Видимо позвали всех, да не всех. Первый раз слышу о чествовании, а Константин Иваныч если и звонил, то мне ничего не передавали.
Ну Иваныч наверное думал, что ты к тому моменту не оклемаешься, предположил Костиков. Ладно чего гадать на кофейной гуще, этот кубок твоя заслуга прежде всего, так что пойдём. Тебе может помочь как? Поддержать?
Сам справлюсь, не надо.
Передвигался я еще тяжело, хоть и приноровился на костылях как сайгак скакать. Фёдор все же помог мне подняться с лавки, взял выписку, себе в сумку сунул не глядя. Ну и двинулись к выходу.
Костиков казался отличным мужиком открытым и чутким, безо всяких налетов звездной болезни, на которую у полузащитника имелись все основания популярность футболиста в народе просто зашкаливала. В остальном он производил впечатление мужичка из тех, кому не плевать на ближнего. Прежний обладатель тела наверняка имел с Фёдором дружеские связи, но нынешний я этого попросту не припоминал. Но задружиться с ним был отнюдь не прочь.
Пока ковылял на костылях к двери, Федор дошёл до выхода из больницы, выглянул в окно, макушку почесал.
Слушай, Ванек, чего спросить хотел, а тебе оно точно надо сейчас с журналистами твою травму мусолить? Может переждет?
С журналистами? переспросил я, не совсем понимая суть вопроса.
Угу, подтвердил полузащитник, выглядывая в окно. Они ж не слезут, а у нас времени не то, что много. Опаздывать совсем не хочется, да и Иваныч не любит опоздания, сам знаешь.
Честно говоря не понимаю о чем ты
Я запнулся, потому что подошёл к окну и увидел там целую толпу журналистов, не пойми откуда взявшуюся. Я то никого и никуда не звал.
Не ты их пригласил? удивленно уточнил Федя.
Нет конечно!
Блин, кто-то в больничке похоже о твоей выписке слил. Вот заразы и совесть же людей не мучает. За рубль готовы с потрохами продаться.
Может они не меня ждут? Мало ли отделение дополнительно в ЦИПО открыли? предположил я.
Фёдор посмотрел в ответ таким взглядом, что вопрос снялся сам по себе. С другой стороны, ничего удивительного в том, что журналисты столпились у входа, тема травмы Павлова и как следствие возможного завершения карьеры в разрезе из рук вон плохой игры «Спартака», занимала первые полосы всех газет и журналов. Нет Павлова нет народной команды, гласили заголовки. Но наглости журналистов в 1989 году было далеко от наглости их местных коллег, особенно из числа папарацци. Те бы уже до палаты добрались. А эти даже внутрь не заходят.
Походу они за эксклюзивными кадрами охотились, Вань, предположил Федя.
Я представил первые полосы завтрашних газет с собственной фотографией на костылях и с аппаратом Иллизарова.
Так, придумал делаем, как делали в Минске! предложил полузащитник, поднимая указательный палец.
Напомни хоть, как делали? попросил я, понятное дело не помня, как обстояли дела в Минске память прежнего тела все больше срабатывала на лица, а вот где и что происходило, с этим приходилось чуточку сложнее.
Подсылаем подсадную утку к журналистам, только вместо Лени сегодня уткой буду я, отвлеку их и переключу внимание, а ты Федор сунул руку в карман и достал ключ с надписью «ВАЗ» на тонкой металлической цепочке. Держи, моя копейка за поворотом стоит, как заведёшь ко входу подъедешь, и я на ходу на сиденье прыгну! Как тебе план?
Ты пошутил про подъедешь? У меня ж на ноге железяка, только на механике ездить и сцепление выжимать!
Блин, точно, ладно, полузащитник задумался на миг. Тогда на заднее сиденье ложись, а я следом прибегу!
Сговорились. Я ключи от копейки взял, а Костиков гулко выдохнув открыл входную дверь и вышел к журналистам.
Товарищи, я знаю, что вы Ивана Павлова ждёте, но пока у меня заявление, прошу вашего внимания
И с этими словами отвёл толпу журналистов от входа в больницу, якобы какое-то заявление делать. Проход открылся, журналисты вслед за Фёдором мигрировали, а я, пользуясь шансом и вооружившись костылями, втопил в противоположную сторону, где за углом стояла копейка полузащитника.
План почти удался.
Именно, что почти один из журналистов обернулся и увидел меня сваливающего на всех порах.
Вон он!
Все остальные журналисты разом обернулись. Мгновение и вся толпа бросилась вслед за мной, скрывшимся за углом.
Ваня беги! успел только выкрикнуть Федор вдогонку.
Понимая, что журналисты меня попросту сожрут, я кое-как доскакал до красной копейки, одиноко припаркованной у тротуара.
Сунул ключ в личинку дверного замка, открыл и, как и договаривался с Фёдором, нырнул на заднее сиденье автомобиля, тотчас захлопнув за собой дверь. В зеркале заднего обзора увидел как выбежали из-за угла больницы журналисты и принялись оглядываться потеряли. Павлов будто сквозь землю провалился нигде нет. Но потом сориентировался юноша лет 17, в котором можно было узнать молодого начинающего репортера-внештатника еженедельника «Собеседник» Игоря Торбинера.
Он в машине Фёдора Костикова!
Но прежде чем журналисты успели двинуться к копейки, из-за угла выскочил сам полузащитник, протиснувшийся среди журналистов и со словами «простите, извините, мы опаздываем» бросившийся к автомобилю. Через несколько секунд водительская дверца распахнулась, на переднее пассажирское сиденье спикировала спортивная сумка, а на водительское сиденье плюхнулся сам Федор.
Ваня, ключи давай!
Я тут же сунул ему ключи. Пока тот ловчился вставить ключ в личинку замка зажигания, табун журналистов уже подбежал к копейке.
Правда ли, что вы завершили игровую карьеру?
Сможет ли без вас Спартак выиграть чемпионат?
Вам ищут замену, как думаете, кто может стать новым 11 номером команды
Посыпались вопросы с разных сторон. Но Федор тоже не терял времени даром завёл ВАЗ и дал по газам, обдавая журналистом вонючим дымом из выхлопной трубы. Тяжелая однако доля журналистская. Копейка вывернула на дорогу и только тогда, когда журналисты остались позади, полузащитник сбавил скорость.
Ну оторвались, кажется, подмигнул Костиков в зеркало заднего обзора. Иваныч кстати запретил общаться с прессой после проигрыша Зениту. Так что тут без обид со стороны пишущей братии. К Сударину все вопросы.
С этими словами опустил боковое окно, достал сигарету и закурил, ничуть не смущаясь. В то время курить было нормально и курили многие игроки, даже нынешний тренер сборной Лещин, а динамовец Добровольский выкуривал по две пачки сигарет в день.
А вообще атмосфера не самая приятная в клубе, хуже чем было до кубкового финала, вздохнул Федор. Не знаю, чем все закончится.
Почему так? заинтересовался я, не лишним виделось понимать вводные внутри своего нового клуба.
Ну поговаривают, что Николай Петрович готов подписать заявление Иваныча на увольнение, охотно объяснил Фёдор. Ты же сам мне рассказывал, забыл?
Чтобы что-то забыть, это надо знать. Я, разумеется ничего Костикову не говорил. Зато историю ухода оригинального Бекасова из Спартака накануне чемпионского сезона 1989 года помнил достаточно отчётливо. Много эту историю мусолили в прессе и во всяких мемуарах и биографиях. Якобы после смерти Андрея Петровича Классникова между его старшим братом Николаем Петровичем и тренером Константином Павловичем обострился старый конфликт (Гайдай не мог смириться с динамовским прошлым Бекасова) и когда в сентябре 1988 Бекасов психанул и написал заявление об уходе по собственному (в дальнейшем он уходить передумал, понятное дело), старший Классников заявление сохранил. Как я понял, Николай Петрович был не прочь воспользоваться им после череды неудовлетворительных матчей и разгромного поражения от Зенита в Ленинграде.