За окном с проблесками рассвета пронесся мелодичный звук трубы. Начиналось утро. Исаак подложил книжку под подушку, поднялся и наскоро заправил постель. Взлохматив волосы, он надел на себя серые, явно поношенные штаны с заштопанной зеленой футболкой. Затем после широкого зевка прошел пару шагов, одернул плотную темную штору и открыл окно.
Свежий бодрящий воздух легкой поступью проник в комнату. Прохладный бриз безмятежно щекотал лицо, успокаивая нервы после тяжелого сна, а открывшийся умиротворенный вид на Тихое море давал кратковременную надежду на светлое будущее. Солнце едва начало подниматься за горизонтом, чтобы вскоре ознаменовать собой новый день. Облокотившись на подоконник (балкона у него не было), Исаак с третьего этажа наблюдал за тем, как темно-синие волны не спеша кружат по своим делам, колеблются друг за другом и, наконец, подходят к берегу, чтобы разочарованно убедиться в его серости и посредственности и отступить обратно к себе, домой, в спокойствие.
Никто никогда не купался в этом море. Не потому, что оно было очень холодным, если не сказать ледяным в любое время года, нет. Просто это было не принято. Не понятно, к каким берегам оно тебя принесет и на какие глубины опустит. Никаких морских обитателей там отродясь не было, птицы над ним не летали, судна не бороздили холодную синюю гладь. Ровный плоский берег был засыпан мелкой серой галькой. Перед зданием, между морем и дорогой были поставлены куцые деревянные лавочки на расстоянии друг от друга в метрах десяти, как будто было чем любоваться, сидя на них холодным осенним утром. Но Исааку нравилось там сидеть. Отчасти из-за того, что на них редко кто сидел, и никто ему не мешал, проходя мимо отчасти, потому что вид Тихого моря вблизи действительно оказывал умиротворяющий эффект, прогонял дурные мысли, освобождал разум от тревог и волнений.
«Пойду выйду к морю», решил Исаак, на ходу переодеваясь в выцветшие от старости джинсы и накинув черную, чуть продолговатую куртку с практически незаметной маленькой белой надписью на груди «ИИМЭиТ». Оглядев комнату, он захватил полуоткрытый рюкзак, валявшийся в углу комнаты между стеной и кроватью, сгреб туда с миниатюрной тумбы пару карандашных огрызков, один блок с листами, и, чуть помедлив, набрал воды из-под крана в небольшую емкость (хотя здесь не было принято пить такую воду). Закончив такой скромный сбор, Исаак направился к выходу, оставив окно открытым, чтобы предоставить свою скромную обитель морскому бризу. Солнце уже вышло на свою ежедневную утреннюю смену. Начинался новый семестр в научно-исследовательском институте по изучению М-энергии и технологий, иными словами просто ИИМЭиТ.
***
Нельзя было сказать, что Институт был плохим учебным заведением. Нельзя было сказать и обратное. Можно было сказать с уверенностью только одно: это был единственный Институт, где исследовали природу М-энергии, изучали ее свойства и способы применения, практиковали М-синтез и предоставляли доступ к уникальному высокоточному оборудованию для достижения вышеперечисленных целей. Получается, это был самый элитный и самый престижный институт из всех когда-либо существовавших до него. Сюда было тяжело попасть для многих талантов и амбициозных молодых людей это была цель номер один на ближайшие несколько лет своей юности. Конкурс на поступление каждый год стоит безумный: сотни тысяч хорошо подготовленных специалистов после окончания лучших учебных заведений тут же подают заявки в ИИМЭиТ. Кто-то, не пройдя отбор, тут же заканчивал свою научную деятельность, уходя в другие отрасли. Кто-то, целенаправленно готовясь с ранних лет к поступлению в это престижное место, из-за неудачи сходил с ума и уходил в отшельники на луга и поля пасти овец. Ничего не скажешь мир жесток. А кто-то, поступив, сразу строил карьеру в других местах, полагаясь на имидж и статус института в реализации своих амбиций.
Были и те, кто поступал, пройдя конкурс Фортуны, который осуществлялся следующим образом:
1. Желающие подают запрос в Ведомство на предрасположенность к обучению в ИИМЭиТ.
2. При положительном ответе отправляется заявка на Фортуну (принимается только один раз в год в раннюю весну). Заявке присваивается конкретный номер.
3. Из всех собранных заявок специальный вычислительный центр целую неделю генерирует случайным образом посредством трех алгоритмов числовую последовательность случайной длины из случайных чисел, которая разделяется на случайные отрезки посредством еще двух алгоритмов, и, таким образом, формируются случайные числа Фортуны.
4. Заявки с совпадающими номерами Фортуны принимаются на поступление в ИИМЭиТ.
Как правило, абитуриенты, поступившие с помощью Фортуны, считались «темными»: у них зачастую были низкие результаты на экзаменах, им тяжело давалась практическая и исследовательская деятельность, и самое главное их презирали и над ними нередко издевались остальные учащиеся с молчаливого одобрения профессоров. Никто не понимал, зачем сделали такую систему, однако, в последствии, люди просто свыклись, пожимали плечами и говорили: «Видимо, Совету института виднее».
Так сюда и поступил Исаак. Он не хотел поступать на отправку заявки настояла его бедная мать, работающая библиотекарем при ближайшей к их дому школе. По сути, когда пришел роскошно оформленный конверт с красивой красной печатью, на которой был вытеснен символ института, не было предела радости именно у матери Исаака он же сидел на грубо сбитом деревянном стуле в маленькой кухне, рассеянно рассматривая направление, и все никак не мог трезво осмыслить происходящее. Было ясно только то, что его жизнь уже не станет прежней.
К тому моменту Исааку шел восемнадцатый год. Он посещал стандартное техническое училище по квоте от Города. Посещал, может, пару раз за месяц, чередуя учебу с подработками чистильщиком берега и уборщиком мелкого мусора. Работал он не от праздной жизни: зарплаты библиотекаря матери едва хватало на погашение жилищных потребностей, поэтому срочно требовался хоть какой-то заработок со стороны. Мать Исаака звали Реной. Она была низкой, худой, тихой и робкой женщиной. Постоянно вздрагивала от резких и быстрых движений со стороны и до жути боялась громких звуков вероятно, это и сподвигло ее в конечном итоге занять должность в библиотеке.
Исаак был одновременно и похож, и не похож на Рену: он был худым и достаточно высоким; тихим, но довольно вспыльчивым; с врожденным чувством справедливости; не любил резкие перемены вокруг и редко лез на рожон, но если решался, то ясно осознавал, что бед не оберется в драках у него было мало шансов в силу его не слишком спортивного телосложения. Исаак имел темно-каштановые, вечно не причесанные, постоянно находящиеся в хаосе волосы. Взгляд часто рассеянно блуждал по сторонам, а пепельно-серые глаза вкупе с острыми скулами и тонким прямым носом придавали лицу тревожно-мрачные оттенки, из-за чего Исаака во многих случаях обходили стороной, будто встречали черную кошку посреди улицы.
Понимаешь, что это значит? мягко проговорила мать, сняв очки и подняв сияющие глаза от приглашения на поступление. Это значит, что ты достоин.
Нет, это значит, что мне просто повезло. Я даже не рассчитывал на все это, нервно махнул рукой Исаак.
Нет, ты не прав. Им виднее. Я думаю, там не дураки сидят, и они распознали в тебе скрытый талант. Иначе зачем еще организовывать такой непонятный многим конкурс? Именно для отсеивания алмазов среди грубых камнейно делая это весьма своеобразным способом.