А землю эту, похоже, придётся вернуть, потому что здесь хотят строить завод! С этими словами он отдал жене не деньги, а заводскую долговую расписку с печатью.
Новости были одна другой хуже.
Э-эх, видимо, в этом году мы стали что собака, которая лает на луну просто зря потратили много сил, устало проговорил Хуан Чжунцзе бабушке.
М-да, сажать сахарный тростник всё равно что таскать камни на гору или носить воду в бамбуковой корзине. Ну и пусть, но жизнь-то продолжается! ответила старушка, поудобнее устраивая Сюэр у себя на коленях.
Как всегда, даже в самую холодную зиму бабушка видела тёплые пейзажи грядущей весны:
Ведь здесь нас приняли, дали нам обосноваться. И ради детей мы должны пустить здесь корни. Не вышло с тростником, так пойдём другим путём. Я не верю, что другого пути нет.
И правда, почему это нет другого пути? Бродя по окрестным пустырям, Хуан Чжунцзе наткнулся на нетронутый участок, усеянный булыжниками. Однако эта земля принадлежала уже не деревне Пинпо, а лесничеству «Саньлэй».
Хуан Чжунцзе обратился в лесничество:
Можно взять в подряд?
Можно. А вы откуда? Что хотите выращивать? заинтересовался начальник лесничества.
Я из волости Бабе, местечко Люшан, хочу выращивать манго, бодро рапортовал неунывающий Чжунцзе.
После переговоров он был на седьмом небе от счастья
Лесничество «Саньлэй» было согласно дать ему землю в аренду, а кроме того, семья Хуан получит помощь в рамках национальной политики переселения и борьбы с бедностью. Просто замечательно!
Манго может принести много денег, это серьёзное дело! Однако доход будет только через несколько лет, ты взвесь все за и против, продумай всё как следует, наставляла бабушка.
У нас обязательно получится! По закону нам скостят большую часть арендной платы, это и вправду хороший вариант. А пока манго не плодоносит, мы сможем на больших пони подрабатывать перевозкой грузов в городе!
И Хуан Чжунцзе подписал с начальником лесничества договор земельного подряда на тридцать лет.
В сентябре на манговых плантациях Хуан Чжунцзе закипела работа: вся семья взялась за дело боронили землю, выпалывали сорняки, вносили удобрения и прокладывали водоотводные канавы. Они выбрали толстенькие, налитые силой манговые косточки и аккуратно высадили их в грунт.
Вместе с косточками они вложили в эти манговые земли всю свою надежду.
Бабушкина деревня
А Сюэр потихоньку росла за бабушкиной спиной.
Она научилась ходить под бабушкиным чутким присмотром и скоро уже бегала по земле так быстро, что и бабушка не могла её догнать, и дедушка не мог, один лишь ветер был в силах угнаться за ней. Взметал листья, кружил их и мчался вслед за Сюэр.
Что делала бабушка, то и Сюэр.
Бабушка брала чайную чашку, и Сюэр тоже.
А-а-а-й! Кипяток из чашки пролился, и Сюэр обожгла пальчики.
Не плачь, Сюэр! Не плачь, Сюэр! Бабушка взяла листик, разжевала в кашицу, перемешала с теплым чаем и намазала внучкины пальчики. Помажем лекарством, вот так, и всё пройдет!
Как-то в прохладный ветреный день бабушка собралась на улицу. Сюэр, вытянув ручки, преградила путь и потребовала взять её с собой.
Сюэр, весной не поработаешь зимой будешь есть северный ветер. Хотела змея межу проложить, да поздно[13]! Бабушка погладила Сюэр по головке и одна выскочила на улицу. Она отправилась в горы: дедушка пас там коров, и старушка спешила к нему на помощь.
После переезда в город дедушка, владевший искусством массажа и лечения травами, не смог продолжить своё дело, поэтому с понедельника по субботу пас скот в горах. Бабушка ушла к нему, оставив Сюэр на пороге растерянно глядеть ей вслед и размышлять над её словами:
Трудолюбивый в поле чешет, лентяй и гривы не расчешет.
Но ведь Сюэр не лентяйка! Встав с постели, она перво-наперво всегда просит старшую сестру причесать её. Цзюаньэр после утренних занятий помогает родителям в поле, поэтому делает младшей причёску, только как выдастся свободная минутка. Иногда причёска выходит хорошо, иногда не очень. Если всё складывается удачно, Сюэр ходит весь день весёлая и вечером ложится спать не с мамой, а с сестрой; а если волосы совсем не слушаются, то Сюэр дожидается бабушку и плача жалуется ей на Цзюаньэр.
Бабушка обеих внучек любит, обеим сочувствует: и старшей, которая умеет плести косы, и младшей, которая от горькой обиды порой жалуется бабушке. И Цзюаньэр, и Сюэр она выкормила сама, ходила с ними по домам, выпрашивая для малышек молоко.
Но в эту зиму бабушка, обожавшая Цзюаньэр и Сюэр, никогда прежде не болевшая, вдруг занемогла. Когда болела мама, за ней ухаживала бабушка, а теперь, когда заболела бабушка, за ней стали ухаживать Цзюаньэр и Сюэр.
Сестрички глядели на отёкшее лицо старушки, и у обеих начинало щипать в носу, а к горлу подступали слёзы. Они не хотели, чтобы бабушка, как их мама, лежала на больничной койке и подолгу не могла вернуться домой. Не хотели, чтобы каждый день, открывая утром глаза, они не видели бабушку и не слышали, как она откликается на их зов. Однако на этот раз бабушка заболела тяжело и всё-таки попала в больницу.
До сих пор обеспечивать семью из семерых человек папе помогали только бабушка с дедушкой. Именно на пожилой, но крепкой женщине лежала ответственность присматривать за детьми и заботиться о больной Хуан Цайцинь. Если бабушка окажется на больничной койке, это даже хуже, чем когда мама болеет Цзюаньэр переживала, Сюэр переживала, а сама бабушка переживала ещё больше.
И недуг старушки был ничуть не слабее маминого. Доктор сказал, что у неё ревмокардит, ноги отекали и были проблемы с дыханием порой она даже с открытым ртом никак не могла надышаться, а иногда её руки дрожали так, что и чашку с чаем не получалось взять. Цзюаньэр и Сюэр было больно смотреть на её беспомощность.
Когда бабушка не спала, то всегда подзывала к себе внучек, потому что очень скучала, даже если не видела их хотя бы полдня. Да и девочки, если не зашли к ней под вечер, тоже безумно скучали.
Сюэр в ту пору была ещё совсем малышка. Эта кроха, если вдруг замечала огрызок сахарного тростника, брошенный кем-нибудь, то обязательно его подбирала.
Сестрёнка, а ну брось! Чужие объедки нельзя брать, мало ли там какая зараза! Как бы голодна ты ни была, подбирать и есть то, что не доели другие, не годится, твердила ей Цзюаньэр. Когда бабушка заболела, приглядывать за Сюэр пришлось ей. Сестрёнка, потерпи, я свожу тебя поесть фруктов.
Цзюаньэр забрала у Сюэр огрызок тростника и выбросила его прочь, затем взяла сестрёнку на руки и пошла на обратный склон горы за фруктами.
Вернувшийся домой папа высоко поднял плачущую Сюэр и усадил к себе на плечи:
Поверь папе, через несколько лет на наших манговых деревьях будет много-премного манго, целая гора больших золотых манго!
Сидевшая на папиных плечах Сюэр успокоилась и заулыбалась.
Папа качал её на руках и гладил по щёчкам, сгорая от стыда. У Сюэр же личико было мокрым от недавних слёз. Нежное, оно не привыкло к папиным мозолистым рукам. Два года бабушкина спина была для Сюэр как тёплая гора, на которую всегда можно опереться. За спиной у бабушки в любую погоду мир казался Сюэр светлым и солнечным. Но и спустившись с бабушкиной спины, маленькая проказница Сюэр всё равно останется под надёжной защитой: родители будут её любить, брат уступать ей всё лучшее, а сестра заботиться. Красота!
Но нужно было ждать ещё несколько лет, пока манго начнёт плодоносить, пока труд станет приносить деньги.
А прямо сейчас денег не было, и папа зарабатывал извозом чужих грузов в горах.
В те голодные времена они ели лишь два раза в день рисовую кашу оставляли для дедушки с бабушкой, а детям оба раза доставалась жидкая похлебка из кукурузной муки с несколькими кусочками черешковой капусты. И всё равно они ели с удовольствием, а после обеда ученики шли учиться, а работники работать.