Шуруйте в город. Я за парнями пригляжу.
Шли, стараясь не шуметь. Обычно в Припяти птицы в небе кружат, крысы могут под ноги выскочить, псевдопсы или кошки напасть. Радиоактивные твари, как правило, жутко выли и даже, казалось бы, маленькие зверьки представляли опасность. Вороны как снайперы сидели на крышах. Нацеливались на жертву и атаковали стаей. Не дай бог попасть под этот вороний дождь без соответствующей защиты.
Сейчас ни крыс, ни птиц. Это странно, решил я. Положил артефакт в карман, и будто потерял связь с Рексом. Подумал о том, что случилось у пруда и о том, что арт спас нас, раз я услышал мозгоправа. Вынул артефакт и остановился, всматриваясь в его светящуюся поверхность.
Вот это номер! присвистнул за спиной Лом. Глянул поверх макушки и увидел мою тайну.
Я закрыл ладонь и, обернувшись, спросил:
Тебе оно надо?
Мне-то нет, он указал пальцем на мою находку. Лучше на шею повесь или за пазуху кинь. Вреда не будет, а слышать всё будешь.
Я удивлённо вскинул брови, понимая, что Лом знаком с подобным артефактом.
Обычно его находят животные.
Кивнул, кратко поведав, как пёс указал место, где оказался сундучок с артом.
Кто-то припрятал, Холод? Вот тебе повезло, что Рекс есть, теперь будешь слышать не только его, но и голоса каждой твари в Зоне. Чую, это ты услышал телепатика.
Рекс сказал, ответил я. Это прозвучало, как бред, но Лом поверил, кивнул и добавил:
А ты знаешь, что арт называют «Маугли»?
Я отозвался усмешкой и, расстегнув ворот комбинезона, сунул под тельняшку артефакт.
Ты и я одной крови! проговорил важным голосом, вспоминая старый советский мультфильм.
Говорят сначала каша в голове, добавил Лом. Потом научишься выявлять нужные голоса и предостережения.
Мы стояли на втором этаже и заметили двух девушек лет двадцати пяти входящих в подъезд. Наш разговор оборвался звуком шагов девчонок по замусоренной лестнице.
Рекс, сидящий рядом со мной, глянул в сторону ступеней. Я мысленно приказал ему сидеть смирно. Слышался тихий разговор, щёлканье затвора фотоаппарата то и дело нарушало безмолвие заброшенного места. Лом показал знаком, что не стоит показываться туристкам. Шмель, согласившись, кивнул.
«Холод, я хочу посмотреть на них». Услышал в голове голос Рекса.
«Нет, я тронул его за ошейник, поднимайся за нами».
«Они пахнут, как Лена, не унимался пёс, и я спросил почему, а он ответил, наверное, у всех женщин свой особенный запах».
Идём на крышу! услышал я голос одной из девушек. Лёгкие шаги и ответ другой девчонки:
Мы не провалимся? Дом такой старый.
Незнакомки приближался. Мы поднялись ещё на этаж.
Может, остановим их? спросил Шмель.
Ты хотел сказать напугаем их? усмехнувшись, проговорил Лом.
Там кто-то есть, проговорила одна из девушек. Звук шагов стих. Рекс, зараза, сбежал по ступенькам вниз.
Ой, собачка, голос другой более смелой девушки заставил меня вздохнуть с облегчением. Пёс не тронул бы ни одну из них. Лучше, если они увидят собаку, а не экипированных мужиков с оружием. Крик поднимать идея не очень.
Я выглянул в лестничный проём, видя девчонок: одна светленькая, высокая и стройная, вторая с тёмными волосами, маленькая, спортивного телосложения. Девушки гладили Рекса, а он посматривал наверх, зная, что я наблюдал за ним.
Идём! довольно-таки громко произнесла блондинка и побежала наверх. В голове пульсировало. В сознание ворвался чужой голос, наполненный желанием и голодом. «Не уйдёшь. Добыча»!
Холод! крикнул Шмель, тыча пальцем в разбитое окно подъезда, псевдопсы!
Я глянул наружу с четвёртого этажа, увидев приближающуюся к дому свору. Вожак вбежал внутрь. Маскироваться, значит отдать девчонок на растерзание детям Зоны. Псевдособаки церемониться не станут. Рекс зарычал. Он говорил с вожаком стаи. Мы осторожно спускались, под ногами битое стекло и мусор. Псы заметят как пить дать.
«У нас оружие, и мы перестреляем вас всех»! подал я ментальный сигнал, надеясь достучаться до псевдопса, оказавшегося громадным алабаем. Его некогда белая шерсть наполовину вылезла, и пёс представлял жуткое зрелище. Гноящиеся глаза горели ненавистью. Гипертрофированные рёбра вылезли из-под облезлой шкуры. Бока вздымались в такт учащённого дыхания. Пёс стоял у нижних ступеней и смотрел на добычу туристок по беспечности доверившихся алчному экскурсоводу. Алабай не нападал, наблюдая за Рексом и чувствуя невидимого противника, чей голос звучал в его голове. «Уводи стаю, проговорил я, мысленно обращаясь к вожаку псевдопсов, «убьём всех»! Старался говорить коротко и, думаю, мутант меня отлично понял, но отступать не желал.
Мы со Шмелём осторожно спустились и застыли за спинами девушек. Напарник тихо сообщил о нашем присутствии.
Не ссыте, прорвёмся.
Тёмненькая, вздрогнув, сделала шаг назад, вцепилась в дуло винтовки. Не сразу поняла, что держится за оружие, медленно обернулась, глядя на нас, и подняла руки. Сдаваться, что ли собралась, промелькнула мысль. Как можно дружелюбнее кивнул ей и приложил указательный палец к губам. Шмель жестом потянул к себе девушек, и они спрятались за нашими спинами.
«Я предупреждал», мысленно передал я алабаю и нажал на спусковой крючок.
Псеводособаки убрались. Мой голос, звучавший в сознании мутантов, дезориентировал их, как и гибель вожака. Лом прибежал к нам, как услышал выстрел. И девчонки, глядя на нас, молчали, у светленькой подрагивал подбородок, а тёмненькая затравленно смотрела то на меня, то на Лома, то на Шмеля.
Зачем вы здесь? спросил я.
Они молчали. Страх сковал не только ноги, но и языки туристкам.
Да не бойтесь, в свойственной ему шутливой манере сказал Шмель. Мы не маньяки. Работаем в Зоне Отчуждения. А вы тут нелегально. Сами видите, что здесь происходит.
Но Нас привезли на экск экскурсию, выдавила тёмненькая, первая отошедшая от шока.
Как зовут тебя, малая? спросил Лом.
Дина, ответила брюнетка и шмыгнула носом.
А подруга у тебя немая, что ли? поинтересовался Шмель.
Кать, ну чё ты в рот воды словно набрала? Дина толкнула в бок подругу. Они ж спасли нас.
Ага, кивнула Катя, скрестив руки на груди и уставившись в пол.
Здесь опасно, спокойно проговорил я. Сдаётся мне, что вас сюда привезли не случайно.
О чём вы говорите? вскинула на меня синие глаза блондиночка. Ростом мы примерно одинаковые, у меня, наверное, сестрёнке было бы столько же, если бы не трагедия.
В сознание ворвались воспоминания. Девяностые годы. Война. Дорога из Грозного. Волею судьбы, мама приехала в Чечню к подруге с моей сестрёнкой. Я в это время служил в Москве. События начались внезапно, хотя кто-то знал, что ждало людей оказавшихся в ловушке между молотом и наковальней. Война всегда приходит внезапно, люди верят, что именно с ними ничего плохого не случится. Так же и я, как и все мы.
Эвакуация длилась несколько дней. Аслан из местных договорился с боевиками, что коридор для женщин и детей безопасен. Не сдержал слово. Колонну с автобусами обстреляли. Наш «уазик» подорвался на мине. О гибели близких узнал, когда пришёл в себя после ранения в госпитале. Понимал, что остался совершенно один. Никого не желал видеть, друзей, сослуживцев. Вернулся домой и воспоминания о маме и сестре душили слезами и отчаянием. Пил тогда беспробудно, зализывая душевные раны. Помню, как позвонил Стеклов, приехал. Мы долго говорили с ним в прокуренной квартире. Он вздыхал, смотрел на батарею пустых бутылок, гору посуды в раковине и качал головой. Сказал строго:
Последний день целуешься с бутылкой. Завтра вылетай в Москву. Вот билет, положил на стол конверт, добавляя после недолгой паузы, и деньги. Заведи собаку. Говорят, помогает.
Тогда я слушал его, вытирал опухшее от слёз и алкоголя лицо, понимая, как товарищ полковник прав. Стеклов в те годы ещё не был в звании генерала. Намотал злость, боль, обиду на весь мир на кулак. Вмазал своему отражению, разбивая в кровь костяшки на руке и зеркало в ванной комнате. Боль отрезвила. Собирал себя, словно сломанную игрушку. Что-то во мне изменилось за короткий разговор со Стекловым. Разбилось и умерло навсегда.