рихотин, пожимая руку, я и сам хотел предложить.
Надеюсь, наша глупая болтовня вам несильно докучала? Мне показалось, мы спутали вам карты, вы ведь пришли повидаться с товарищем?
Вовсе нет, улыбнулся Рихотин. Даже более того, я рад, что застал у Мишарина компанию.
Вот как? вскинул брови Порядин.
Да, думаю, окажись он дома один, я до сих пор бы слушал вопросы о своём здоровье.
Они рассмеялись. Иван Францевич смеялся одними губами. «Как странно, подумал Андрей, глаза как будто от другого человека!» Серые, излучающие какую-то не то грусть, не то сосредоточенность. Высокий ворот сюртука очерчивал скулы, белоснежный шейный платок придавал внешности Порядина торжественности и глаза Холодный взгляд много пережившего человека. Он завораживал. Ни улыбка, ни смех никак не отогревали внешности графа, и Рихотину вдруг подумалось, что именно такие мужчины должны очень нравиться дамам.
Признайтесь, Иван Францевич, ведь у вас нет никаких дел? Думаю, ежели бы вы не ушли, уже утром господина Монтрэ мог бы навестить ваш секундант.
Вызвать Жиля?! Полно вам, Андрей Васильевич! Он прекрасный человек, мы знаем друг друга сто лет! Точнее, двадцать, он вдруг помрачнел. Я познакомился с ним в Париже в восемьдесят девятом. Тогда он был маркизом. Маркизом де Монтрэ.
Вы были в Париже во время революции?
Я прожил там четыре года. Мой отец состоял при посольстве. В девяносто третьем мы уехали. Мне было семнадцать, Жилю тринадцать. Я часто бывал у них в доме, наши семьи дружили.
Теперь уже нет? спросил Рихотин и тут же понял, что вопрос бестактен.
Теперь нет Порядин вздохнул. Теперь нет у Монтрэ семьи. Старшего брата безумная толпа разорвала прямо в саду Тюильри, отца гильотинировали спустя две недели. Жиля мать увезла в Вену, они прожили там десять лет. Затем она умерла, а Монтрэ был вынужден вернуться во Францию под чужим именем.
Рихотин переваривал услышанное. Человек аристократического рода лишается всего семьи, родины, имущества В своей стране его ждёт смерть в случае разоблачения, но тем не менее он решается. Решается вернуться в самое дикое время, когда Францию раздирают оголтелые фанатики, за малейшее подозрение гильотина. Что стоит за этим решением? Авантюра совсем ещё молодого человека? Или? Интересный человек этот Монтрэ. И сколько таких интересных людей теперь в Петербурге? А в России?
А как же вы? Вы остались в Париже?
Порядин нервно дёрнул щекой.
Да что вы, граф Разве это было возможно? Он, казалось, отрешился от происходящего, взгляд уставился в темноту петербургских сумерек, и замолчал. Наконец так же отрешённо продолжил: Мы жили недалеко от площади Людовика. Вы бывали когда-нибудь в Париже?
Не приходилось.
Это был прекрасный город! Булочник из лавки напротив каждое утро угощал меня свежим хлебом. В уютных садиках цвели гортензии и лилии. Их запах перемешивался с запахом хлеба! Роскошные четвёрки лошадей, золочёные кареты и ливрейные слуги, дамы в дорогих туалетах, страусиные перья, бархат и кружево! Вокруг особняки придворных, банкиров и ювелиров! Первые фамилии Франции. Роскошь и высокомерие, приправленные снобизмом и исключительностью. Мне, четырнадцатилетнему недорослю, тогда казалось, что это навечно. Отец дружил с министром финансов, министром полиции, у нас часто бывали банкиры. Мне было интересно их слушать и, надо сказать, помогало освоить язык. Я часто вспоминаю то время оно даёт мне понимание случившейся трагедии
Знаете, Иван Францевич, мне было бы весьма интересно послушать, проговорил Рихотин. Как вы понимаете, я был в совершенно нежном возрасте в то время, да и сейчас, к своему стыду, так и не могу разобраться. Пока служил на флоте, мне не было никакого дела до Бонапарта и его переустройства Европы, меня занимало лишь количество фрегатов в турецких эскадрах да количество пушек, способных дать бортовой залп, он улыбнулся. А в Петербурге только и разговоров об императоре Франции! Одни наперебой расхваливают его талант полководца, называют «свежей кровью Европы, влитой в её дряхлеющее тело», в салонах только и слышны его «свобода, равенство, братство». Революцию считают за благо