Одинцов был этому очень рад. На Черное море он ехал с тяжелым сердцем, и встреча сразу с двумя старыми приятелями стала для него подарком судьбы.
Со стороны наблюдая за тем, как доктор Кукушкин справляется с обязанностями судового кока, Одинцов коечто вспомнил. Попросив Машкова подождать, он сбегал к машине, откопал в багажнике свою сумку, порылся в ней и, найдя искомое, вернулся к мангалу.
Удачно получилось, сказал он. Знать не знал, что встречу тебя, а подарок купил. Увидел просто не смог удержаться. Возьму, думаю. Грех, думаю, не взять на память о старом друге.
Подарок? Кукушкин перевернул над углями последний шампур и выпрямился. Подарки я, признаться, люблю. Только боюсь, подарочек, как обычно, с подвохом.
Ну-ну, сказал Одинцов, кто старое помянет
Действительно, поддакнул Машков, взрослые же люди!
На его крючконосой физиономии застыло нарочито постное выражение, наиболее, по его мнению, подобающее серьезному человеку, но в глазах, как встарь, плясали веселые чертики.
Это судьба, сказал Одинцов, протягивая доктору пакетик, который до сих пор прятал за спиной.
Кукушкин с опаской принял подношение и посмотрел на этикетку.
Соус «Тысяча островов», прочел он вслух, Минский маргариновый завод Ты что, был в Белоруссии?
В Москве, уточнил Одинцов. Купил в киоске возле метро. Хотел сразу употребить, а потом присмотрелся нет, думаю, нельзя, вещь памятная, именная Ну, будто знал, что тебя встречу!
Подвох есть, нюхом чую, задумчиво проговорил Кукушкин, разглядывая вполне обыкновенный пластиковый пакетик с соусом, а вот в чем он, не пойму. Не мог же ты опуститься до того, чтобы подсыпать туда слабительного! Тем более что я сначала заставлю тебя попробовать и только потом отважусь взять это в рот
Бойтесь данайцев, дары приносящих, подлил масла в огонь Машков.
На обороте посмотри, посоветовал Одинцов.
Кукушкин перевернул пакет и стал читать то, что было крупным шрифтом напечатано на обороте.
Котлета начал он и замолчал, изумленно задрав брови. Чего?!
Что, что такое? заволновался Машков. Он отобрал у Кукушкина пакет, глянул и начал, обхватив руками живот, медленно садиться на землю.
Убил, плачущим голосом сообщил он Одинцову. Без ножа зарезал!
Котлета «Капитан Кук», нашел в себе силы дочитать надпись до конца ошеломленный Кукушкин. -мое, две точки сверху! Признавайся, Одинец, где тебе это сфабриковали?
Одинцову стоило немалых трудов доказать, что он действительно купил соус с людоедским рецептом в киоске, не имея в виду ничего предосудительного. Причем у него сложилось вполне определенное мнение, что поверили ему не потому, что он был так уж убедителен, а единственно потому, что ни Кук, ни Машка не считали его способным на такой технически сложный розыгрыш. К тому же он и впрямь не мог заранее знать, что на новом месте службы столкнется с капитаном Куком, а посему после продолжительных, то и дело прерываемых хохотом дебатов на его счет все-таки было записано честно заработанное очко.
Засим, оставив вооруженного продукцией белорусских кулинаров Кукушкина наедине с начавшими испускать умопомрачительный аромат шашлыками, они прогулялись к обрыву, под которым плескались волны Новороссийской бухты. Над обрывом с пронзительными криками кружили чайки, ветер трепал и ерошил кустики сухой травы, укоренившейся в трещинах каменной скалы. Внизу, волоча за собой пенные усы, шел в порт со стороны внешнего рейда быстроходный моторный катер. На корме трепетал, вытянувшись в доску, военно-морской флаг, и даже сверху было видно, как сверкают на фоне черных кителей шитые золотом погоны. Позади них высилась недостроенная, но притом давно обжитая дача кавторанга Машкова; между ними и дачей расположилось похожее на скворечник дощатое строение с односкатной крышей. Данное сооружение было обращено дверью к бухте: Машка по максимуму использовал преимущества своего бесплодного, да к тому же находящегося под угрозой обрушения участка, поставив даже сортир таким образом, чтобы, сидя в нем, при желании можно было вдоволь насладиться морским пейзажем.
Пейзаж и впрямь был хоть куда. Практически из любой точки на дачном участке кавторанга были видны и море, и скалы, о подножия которых разбивался пенистый прибой, и дальний каменный мыс с белой башенкой маяка. Крутая каменистая тропка, которую так и подмывало назвать козьей, петляя, сбегала по отвесному обрыву к крошечному галечному пляжу.
Порывшись в кармане потрепанных, вылинявших добела джинсов, Машков выудил оттуда пачку сигарет и протянул ее Одинцову. Тот отрицательно покачал головой:
курил он нечасто, перерывы между двумя сигаретами у него составляли от получаса до нескольких месяцев еще одно качество, которому завидовали все, кто был знаком с капитаном третьего ранга Одинцовым. Тогда Машков закурил сам.
Вон там примерно, сказал он, указывая дымящимся кончиком сигареты на раскинувшуюся внизу бухту. Видишь, где вода посветлее? Там отмель, глубина метров десятьдвенадцать. На краю отмели лежит буксир старый, еще с войны. Мы его в прошлом году нашли, отметили на карте. Хорошее место молодняк натаскивать и не глубоко, и не мелко, и видимость неплохая, и вообще, как говорится, все угодья. Вот там старшину и пришили.
Я вижу, тебе эта история не дает покоя, заметил Одинцов.
Поставь себя на мое место, пожал загорелыми плечами кавторанг. Я уж не говорю о шишках, которые посыплются на мою голову, если этому прокурорскому капитану удастся упечь парня за решетку. Взыскания, пятно на знамени части это все, брат, можно пережить. Но парню-то каково?! А это, понимаешь, не хрен с бугра, а мой боец. А с сегодняшнего дня, между прочим, еще и твой. Ты, конечно, ответственности за него не несешь
Не дави на психику, оборвал его прочувствованную речь Одинцов. А почему, кстати, ты так уверен в его невиновности?
Потому что он физически не мог этого сделать, быстро ответил Машков. Ну, ты-то ведь не сухопутная крыса и должен понимать разницу между опытным бойцом нашего отряда и новобранцем! Не мог салага опередить старшину, и заряд спереть не мог. Теоретически все возможно, но на практике осуществить это труднее, чем взлететь, просто размахивая руками.
Я вижу, у тебя имеется собственная версия, сказал Одинцов. Этот разговор его тяготил, поскольку обещал в перспективе массу неприятных и утомительных хлопот.
Версия не версия, а так Машков одновременно пожал плечами и развел руками. В общем, сдается мне, что там был кто-то третий, посторонний, кому находиться там вовсе не полагалось.
Киллер, с легкой насмешкой предположил Одинцов.
Я об этом думал, совершенно серьезно отозвался кавторанг. И пришел к выводу, что старшина второй статьи Лопатин не такая важная птица, чтобы ради его устранения нанимать киллера, который чувствует себя под водой как дома, умеет обращаться с ПП, а главное, имеет упомянутый ПП в своем распоряжении. Его ведь на рынке не купишь!
На рынке можно купить все, возразил Одинцов, но ход твоих мыслей мне нравится. Продолжай.
В районе погружения не было ни одного постороннего судна, продолжал Машков. Скорлупки ореховой не было! Следовательно, убийца приплыл с берега. Приплыл под водой. Это, согласись, не каждому по плечу. И согласись, опять же, что убрать Лопатина можно было сотней куда менее трудоемких способов. Например, дождаться, когда он пойдет в увольнение, и пырнуть ножом. Или просто застрелить из обычного пистолета какой-нибудь китайской «тэтэшки», которую действительно можно купить где угодно, если знаешь нужных людей.
А вывод?
А вывод простой. Лопатин погиб случайно. Убийца занимался там какими-то своими делами и очень не хотел, чтобы об этих делах узнал кто-то посторонний. Дротик из ПП попал старшине в лицо. Значит, он видел убийцу, но не предполагал, что тот станет стрелять. Потому что, если бы предполагал, у убийцы ничего не получилось бы. Все-таки Лопатин был боевой пловец, профессионал Да и убийца, скорее всего, выстрелил не по злому умыслу, а импульсивно, от испуга