Хуан Чжунцзе уместил порубленные куски свинины в тазик для умывания, а затем по кусочку переложил в котел, выбрал несколько высушенных мандариновых корочек, взял горсть домашнего бадьяна и бросил туда же. Не прошло и четверти часа, как мясной аромат стал ещё гуще.
В тот вечер накануне Нового года домочадцы, соблюдая многолетнюю традицию, вместе готовили праздничный ужин, и никто в семье не бездельничал.
Дедушка щипцами вытащил горящие полешки и положил на их место корни и стебли, оставшиеся после сбора урожая. Те помаленьку занялись, и постепенно комната начала прогреваться. Закончив дела на кухне, бабушка вытерла руки и, проворно вытащив бамбуковую корзинку со швейными принадлежностями, при свете горящих корней и стеблей сделала последний ряд стежков на матерчатых туфельках Цзюаньэр.
Мама, Хуан Цайцинь, привыкшая трудиться без продыху, тоже, конечно, не сидела без дела.
В тусклом свете лампы, близорукая, низко склонив голову, она сосредоточенно раскатывала на разделочной доске тесто, постепенно превращая его в гладкую золотистую кукурузную лепёшку. Маму только вчера выписали из больницы. Чувствовала она себя немного лучше, а потому сразу взялась за дела, правда, слабость всё равно ещё сказывалась после раскатывания каждой лепёшки ей приходилось останавливаться, чтобы перевести дух. Масло и соль, обычно стоявшие в сторонке, на сей раз пришлось подвинуть очень близко, чтобы она их видела и могла дотянуться.
Мама старалась, и каждая лепёшка выходила у неё круглая-прекруглая. Вскоре она раскатала все десять именно столько полагалось для встречи Нового года.
Цайцинь, давай вместе почтим предков и попросим их благословения, чтобы третий ребенок благополучно появился на свет, чтобы нашей семье в грядущем году улыбнулись счастье и удача! Папа выставил на стол чарки и наполнил их до краев. Потом он взял маму за руку, помог опуститься на колени и сам стал рядом. Супруги согласно традиции совершили земной поклон.
Маои, Цзюаньэр, в следующем году у вас появится братик или сестричка! сияя от счастья, объявил папа, когда все расселись за столом. Оказалось, что семья из шести человек скоро должна была превратиться в семью из семи человек. Кроме одиннадцатилетнего Маои и семилетней Айцзюань теперь, как оказалось, была ещё и кроха в мамином слегка увеличившемся животе!
Подарки! Подарки! Вот ваши подарки! Разрумянившаяся мама достала из кармана свернутый синий платок из ситца, вытащила оттуда две купюры по два цзяо[4] и дала одну брату Маои, а другую сестричке Цзюаньэр.
Помешкав слегка, она вынула ещё одну купюру, больше, чем те две, подаренные детям. Брат увидел, что это два юаня. Мама отдала деньги папе:
Из соседней деревни придут поздравить нас с Новым годом, это для них.
Папа взял большой красный лист бумаги обрезок рулона для парных надписей и, очень аккуратно завернув в него два юаня, убрал свёрток в карман.
Для кого же были эти деньги, да ещё так много? Маои не знал, и Цзюньэр тоже.
Зачем отдавать кому-то эти деньги? всё же не удержался и спросил папу Маои.
Через два дня из соседней деревни придут ваши дядья, чтобы исполнить танец со львом[5].
И дети стали с нетерпением ждать праздника и мечтать, чтобы танцоры со львом пришли поскорее.
Жители местечка Люшан, что в горах Дашишань, очень бедны. Если ты проголодался, то, сколько не кричи, сколько не плачь, всё равно денег от родителей не дождёшься. Но в Новый год местные что богатые семьи, что бедные становятся, точно богачи, необыкновенно щедры.
Вот и папа Маои решил:
На второй день Нового года мы перевяжем этот красный конверт красной же бечёвкой и подвесим на балке, а утром третьего дня к нам придут танцоры и их «лев» просто зубами щелк, и схаватит конверт! Вы только посмотрите, какая щедрость!
Папы и мамы знают: пусть у всех хозяев награда будет в конверте, а ведущий «льва» человек с поющей жемчужиной, который обычно забирает награду, сможет определить, насколько она велика. А уж по толщине конвертов дядья поймут, у какой семьи нынче доход больше, а у какой наоборот.
Когда награда от семьи большая, а хозяин румяный да сияющий, предводителю львиного танца тоже радостно, и он со спокойной душой принимает деньги. Если же награда оказывается скудной, то предводитель никогда не посмеет возмущаться. Напротив, ему очень неловко будет принимать от людей с измождёнными серо-зелёными лицами тощие новогодние конверты, ведь это значит, что достатка в их семье нет.
Конечно, взять-то он всё равно возьмет, чего уж там, сам из такой же семьи! В голодный год, потанцевав на новогодних праздниках у односельчан, он сможет купить для больной жены лекарственных трав, а для детей школьные ранцы или ещё что-нибудь полезное. Лев, приходящий на Новый год, талисман всего местечка Люшан, всей волости Бабе, и даже всего городского округа Байсэ, и у глав семейств, конечно, всегда найдётся для него один-два юаня.
Так всегда было: ты помогаешь мне, а я тебе. Все здесь, в Дашишань, живут, поддерживая друг друга.
И вот наконец настал третий день Нового года.
Преодолев нестихающий ледяной ветер, явились танцоры со львом, чтобы поздравить жителей Люшана с Новым годом!
За дверью затрещали громкие хлопушки, зазвучали гонги и барабаны танцоров, зазвенела поющая жемчужина в руках предводителя, послышался смех и гомон товарищей. Маои и Цзюаньэр высунули головы из-под одеял, вмиг подскочили, кое-как оделись и пошли вслед за отцом, чтобы вместе встретить гостей.
Хуан Чжунцзе распахнул дверь, и в то же мгновение танцоры начали своё представление: один в костюме Большого Будды, двое изображали льва, а ещё один манил его переливающейся жемчужиной. Огромный лев то делал вид, что спит, то вдруг просыпался: вот он умывается и чистит уши, вот гоняется за жемчужиной и кувыркается. Брат и сестра восторженно вскрикивали:
Здорово! Вот здорово!
Два танцора со львом, одетые в алые костюмы, перехваченные в талии изумрудными кушаками, выглядели грозно и торжественно. Отплясав все номера, красный лев величаво улёгся на плечи танцоров, важно обошел комнату и, задрав голову, ухватил с балки красный конверт с двумя юанями.
Рождение Сюэр
Было утро 18 апреля 1989 года.
На рассвете у подножья гор Дашишань, что в местечке Люшан волости Бабе, звенели два нежных голоска. Брат Маои с младшей сестрой Цзюаньэр косили в горах траву и напевали деревенские песни под аккомпанемент птичьих трелей и гул насекомых. Их отец любил петь, и дети, конечно, тоже этому научились.
Было около десяти утра, ребята напелись до устали и накосили полную корзину травы. Когда они вернулись домой, то первой увидели бабушку, которая с тазиком горячей воды спешила в мамину комнату. На ходу она сообщила им радостную новость:
Маои, Цзюаньэр, ну наконец-то! Мама родила вам сестрёнку, бегите скорее смотреть!
Счастливый отец Хуан Чжунцзе только вернулся с подработки в Тяньяне. Он был словно обуглен солнцем и невероятно худ, но в отличном настроении. Перьевой ручкой он записал эту памятную дату на внутренней стороне двери. День тогда был самый обычный, но для Хуан Чжунцзе удивительный, потому что его жена Хуан Цайцинь родила ещё одну чудесную дочку.
Истощённое тело Цайцинь не подвело маленького человечка, который восемь с лишним месяцев рос у неё внутри. Бабушка завернула новорождённую девочку в узорчатое одеялко. Два-три дня она поила малышку сиропом из бурого сахара. Девочка была ужасно миленькая: маленькие пальчики теребили красную ниточку из одеяла, сморщенное пухлое личико точно румяное яблочко, большие глаза были распахнуты и как будто задумчиво разглядывали бабушку, кормившую внучку сиропом. Эти ясные, прозрачные, как озёра, глаза не моргая смотрели на старую женщину и словно впитывали её улыбку.