А что со мной сегодня не так? озабоченно спросил Милвус и даже поискал глазами зеркало.
Да не знаю. Черты лица как-то неуловимо меняются. Нет, в целом всё такое же глаза, нос, губы. Но ой, я не знаю, правда. Глупости говорю, не слушайте.
Милочка моя! назидательно отвечал посетитель. Если бог даст вам прожить столько, сколько мне, волей-неволей придётся понять, насколько сильно и быстро наше внутреннее содержание может оказывать влияние на внешний облик. Например, сегодня заныло и досаждает день и ночь правое колено и назавтра глаза станут более тусклыми и слезящимися, чем обычно, а лицо покажется вытянутым. В другой раз сердце решит совершать толчки слабее обычного вмиг появятся отёки, под глазами вздуются коричневые мешки. Или из-за съеденного накануне жирного паштета желчь перестанет отходить равномерно, как ей положено. Тон кожи станет явственно желтоватым или зеленоватым. Эти метаморфозы просто признаки заката жизни, и ничего более.
Да, да, согласно кивнула Джулия, вспоминая о собственных изменениях внешности за последние тридцать лет. Разумеется, не в лучшую сторону. Конечно, всё дело в вашем возрасте, простите мою глупость. Но я, бывает, гадаю: сколько лет может быть уважаемому сэру Милвусу? Ведь в вашем читательском билете год рождения почему-то не указан.
Старик хитро улыбнулся.
Ваши правила позволяют соблюдать даже полную анонимность, если документы не забираются на дом. Я же позволил себе лишь немного пококетничать, не афишировать свой возраст. Но вам, как старой знакомой, скажу всю правду. Мне сейчас за девяносто.
Похоже на то, опять кивнула библиотекарша. Хорошо помню своего прадеда. Я была совсем юной, а ему минуло девяносто два. Но он к тому времени уже ничего не соображал, только лишь мычал. И возить его последние десять лет жизни приходилось в инвалидной коляске. А вот вы и ходите весьма бодро, и рассуждаете здраво.
Мятежный дух мой властвует над телом, заявил Милвус. Очевидно, гены сделали меня похожим на старый дуб. Который и гол, и уродлив, и жалобно скрипит на ветру. Но крепок, силён, и корнями так вцепился в землю, что ещё долго никому не сломать упрямца и не повалить.
Завидую вашему оптимизму. Сегодня, похоже, мне предстоит изрядно помучиться?
Старик с улыбкой извлёк из-за спины красивую белую розу.
На этом кусочке Земли вы ангел, мисс Джулия. Как цветок, олицетворяющий чистоту, смирение и светлую надежду.
Ох, вы меня каждый раз смущаете. Очень приятно, благодарю. Теперь я готова отыскать для вас что угодно, даже если придётся убить целый день. Что сегодня желаете?
Посетитель пожелал дневник некоего Роберта Кирстона «из двух тетрадей, помещённых в чёрный деревянный футляр».
Вы всегда так хорошо осведомлены, господин Виперидус, с трудом выговаривая фамилию, сделала свой комплимент старая дева. Вы прекрасно готовитесь к посещению и точно знаете, чего хотите. В каталоге дневник должен быть. Насколько он большой давности?
Восемнадцатый век, ближе к концу.
А, вспомнила! Этот экземпляр недавно спрашивал один симпатичный профессор. Но он тогда кучу дневников того времени просматривал, целый день здесь провёл.
О, наверное, у симпатичного профессора масса свободного времени, отозвался старик, тщательно скрывая досаду на слишком хорошую память библиотекарши. У меня же его осталось очень мало. Поэтому я хорошо готовлюсь к посещениям.
Джулия поняла намёк и, отказавшись от продолжения увлекательной беседы, приступила к выполнению своих обязанностей.
Вскоре Милвус аккуратно листал хрупкие страницы и болезненно морщился. Почерк казался до странности знакомым, хоть и не слишком разборчивым. Дневник неизвестного Роберта Кирстона повествовал о встречах автора со знаменитостями и титулованными особами. Старик озадаченно почесал затылок, стал разбирать каракули с удвоенным интересом и вскоре дошёл до нужного фрагмента.
«Сегодня я встретился с другим посланником. Мы увиделись в дворцовом саду, как и было условлено. Некоторое время прогуливались по дорожкам одинокой парой, не решаясь начать разговор. Зато потом, казалось, ему не будет конца. Мы перебрали массу философских тем, поговорили о разных видах искусства, государственном устройстве и много о чём ещё».
Здесь Милвус пропустил немалое количество страниц, содержимое которых счёл несущественным.
« Значит, вы окончательно отказываетесь совершить ещё одно путешествие, сказал посланник, одаривая меня удивительно проницательным взглядом. Невзирая на то, что ваше восприятие мира без зрелища нашей пустыни никогда не будет цельным.
Могу возразить, что я достаточно скитался по свету, очень много видел, а в последнее время ещё больше читал и внимательно слушал рассказы очевидцев. Своим мысленным взором я могу охватить красоту и величие любых мест на земном шаре. Я легко представляю полюса, хоть никогда там не был. Я окидываю взглядом мир с вершины самой высокой горы. Загадочные обитатели океанских глубин, сплющенные гигантским давлением, словно светят мне, рассеивая непроглядную тьму. И с пустыней, даже самой великой, происходит то же самое.
Понимаю. Но именно там можно бесконечно расширить горизонты самого ценного, что есть в нашей жизни знаний.
Помнится, я помедлил с ответом, пока решался его произнести.
Конечно, я стремлюсь к знаниям. Но всю жизнь избегаю служения.
Посланник опять внимательно посмотрел на меня.
Служение, вот оно что. Да, я служу, и служу на совесть. Таков был мой выбор. Могу лишь сказать, что нисколько не жалею.
Действительно? спросил я.
Вызываете меня на откровенность? усмехнулся мой собеседник. На какую?
Я скажу. Даже если в итоге попаду в разряд бунтовщиков, уже неважно. В общем, я горю желанием прекратить бесконечную «игру» Мы ведь не будем называть её более точным термином, хорошо? Да, я хочу её прекратить. Если бы только для себя как понимаете, трудностей здесь нет. Вольному воля. Но я хочу прекратить «игру» для всех. Абсолютно.
Для всех Посланник сделал долгую паузу. Он зачем-то достал платок и стал вытирать совершенно сухое лицо. Попытка потянуть время и как следует подумать над дальнейшими словами. Или скрыть своё смущение. Для всех и навсегда? Я бы предпочёл иную задачу. Разумно прекратить «игру», но оставить в ней немногих избранных.
Ах, вот вы о чём. Мне сразу стало намного легче. Мечта заменить тиранию аристократией, лучшей формой государства, по мнению Платона. Если только верховные Стражи не передерутся между собой, и тирания вернётся на круги своя.
Такого не случится, твёрдо сказал посланник. К тому же речь не идёт об отдельно взятом государстве. Нужна всемирная аристократия.
Тайное масонское правительство, усмехнулся я. Наслышан, наслышан о разных непонятных обществах, оккультизме, всяких там знаках и символах. Только, в отличие от всех этих бредней, вы лелеете надежду на управление совершенно реальное и к тому же вечное. Всегда довольный и сытый народ, никаких войн, справедливое распределение благ и тому подобное.
Разве цель не достойная?
Звучит благородно и созидательно. Утопия, конечно, в силу многих причин. И много вас, тех, кто готов пойти до конца и взвалить на себя такое бремя?
Посланник явно не хотел отвечать так прямо. Хотя прекрасно знал моего брата. И вообще наша встреча не была случайной.
Нас пока четверо. Если пожелаете, будет пятеро.
Хорошо, я согласен.
Мы помолчали, словно больше не о чем было говорить.
Итак, милорд, решил затронуть я наиболее волнующий вопрос, как я понимаю, для нашего дела надо всего-то ничего: сокрушить Великое Зло. Но, согласитесь, оно на то и Великое, что сделать это совершенно не представляется возможным. Иначе вы бы не служили тирану столько лет.