Дядя, чей это зад, чем он знаменит, почему его выставили на всеобщее обозрение?
Вы, безусловно, благоразумны, подпрыгнул как ужаленный неулыбчивый прохожий с петушиной прической на голове и в коротких шортах, из которых торчали кривые тощие волосатые ноги. Философ говорит: благообразный зад это лицо цивилизации.
В машине зашевелились, и Андрюха, не ожидавший подобного ответа, сначала что-то беззвучно пробормотал, потом громко хмыкнул, кашлянул, сделал гримасу, пыхнул и вопросительно вытянул лицо:
В таком случае, что является задом цивилизации?
Совершенно справедливо, совершенно справедливо, охотно вновь подхватил прохожий, выпрямился, выпятил вперед тощую грудь, как будто намеревался изречь нечто высокое и неопровержимое, и из-под петушиной прически брызнуло. Философ говорит: мудрость свиньи в ее хрюканье, хрюканье свиньи выражает мысль это голос разума.
В салоне автомобиля опять зашевелились. Андрюха хмыкнул:
И какую мысль выражает хрюканье свиньи?
Об этом знает только Философ, заговорщически прошептал прохожий.
В ответ был короткий и вялый смешок. Происходящее начинало утомлять.
С тобой все понятно, махнул рукой мгновенно скисший Раппопет и подтолкнул в плечо Катюху. Поехали, спрашивать у больных о здоровье все равно, что доить быка.
Свернув в какой-то двор средь перевернутых домов, Катюха остановила машину, чтобы немного прийти в себя и собраться с мыслями.
Ну, и где же будем искать кафе, подружки? Вы нам обещали, съязвил Андрюха. Что-то не вижу, чтобы мы стояли возле него, а, может, вместо кафе этот город показал нам свой голый зад? Возможно, это у них историческая ценность, но знаете, девочки, желудку сейчас нужны другие ценности. Похоже, мы оказались в каком-то тупике. С одной стороны, вокруг много местных жителей, но, с другой стороны, каждый новый житель, как новый тупик. С такой публикой долго придется нам искать кафе. Что вы скажете на это?
Вопрос оставили без ответа, лишь Карюха после небольшой паузы пискнула на заднем сиденье:
Итак, что мы знаем? стала она загибать пальцы. Первое: мы не сумасшедшие. Второе: мы точно не сумасшедшие. И третье
А третье, хмуро вклинился Лугатик, крыша у нас, кажется, все-таки поехала, на этом его хваленое красноречие иссякло. Не та была обстановка, в которой он хотел бы и мог проявить себя.
Острым локотком Карюха недовольно ткнула его в бок, она не желала быть причисленной к тем, у кого поехала крыша:
Таким образом, выяснилось, продолжила она, а Лугатик потирал ребра. Мы не сумасшедшие. Но тогда все вокруг определенно сошли с ума.
Я давно об этом толмачил, кисло ввернул Раппопет.
Поведя рассеянным взглядом по подъезду дома, Катюха задержала взор, медленно вчиталась в непонятную табличку над дверью и вскинулась возбужденно:
Понятно, все понятно, и как я не додумалась сразу!
На нее удивленно уставились, ожидая объяснений. Она оторвала от руля руки, торжествующе сжала кулачки, поднимая вверх:
Посмотрите над подъездом надпись сверху вниз « 1 дзеъдоп». Прочитайте наоборот. Снизу вверх. Получается «подъезд 1», минуту длилось ликование. У них надписи перевернутые. Всё с ног на голову. Весь город перевернутый.
Я никогда раньше не слышал об этом городе, растерянно пожал плечами Лугатик. Ему вообще не нравились всяческие ребусы, он не любил напрягать мозги, чтобы разгадывать их. Стремился жить проще, лавировать и обходить преграды, вместо того чтобы уперто пробивать их. Но судя по тому, сколько мы ехали, он не так далеко от нашего города, подождал, что скажут приятели, не дождался. Ненормальный город, заключил озадаченно. Чудны́е жители.
Какие-нибудь староверы со своими сдвинутыми устоями и перевернутым образом жизни, любители сажать на балконах кукурузу, смущенно, озадаченно выпихнул из себя Малкин. А сам подумал ну, какие, к черту, староверы, это же не таежная глухомань. Здесь все давно исхожено и изведано.
Повисла, как рваная паутина, нудная противная тишина. Андрюха помял рукой шею, болела после стычки с двумя ненормальными. Девушки сквозь стекла оглядели двор. Жителей немного, все легко и ловко пятились, кто в подъезды, кто из подъездов, кто шествовал мимо. Присмотрелись к немолодому лысоватому горожанину с тросточкой в руке, в длинном пиджаке орехового цвета и черных брюках. Тот медленно пятился мимо их автомобиля. Девушки выпорхнули наружу и подступили к нему:
Мужчина, разрешите обратиться? заверещала Катюха, заглядывая в глаза. Скажите, как называется ваш город? повела вокруг себя руками, обратила внимание, как горожанин заинтересованно проследил за движением рук, убрала их за спину, подалась грудью вперед.
Вы поразительны. Философ говорит: для хорошего зада хорошие руки! разнеслось кряхтение горожанина, и он остановился, явно любуясь красивыми формами девушек. Ловись рыбка большая и малая, выпалил, облизнулся и широко заулыбался, показывая сразу все зубы, крупные и крепкие, как у хорошего самца.
Да этот сумасшедший элементарно издевается над нами, фыркнула Карюха. Надо спросить у кого-нибудь другого, дернула Катюху за локоть, потянув за собой.
Но Катюха не двинулась с места взыграло самолюбие. Неужто она соломой набитая, не способна добиться положительного результата.
Вы ведь здешний? В каком мы городе? Тут поблизости есть кафе?
Философ говорит, горожанин вытаращил крохотные глазки, истово вытянул вверх палец и отчеканил. Не бейтесь лбом в стену, потому что можете прошибить ее.
Некоторое время Катюха оторопело моргала, медленно стараясь ухватить сознанием смысл услышанной фразы, чтобы разговор не получился, как у глухого с немым, а затем усмешливо заметила:
Мозги крутит ваш философ, скорее лоб расшибете! потерла лоб, будто ударилась им о стену. Но, вообще-то, биться головой о стену это занятие для психов. Не стоит уподобляться им.
Рядом Карюха прыснула громким коротким смехом.
Философ сказал, назидательно лилось изо рта горожанина, кто бьется головой о стену за стеной натыкается на кошмары.
Кажется, мы уже находимся за этой стеной, вздохнула Карюха, сердито посмотрела на горожанина, потом на Катюху и снова потянула за локоть. У меня, похоже, начинаются кошмары, нетерпеливо переступила ногами. От этого типа мы вряд ли чего добьемся. Он явно с придурью. Метет языком как метлой. Они тут все одним миром мазаные. Не могу сообразить, как между собой разбираются, взгляд в сторону горожанина неприязненный. Топайте, дядечка, дальше пятками вперед, морочьте головы другим.
Горожанин безразлично качнул затылком и, опираясь на трость, задом зашагал прочь. Раппопет лениво опустил стекло:
Ну, что, съели? И где же все-таки обещанное кафе? То-то же. Не говори «ам», пока не заглотнул крючок.
И все-таки перевернутое кафе они нашли. Было крупно выписано сбоку двери: «сажУ ефак». Припарковались возле, некоторое время приглядывались, раздумывая, стоит ли испытывать судьбу в кафе с таким названием. Но выбора не было, кроме того, от голода подводило животы.
Деревянная дверь, выкрашенная в индиговый цвет, находилась посреди перевернутой коньковой крыши, покрытой шиферным металлом. Друзья подошли, дверь перед ними вдруг превратилась в огромный рот, губы раскрылись, вытянулись вперед, и рот вдохнул в себя воздух. Мощная струя подхватила людей и мгновенно втянула внутрь. Друзья кубарем влетели в узкую глотку, и губы закрылись. Глотка оказалась коридорчиком, из которого к проему в потолке вел лестничный марш с хромированными металлическими перилами и ступенями в красной плитке. Над лестничным маршем крепился яркий небольшой светильник, который неплохо освещал все пространство.