Торговец Рюгге пишет в дневнике, что «это переодевание по персидской моде весьма удобно и выглядит мило».
Но великая жилетная война только начиналась. Жестокий и беспринципный Людовик-Солнце немедленно по возвращении Генриэтты во Францию велел переодеть в жилеты всю дворцовую прислугу Версаля, и каждый французский патриот и почвенник последовал его примеру и переодел своих слуг. Это сильный удар. Самуэль Пипс пишет 22 ноября 1666 года, что «это величайшее оскорбление, какое один владетель мог нанести другому, и Бог не позволит Его Величеству промолчать и оставить этот шаг без ответа».
28 декабря одновременно на постановках «Макбета» в театре Дьюка и «Генриха V» в Уайт-холле, в присутствии короля, и народ, и придворные демонстрировали недреманное единение ношением жилетов. «Все в новых жилетах, сшитых к нынешнему вечеру», одержимый восторгом, пишет Пипс с патриотической слезой в углу глаза.
К началу осени 1667 года жилеты стали уже настолько привычны, что вовсю шли соревнования по их расшитию наиболее аляповато, и лорд Чарльз Джерард заслужил осуждение церкви и двора за неумеренно суетный подход к украшению жилета. Держава выстояла и лишь еще окрепла.
Это не спасло династию Стюартов, и через 21 год все они переместились под защиту Людовика-Солнца. Но тот уже так никогда и не оправился от нанесенного ему английскими жилетами удара и, старый и больной, через каких-то 48 лет скончался в депрессии и унижении.
О стюартовских брачных играх
Дневник Самуэля Пипса
8 февраля 1663 г.
«Делясь со мною дворцовыми сплетнями, капитан Феррерс рассказал среди прочего, будто с месяц назад на балу во дворце одна дама, танцуя, выкинула; кто это был, так и осталось неизвестным, ибо плод тут же, завернув в платок, унесли. Наутро все дамы двора явились как можно раньше во дворец, торопясь представить доказательства своей невиновности, а потому, с кем приключилась эта история, выяснить не удалось. Говорят, однако, в тот же день миссис Уэллс занемогла и с тех пор куда-то пропала, и все сочли, что выкинула она.
Согласно другой истории, леди Каслмейн, спустя несколько дней после вышеописанного случая, пригласила к себе миссис Стюарт и, развеселившись, предложила ей «сыграть свадьбу». Свадьба получилась как настоящая, с обручальными кольцами, церковной службой, лентами, кремом-брюле в постель, швырянием чулка все обычаи были соблюдены. Но в конце, говорят, леди Каслмейн (она была женихом) уступила свое место на брачном ложе королю, и тот лег с обворожительной миссис Стюарт. Говорят, что именно так все и было».
Русский переводчик «избранного» из Пипса Ливергант невероятно лжив и чопорен. Его, видимо, учили, что таковы англичане. Он дает к «миссис Стюарт» благочестивое примечание «То есть королева». Не-а, не таков простак был Карл II Стюарт. Фрэнсис «La Belle» Стюарт королевой не сумела стать, но была герцогиней Ричмондской, дочерью придворного врача сестры короля Генриэтты-Марии и очень отдаленного родственника августейшей семьи, но тоже Стюарта, да. Прославилась она не только ангельской красотой, но и дивным упорством в отклонении внимания Карла II. Однако всему приходит конец, и ее сопротивлению тоже. Она послужила ряду художников моделью для образа невинной типично британской красы. Почему и потребовались такие ухищрения и помощь прежней фаворитки, готовой работать в команде.
Леди Каслмейн это, само собой, Барбара Вильерс-Палмер, графиня Саутгемптон, герцогиня Кливлендская, племянница герцога Бэкингема, неспроста выполнявшая мелкие дипломатические поручения вроде доставить ему некие подвески либо затем их доставить обратно, международная авантюристка при трех дворах, владычица сердец нескольких правящих домов, прототип Миледи Винтер.
О жертве стюартовских брачных игр
В 1659 году Эдвард Монтэгю, виконт Хитчинбрук, боевой генерал армии Парламента, вовремя сориентировался в европейской повесточке и всеми душой и телом (и флотом, и дипломатическими связями) прикипел к Карлу Стюарту, проживавшему то в Голландии, то в Германии. В мае 1660 г. он возглавил флот, с помпой и фанфарами привезший реставрированного короля обратно в Англию. При первой встрече адмиралы и генералы надели специально заказанные новенькие с иголочки костюмы, шитые золотом и серебром, и взяли с собой саквояж с 10 000 фунтов золотом, выделенными Парламентом королю на первое время. Застав его величество короля Англии Карла II, ее величество Елизавету, королеву Богемскую (его тетя), его высочество принца Йоркского (его младший брат и будущий король Иаков II) в Гааге в гостиничном номере, они поставили перед ним саквояж и попросили факельщиков зайти внутрь (там было темно, был вечер). Его величество сильно обрадовался и проявлял радость без всякого стеснения, громко позвав ее величество и его высочество посмотреть на такую кучу денег, а также попросив ее величество бросить и перестать перелицовывать его старый камзол, потому что утром можно будет заказать новый (это прямая цитата).
В июне 1660 г. его воцарившееся в Лондоне величество пригласило Эдварда Монтэгю к себе и попросило его выбрать себе местность для графского титула. И Эдвард Монтэгю стал графом Портсмутом.
Однако в 1673 г. его королевское величество вновь пригласило Эдварда Монтэгю к себе и попросило придумать что-нибудь другое, потому что дело личное, дело частное, но мы ж мужики, и вы же понимаете, что если им, да-да, вот им, которые в кринолинах, в голову что-нибудь втемяшится, то тут уж хоть святых вон выноси. И таким вот частным полюбовным образом Эдвард Монтэгю перестал быть графом Портсмутом, потому что Луиза-Рене де Пенанкуэ де Керуай, ранее баронесса Петерсфилд и графиня Фэйршем, стала теперь герцогиней Портсмутской. Потому что еще в 1668 г. Луиза-Рене очень вовремя сумела втереться в свиту сестры его величества Генриэтты-Анны и переехать с ней в Лондон, где заняла почетное место в королевской любовничьей массовке, но постепенно выбилась на главные роли и наконец воцарилась в его сердце, став восьмой из известных истории четырнадцати официальных фавориток. И ежемесячно слала доклады о трендах и событиях своему католичнейшему покровителю и официальному бывшему Людовику-Солнце. Каковой Людовик в это же время с трудом делил бедную Генриэтту-Анну с ее официальным супругом своим братом Филиппом, принцем Орлеанским, потому что ему она по причине ориентации была не особенно нужна, но он вредничал и не хотел делиться с братом. Впрочем, Генриэтту при любом удобном случае вообще усылали увещевать брата его величество Карла Английского и на это время французские величественные братья примирялись.
Но, как бы то ни было, Эдвард Монтэгю не мог оставаться ведь графом Ничего, поэтому он выбрал себе другой кентский город и стал графом Сэндвичем. Со временем у него родился праправнук Джон Монтэгю, главный Почтмейстер, потом первый лорд Адмиралтейства, активнейший член Клуба адского пламени и Общества дилетантов, покровитель наук и искусств, друг съеденного Кука и прочая. И это в его честь названы Сандвичевы острова (а также и так же Гавайи, но это название там не прижилось). И это он популяризировал пожирание куска мяса между двумя кусками поджаренного хлеба, будучи неизлечимым игроманом.
Ну так вот. А если бы не эти альковные штучки, то все не ломали бы язык и спокойно ели бы сейчас портсмуты и читали бы рекламу «Новый портсмут с индейкой в новогоднем меню».
И это если еще не рассказывать, как его величество Карл, полу-испанец, полу-шотландец, полу-итальянец, вводил в Англии спаниэлей/спаниярдов, потому что у них головы как будто в алонжированных париках и это прикольно.