Как бы то ни было, дело не в тебе, а в человеке, воспользовавшимся тобой, как вре́менной игрушкой.
Я бы его и человеком-то не назвал, подключился Артур в предчувствии первой крови.
Знаешь, если бы у меня была младшая сестра или дочь, и если бы с ней случилось что-либо подобное, то я, вне всякого сомнения, обезумел от гнева, зная, что эта скотина спокойно живёт свою жизнь, спит, вкусно ест, забирает детей из школы. Неужели у тебя не нашлось ни одного такого человека?
Я бы даже ради незнакомой девочки, попавшей в такую ситуацию, расшибся в лепёшку.
Не пойми неправильно, мы не хотим тебя обидеть. Я и Артур не святые, но для нас всё это дико.
Абсолютно неприемлемо.
Вижу, что ты хороший и открытый человек, но неужто у тебя никогда не было мысли отомстить ему?
Глаза девочки намеренно прятались за шторами светлых волос, свисающих к лицу из-за склонённой головы.
Я старалась не думать об этом
Солнце, от себя не уйдёшь.
Максим прав. Стереть память не получится, но из любой ситуации нужно стараться выжимать максимум выгоды.
А что я могла сделать? Сказать родителям боялась, пойти в полицию ещё страшнее. Он очень влиятельный человек какой-то там заместитель социал-демократической партии «Свободная и общенародная Россия» и близко связан с правоохранительными органами, вроде бы раньше там работал.
СИОР. Помнишь, Макс, в прошлом году у нас в хостеле листовки раздавали, второе место по количеству голосов в итоге заняли.
Мне бы никто не поверил, а он наверняка это просто так не оставил, Настя становилась эмоциональнее, что играло парням на руку.
Так бы оно, скорее всего, и произошло.
Мы не осуждаем тебя и не имеем на это никаких прав.
Это напоминало передачу эстафеты, голоса, вызывающие сомнение, обиду, страх, боль, перескакивали шариком для пинг-понга от одного уха к другому. Однако разговор Настю приятно удивлял: неосознанное прошлое, которое из когда-то тайны превратилось в шутку, вновь становилось важным, и важным не только для неё. Агрессия Артура становилась её агрессией к растлителю, жалость Максима жалостью к себе.
Настя, Максим продолжал, мы хотим помочь тебе.
Давя на моё прошлое, вы хотите помочь? впервые юная женщина подняла голову с начала разговора на больную тему и не отвела глаз.
У нас есть к тебе одно предложение: мы хотим проучить извращенца, но сделать это гуманно, без насилия и грязи.
Максим дело говорит. Деньги меньшее, что можно у него урвать, учитывая его положение.
Не понимаю, о чём вы.
Шантаж.
На месте Артура я бы назвал это само собой вытекающей местью.
Вы шутите?
Нет.
Абсолютно серьёзно.
Но так же нельзя! Вы слышали, о чём я говорила? Если нас поймают даже боюсь представить, что с нами будет.
Не волнуйся, я участвовал в подобных делах, Артур не совсем врал, один раз он снабжал «мутных дружков» сим-картами для каких-то чёрных схем, у меня есть связи и нужные источники, которые помогут в этом.
Настя, дело ведь не только в тебе одной, подумай о других его прошлых жертвах и потенциальных будущих. После нашего шантажа он десять раз задумается, прежде чем снова совершить подобное.
Шутки закончились, места для них не осталось, доля правды всплывала наверх и жгла. Максим и Артур грамотно выполняли свою «работу». Это было самое обычное соблазнение с преподнесением своих лучших качеств, подмечанием таковых у соблазняемой, нахождением точек пересечения, построением эмоциональной связи и комфорта, только конечными целями являлись возмездие и жажда наживы.
Можешь не волноваться, тебе ничего не нужно будет делать, только предоставлять нам информацию, а всё остальное мы с Артуром берём на себя.
И треть от полученной суммы тебе гарантирована, как полноценному участнику.
Хорошо, думаю, я согласна, задумавшись, она прикусила нижнюю губу.
Эй, не грузи себя, мы тебя в обиду не дадим, с ласковым голосом Максим коснулся руки Насти и увидел слегка прищуренную улыбку в нежно-кремовых глазах.
Через площадь, мост, дороги со светофорами и без, проходили сумерки, наступали на местами влажный асфальт три пары подошв со скрипами и разговорами. Теперь уже Настя не сдерживала себя, без иронии, сарказма и стыда рассказывала всё, что помнила. Что не удалось забыть.
А номер квартиры помнишь?
Говорю же, только дом, подъезд и этаж.
А одного его номера телефона нам мало будет?
Макс, не тупи! Нам нужно как можно больше информации о нём, любая мелочь в таком деле может сыграть как против нас, так и за, Артур громко вдохнул и выдохнул. Ладно, подытожим: Анатолий Владимирович Парфёнов, сорок пять или сорок шесть лет, рост около ста семидесяти, вес около семидесяти, шатен с сединой, глаза светло-серые; есть жена, дочка, которой сейчас примерно двенадцать лет, обе бо́льшую часть времени проживают не в городе, где именно непонятно; является каким-то заместителем в социал-демократической партии, в прошлом связан с правоохранительными органами; точное название улицы и номер дома сам определю и проверю по Настиной наводке; номер телефона, будем надеяться, мудак не поменял с того времени. Есть ещё что добавить?
Он иногда делал фотографии на полароид.
У тебя они есть?
Нету.
Чьи-нибудь ещё фотографии видела?
Нет.
Помнишь, где он хранил фотографии или сам фотоаппарат? Давал ли кому?
Не помню.
Окей, ещё что?
Кажется, есть ещё кое-что. Думаю, Толя боялся светиться со мной: уже не забирал на машине, мы не ходили по магазинам, как раньше, не сидели в ресторанах. С каждой встречей он становился раздражённее, подозрительнее, расспрашивал, не сболтнула ли я чего лишнего и всё такое. К одному из последних свиданий у него дома я добиралась сама, приехала раньше обговорённого времени. Он не сразу ответил и не сразу открыл калитку во двор. Выходя из лифта, я столкнулась с девушкой, не знаю, двадцати-двадцати пяти лет. Дверь квартиры, справа от лифта, была открыта и оттуда выбежал Толя. Он встретил меня выражением смятения на лице и спросил, не видела ли я выбежавшую рыжеволосую девушку. Боковым зрением я увидела, как та самая рыжеволосая быстро нажимает кнопку лифта, а второй рукой прикладывает указательный палец к губам. Не знаю, о чём думала в тот момент, но я ответила, что она спустилась по лестнице, после чего двери лифта благополучно сомкнулись.
И ты всё равно вошла?
Я доверяла ему.
То есть у нас есть ещё одна предполагаемая жертва?
Артур, не перебивай!
Не совсем так. Позже Толя будет называть её Варей, мол она приходится дальней племянницей, которая была вынуждена покинуть родной городок, потому что ей грозила опасность. Варей интересовалась полиция, о ней ходили дурные слухи, а кто-то даже напрямую угрожал. Якобы из-за неё умерло несколько парней, один же чудик прямо на её глазах распорол себе живот и искромсал пах. Варина алкоголичка-мать, можно сказать, отказалась от дочери и пристроила к единственным родственникам, с которыми ещё остались какие-то связи. На следующей нашей встрече я невзначай поинтересовалась о Варваре, на что Толя сказал, что она теперь избегает его, так как в тот самый день украла из квартиры деньги, но он не злится за это.
Значит, и на нас не будет. А дурочку́ самоубийце я бы посоветовал засунуть голову в микроволновку эффектнее бы вышло.
Ты поверила ему? Максим спрашивал с видимой заинтересованностью и участием, что ещё больше располагало Настю к нему.
Тогда поверила. Сейчас не знаю, уже не так уверена в этом. Я бы и не вспомнила об этом происшествии и Варе, если бы несколько недель назад случайно не встретилась с ней. Подруг как-то не осталось всё чаще гуляю одна, но так даже лучше придумывается материал для выступлений. Так и гуляла я тогда по торговому центру, где увидела её, Варю. Она была в компании дорого одетого, но немного неряшливого, молодого человека. Варвара была в чёрных очках. Мне хватило мимолётной секунды, чтобы узнать и вспомнить её, как будто старого знакомого, единожды увиденного человека. Она прошла мимо без малейшего внимания, что было вполне естественно, учитывая все обстоятельства, однако вечером этого же дня мне на телефон с неизвестного номера приходит такое СМС: «Прости, что не поздоровалась и не поблагодарила». В тот день я больше никого не встречала, а в прошлые из дома не выходила. Не знаю, откуда у неё взялся мой номер и для чего, должно быть, через Толю. Если узнала, зачем вообще писать?