Евгений Анатольевич, я показал ему на полностью убитые от бега ботинки, в чём мне ходить? Ну есть что-то старое хотя бы?
Нету ничего, не отвлекай меня, он захлопнул передо мной окошко каморки, и я, изумлённый, побрёл к себе, раздумывая над новой неожиданной проблемой. Обувь, не предназначенная для бега, к тому же советского качества, приказала долго жить уже через неделю тренировок. Обе подошвы просто отлетели от кожаной основы.
С трудом найдя обрывки каната рядом с каморкой физрука, я, как смог, примотал подошвы и надел башмаки. Но в них можно было ходить только по школе, даже лёгкой пробежки они точно не выдержали бы.
«Ладно, по фигу, побегу босиком», фаталистически решил я и вернулся на стадион.
Бегать босыми, не приспособленными даже к хождению без обуви ногами по земле, на которой встречались камни, оказалось тем ещё удовольствием, но выбора у меня всё равно не было, правда, приходилось ещё и тщательно смотреть себе под ноги.
Несмотря на то что в юношестве я бегал с барьерами, моим кумиром уже во взрослом возрасте всегда был Усэйн Болт, я зачитывался его биографией, смотрел все документальные фильмы с его тренировками и становлением великого спортсмена, не говоря уже о том, что, когда всё было хорошо с финансами и работой, смог попасть на Олимпиаду в Лондоне, на которой он выиграл свои вторые золотые медали в коронных ста-двухстах метрах и эстафете четыре по сто. Так что к собственным знаниям по беговой дисциплине я добавлял и часть его тренировок, жаль, конечно, что у меня не было ни санок с утяжелителями, ни парашюта, ни штанги или гантель, чтобы начать укреплять тело, поскольку для спринтеров важна была общая выносливость и развитость всех групп мышц, а не только ног. Но я пока заменял это всё занятиями с собственным весом, поскольку до хорошей формы было ещё очень далеко.
***
Первое сентября, а затем и вернувшиеся занятия в школе заставили меня понять ещё одну немаловажную вещь. Чтобы от меня все отвалили и дали спокойно заниматься бегом, нужно хорошо учиться, причём без троек, совсем на пятёрки выходить тоже не стоило, поскольку отличников били, чтобы не отрывались от коллектива. Чтобы подтянуть школьный материал до нужного уровня, не пожертвовав в то же время тренировками, мне нужно было отказаться посещать обязательные кружки пения и музыкальной самодеятельности. Это можно было сделать только с разрешения директора, поэтому, заранее постирав школьную форму, я сам выгладил её, вызвав этим изумление у детей, которым приносили всё чистое, но мятое после прачечной, начистил новые выданные ботинки, в которых не бегал, чтобы мне было в чём ходить, и, помочив расчёску, уложил волосы, скосив чуб направо. После чего, взяв в руки школьный дневник, подошёл к зеркалу. Образу идеального ученика не хватало только очков.
Немой, ты куда вырядился? хрюкнул со своей кровати Пузо. К Быку на свиданку?
Его шутку поддержал и Заяц, рассмеявшийся.
Не обращая на них внимания, я отправился вниз, учебный день, директор должен быть на месте.
Миновав вахтёра, проводившего меня удивлённым взглядом, я добрался до знакомой двери, правда, уже с другой табличкой, и аккуратно постучался.
Войдите! раздался голос.
Аккуратно войдя внутрь, я закрыл за собой дверь и поздоровался с разглядывающим меня мужчиной.
Здравствуйте, Андрей Григорьевич, у вас найдётся минутка?
Проходи, присаживайся, он показал на стул, стоявший перед его большим столом из ДСП, на котором были видны все слои краски, которыми его каждый год пытались обновить, но это не сильно получалось.
Стараясь не поднимать взгляд, я скромно сел на краешек стула, сведя вместе ноги и положив на них дневник и руки.
Слушаю.
Андрей Григорьевич, я занимаюсь бегом, поскольку от нашей школы в прошлом году никого не выставляли на школьные соревнования, застенчиво, запинаясь, стал рассказывать я, а для пионера это вызов, защитить честь родной школы.
Директор удивился.
А, это ты каждый день на стадионе занимаешься? он показал рукой в сторону окна.
Я лишь кивнул.
Видел, да, мгновенно успокоился он, похвальное решение.
Пока было лето, я успевал учиться и заниматься, продолжил я, пока ещё был ему интересен, но со школой трудно стало совмещать посещение музыкального кружка и пения с тренировкой. Можно получить ваше разрешение сосредоточиться только на беге и школе?
Как ты учишься? поинтересовался он.
Четыре четвёрки, остальные пятёрки, я протянул ему дневник, и он его бегло полистал, убедившись, что я не вру.
Напомни, как тебя зовут?
Иван Добряшов, 1950 года рождения.
Он поднялся со стула, подошёл к огромному шкафу во всю стену и вскоре нашёл моё личное дело. Пролистав его, он удивлённо хмыкнул и, вернув папку, сказал:
Через месяц будут общешкольные соревнования в беге на шестьдесят метров, если выиграешь их, разрешу заниматься без посещения этих кружков.
Спасибо большое, Андрей Григорьевич, поняв, что это возможный максимум, я поднялся со стула, я могу идти?
Да, иди, он отмахнулся.
До свидания.
Едва я вышел из кабинета директора и двинулся по коридору, меня обступили старшаки, обычно в это время дежурившие на входе в школу.
Что ты забыл у Пня, Немой? Губа посмотрел на меня с прищуром.
Попросил, чтобы меня освободили от танцев и музыки, я посмотрел ему в глаза, хочу заниматься бегом и учёбой, на остальное нет времени.
Ничего больше не говорил?
Можете у него спросить сами, не успел я ответить, как тут же прилетел удар в голову, за мою дерзость, а когда я, оглушённый, упал на пол, меня ещё и пнули для острастки.
Не умничай.
Я промолчал, смотря, как старшие уходят к своему посту.
Закусив губу, я отправился к себе и под заинтересованными взглядами соседей по комнате разделся, проигнорировав их вопросы. Пузо, нарвавшись однажды на мой кистень из полотенца и мыла, больше ко мне не приставал, а остальные его два прихлебателя так и вовсе меня боялись.
Я лёг на кровать и подумал, что, наверно, Губа сегодня перегнул палку и нужно немного его проучить. Из посещения пионерского лагеря я вынес крайне полезные навыки, которые давали там в ботаническом кружке, посещаемом девочками и всего двумя парнями. Так что у меня имелся запас менее ядовитых, чем борец, трав, которые можно было высушить и взять с собой. Так что, подождав ещё час, после того как прозвучал отбой, я отделил из своего гербария, состоящего в основном из безобидных цветов, прожилки корня вороньего глаза и, кряхтя, даже раз пустил газы, побежал к двери, сопровождаемый матами тех, кто остался нюхать пердёж.
Привычный к бегу босиком, огрубившему мои стопы, я, словно пущенная стрела, помчался вниз, к блоку столовой, только там замедлив скорость, поскольку обычно там выпивали воспитатели, оставшиеся на ночное дежурство. Вскоре я убедился, что и сейчас они квасили, открыв нараспашку дверь пищевого блока. Опуститься на карачки и прокрасться мимо них к баку, из которого набирали на завтрак чай только для учителей и старшаков, было минутным делом. Размочалив ложкой прожилки корня, я затем хорошенько растёр его в чай. Вытерев ложку о скатерть, вернул её на место и так же, как и вошёл, на карачках выполз обратно, на обратном пути заглянув в туалет напротив комнаты Редьки. Записок не было, но зато я услышал, как из комнаты раздаются всхлипы. Подойдя и надеясь, что дверь не скрипнет, я толкнул её пальцем. Первым, что я увидел, была свечка, стоящая на столе, и зад подростка, который делал толчки, а перед ним на коленях сидел ещё кто-то, он же и всхлипывал, двигая головой.
Давай быстрей!
Губы у меня сжались, я осмотрел комнату и, толкнув дверь, ворвался внутрь, подхватывая по пути примеченный табурет и плашмя с силой опуская его на спину стоявшего. Затем, пока он не опомнился, я стал бить ещё и ещё, пока парень не прекратил стонать. Поднеся руку к шее, я убедился, что он живой, затем, пройдя мимо остолбеневшего Редьки, так и сидевшего на полу, затушил свечку и вышел из комнаты. Помыв табурет от крови и сполоснув руки, я вернул его обратно в комнату, а сам бросился на свой этаж, но, прежде чем попал к себе, застирал при свете луны майку и трусы, которые были в кровавых каплях. С майкой это получилось так себе, так что пришлось отложить на утро, когда можно будет взять в душ мыло. Напялив на себя мокрые трусы, я вернулся в комнату и лёг в кровать, стянув их себя сразу, чтобы не спать в мокрой постели.