Я уже призналась, что была приманкой.
Недостаточно. Тогда ты хотела получить работу. Шеф наставляет на нее палец. Мне нужно что-нибудь личное.
И тогда ты скажешь, кто наш заказчик? Глупость какая-то, Дэн ведет себя как ребенок. Так дело не пойдет. У меня нет секретов.
Нет, Джулс, ты ошибаешься. То, кем мы хотим казаться и кто мы на самом деле, совершенно разные вещи. Любой хороший журналист знает, что из этого важнее. Он протяжно вздыхает. Хорошо, я начну. Я бывший алкоголик. Я поставил на первое место работу, а не семью, из-за чего потерял тех, кого люблю больше жизни. Дэн смотрит в пол. У всего на свете есть цена. Вот кто я на самом деле. Твоя очередь.
Мне безумно жаль. Тебе, наверное, нелегко пришлось. Надо же, Дэн пил? Джулс вспоминает фотографию девочки в гимнастическом трико в рабочем кабинете шефа. Интересно, дочка хотя бы общается с ним? Джулс внезапно начинает нервничать. Что Дэн хочет услышать? У нее всего два варианта. Или рассказать про Рика Януса Нет, исключено. Что ж, значит, у нее нет выбора. Джулс откашливается. Ладно. Меня зачали по неосторожности. Лучшая ученица юридического факультета и парень, которого исключили из университета. Он исчез с горизонта еще до моего рождения. Трус. Ну как? Джулс поджимает губы. Зато мама у меня просто замечательная: умная, отличный профессионал. Правда, слишком много работает и чересчур часто беспокоится.
Понятно. Яблоко от яблони недалеко упало, ухмыляется Дэн.
Точно! смеется Джулс.
Похоже, что тебе повезло с матерью, а ты это лучшая ошибка, которую она совершила в жизни. Лицо шефа смягчается. Пыталась разыскать того недоучку?
Джулс кивает.
Да. Женат. Детей нет. Живет в Сан-Диего, занимается недвижимостью. Похоже, полный отморозок. Решила, что не стоит тратить на него время.
Дэн смотрит в окно, потом снова на нее.
Хотел бы я, чтобы мой папашка вот так же смылся. Нам бы не пришлось оплачивать огромные счета за лечение. После побоев мамина правая рука не функционировала как надо. А ты знала, что я получил свою первую Пулитцеровскую премию за материал о домашнем насилии? Я писал о том, насколько распространено это явление и что ублюдкам легко избежать наказания.
Они смотрят друг на друга через стол, чувствуя, что перешли на следующую ступень близости. Дэн аккуратно кладет пакетик сахара обратно в черный пластиковый контейнер, который стоит на столе, и произносит:
Знаешь, как я всегда говорю? То, что нас не убивает
становится темой для статьи, заканчивает Джулс.
В точку. Тяжело вздохнув, Дэн подается вперед, вцепившись в края столика, и шепчет: «Женщина в огне» принадлежит Эллису Бауму.
Джулс не может скрыть удивления, у нее отвисает челюсть. Такого она не ожидала.
Да, тот самый Эллис Баум. Художнику позировала его мать, убитая Гельмутом Гайслером во время холокоста. Уверен, это имя много раз мелькало в документах, которые я тебе передал. Впрочем, Эллис скрывал свое прошлое в том числе и от меня. А теперь он умирает кстати, об этом тоже никто не знает. Он обратился ко мне за помощью. И я планирую сделать все возможное, чтобы выручить его. Эллис мой близкий друг, а их у меня не много. Дэн грустно улыбается. Видимо, всех отпугивает моя яркая личность.
Что есть, то есть, признает Джулс, все еще пытаясь справиться с удивлением. Надо же, Эллис Баум, икона стиля. Правда, уже умирающая Как вы познакомились? Не могу представить вас вместе. Тебя точно не назовешь модным парнем. Джулс указывает на потасканную ветровку.
Дэн смеется.
Вы бы с Эллисом спелись. Да, нас действительно сложно представить вместе. Но это совершенно другая история. Пожалуй, на сегодня хватит откровений. Дэн начинает собирать вещи. Нужно действовать быстро. Важнее всего
Ты боишься его разочаровать, перебивает Джулс. Дэн коротко кивает. Девушку несколько тревожит сложившаяся ситуация. Любой журналист знает: когда дело касается родных и друзей, люди перестают быть беспристрастными.
«Эмоции серьезная помеха», как-то сказал один из профессоров, который им преподавал. Необходимо сохранять ясность мышления и быть беспристрастным, чтобы замечать то, что важно, и принимать верные решения. Практика показывает: чем больше ты лично вовлечен в ситуацию, тем дальше ты от истины.
Мы вернем картину Эллису, заверяет Джулс Дэна. Он точно знаком с правилами игры. Наверняка эмоции не раз ему мешали. Теперь, когда я знаю, кто наш клиент, я хотела бы сама с ним пообщаться.
Смело, отвечает Дэн, защелкивая портфель. Отмени все планы на следующий месяц. Тебе будет чем заняться.
Глава десятая
Нью-Йорк
В прихожей хлопает входная дверь. Каждый раз, когда Генри входит в квартиру, сердце в груди Эллиса начинает биться быстрее. Он представляет себе, как Генри вешает свою зеленую куртку на антикварную деревянную вешалку, которую они купили на аукционе «Сотбис», и ставит запылившуюся сумку с фотоаппаратом на пол. Наверняка обувь Генри покрылась толстым слоем грязи. Не беда. Главное, что он благополучно добрался до дома. Шаги в прихожей замирают, и Эллис понимает, что Генри остановился перед испанским зеркалом семнадцатого века в позолоченной деревянной раме и провел ладонью по светло-коричневым волосам, слегка тронутым сединой. Эллис вздыхает.
Эл, это я! весело кричит Генри.
Знаю. Я в кабинете.
Генри появляется в дверном проеме загорелое лицо, белоснежные зубы
Как поживает мой повелитель туфель?
Эллис рассматривает самое красивое лицо, которое он когда-либо видел и которое с возрастом становится только лучше. Интересно, но лица Генри и Вивьен так похожи Вивьен и Генри знают друг о друге, но у каждого своя жизнь. Генри осел в городе, а Вивьен кочует между их владениями в Бедфорде, Монтесито и Хэмптонсе. Жена фигура публичная, а существование Генри всем известный секрет.
С приездом. Все прошло удачно? спрашивает Эллис, когда Генри входит в комнату. Последние три недели он провел в Нигерии, делая фоторепортаж для National Geographic.
Что я могу сказать Это совсем не Бали, смеется тот, и, как всегда, его раскатистый хохот окутывает Эллиса, словно теплый плед. Полный хаос, гиблое место. Зато люди необыкновенные. Фотографии получились невероятные.
Баум познакомился с Генри Ламонтом двадцать два года назад, когда тот работал модным фотографом. Его пригласили на рекламную съемку. Если Эллис закроет глаза, то в подробностях вспомнит тот вечер, когда Генри, скромный тридцатилетний парень, покорил его. Баум помнит каждый взгляд, все запахи и прочие детали и мысленно возвращается к ним всякий раз, когда чувствует необходимость успокоиться. Несмотря на то что у Эллиса была жена и дружная семья, Генри каким-то образом понял, что из себя представляет его новый знакомый, какие желания он скрывает. Баум выбрал тот образ жизни, который понравился бы его матери. Хотя так ли это? Он задавался этим вопросом долгие годы. Насколько он помнил, Аника ценила искусство, никого не осуждала и была весьма прогрессивной. Она забавлялась, когда Эллис с важным видом рассекал по квартире в ее одежде и туфлях на шпильках. Он до сих пор слышал веселый смех матери наверное, такие же звуки издавали бы букеты свежих цветов, если бы умели. Нет, дело не в Анике. Эллис сам запер под замок собственные желания возможно, наказывал себя за то, что пережил войну, в отличие от матери. Мальчик-сирота, выросший без семьи, поставил перед собой задачу: свить собственное гнездо, в котором женщина стала бы центральным элементом. И тогда как Вивьен идеально отвечала этой цели, он подкачал. Эллис не мог объяснить себе, почему выбрал двойную жизнь, точно так же, как не мог объяснить, почему они с Генри до сих пор вместе. Но так уж сложилось.