Помощник шерифа Норрис сообщил, что вы дерзко вели себя с ним прошлой ночью.
Я невольно открываю рот.
Дерзко? Я едва пару слов ему сказала. Это он сам
Декан Маккиннон поднимает ладонь, заставляя меня замолчать.
У неуважения к представителям закона нет оправданий. Никаких оправданий для вашей дерзости.
Я не
Я закончу, если позволите, говорит он. Я стискиваю зубы, а руки, лежащие на коленях, сжимаются в кулаки. Элис пассивная, а я неуважительная? Раскаленная добела ярость поднимается внутри, доходит до сердца, до сжатых челюстей. К счастью, я объяснил помощнику шерифа Норрису, что вы сейчас переживаете трудный период и попали в новую среду, которая, он по-отечески улыбается мне, отличается от той, к которой вы привыкли.
К чему я привыкла? Мысли бешеным вихрем крутятся в голове. Сначала коп-расист, потом декан, который верит ему, не давая мне шанса объясниться, а теперь
Ваша мать является
Являлась, на автомате поправляю я его, в то время как мозг пытается осмыслить резкие повороты этого разговора.
Он наклоняет голову.
Являлась. Разумеется. Ваша мама была уважаемой выпускницей своей кафедры. Она была успешной студенткой: патенты на процессы биохимического тестирования, новаторские работы по почвоведению. Я не знал ее лично, но мы вместе учились в Каролинском университете.
Мне хочется, чтобы руки перестали дрожать, и я медленно вдыхаю. Он застал меня врасплох, но я умею защищаться. Я закрываю глаза и представляю, как стена поднимается передо мной вверх, вверх, вверх.
Я просто хотел сказать, что сочувствую вашей
Я открываю глаза.
Она не потеряна, выпаливаю я.
Декан Маккиннон сжимает губы.
Элис Чен образцовая студентка. Но вы, мисс Мэтьюс? С наследственностью вашей матери, вашими баллами и аттестатом я бы сказал, что у вас есть потенциал стать блестящей студенткой.
Я не знаю, что на это сказать. Я не знаю, можно ли назвать меня блестящей. Я знаю, что моя мама была блестящей, и я знаю, что я не она. Декан переводит взгляд на дверь у меня за спиной.
Наставник, назначенный вам, свяжется с вами сегодня. Вы свободны.
Я выскальзываю за дверь. От расстройства и унижения у меня кружится голова. Элис, неподвижно сидящая на скамейке в конце коридора, вскакивает на ноги. Я подхожу ближе и вижу ее покрасневшие глаза и следы от слез на лице. В дрожащих пальцах она держит смятую салфетку, скручивая ее в подобие веревки.
Элис, начинаю я, оглядываясь на дверь декана. Ты не поверишь, что там случилось. Я так зла
Ты зла?! выдыхает Элис. А ты думаешь, как я себя чувствую?
Я вздрагиваю, сбитая с толку от ее ярости.
Нас не выгоняют. Это хорошо.
Это нехорошо! Она прикрывает рот рукой, подавляя всхлип, который вырывается из самой глубины ее груди.
Я протягиваю руку к ее плечу, но Элис отступает так, чтобы мне было не достать.
Я
Прошлой ночью все не было хорошо! Ее голос эхом отражается от стен пустынного административного здания, от перегородок между рабочими местами и кафельного пола. Нас почти исключили. Мои родители кишки бы мне выпустили, если бы это случилось. Мне и так достанется после того, как он им позвонит!
По ее лицу снова текут слезы.
Я понимаю, но
Не всем удается получать хорошие оценки, ничего не делая, как тебе, Бри. Некоторым из нас приходится упорно трудиться. Мне пришлось упорно трудиться, чтобы сюда попасть. Это была моя мечта с тех пор, как с самого начала! И ты это знала.
Я поднимаю руки.
Извини! Мы больше не будем уходить из кампуса.
Хорошо.
Я качаю головой.
Но в каком-то смысле я рада, что мы это сделали, ведь в этом университете происходит кое-что реально странное. Прошлой ночью там был этот парень
Ты серьезно пытаешься сменить тему прямо сейчас? Элис делает шаг назад. Чтобы рассказать мне про парня?
Нет! восклицаю я. Ты меня не слушаешь
Так вот почему ты так себя ведешь? Из-за парней? Теперь учеба для тебя это просто большая вечеринка? Ее глаза расширяются, а голос становится холодным, словно она только что застала меня за воровством или списыванием. Вот в чем дело, да? Вот почему ты записалась на те курсы.
Я моргаю.
Какие
Она горько смеется.
«Английский 105: Композиция и риторика»? Да ладно, Мэтти! Ты во сне доклады пишешь, ты никогда не готовишься к выступлениям и все равно получаешь отличные оценки. «Биология 103: Введение в растения Пьемонта»? Твоя мама была ботаником! Я ничего не говорила раньше на этот счет, но теперь все ясно. Ты записалась на занятия, где сможешь отсиживаться, ты почти все пропустила мимо ушей на экскурсии по кампусу, а теперь мы влипли из-за тебя. Ты просто приехала потрахаться, да?
Стыд расцветает в животе. Стыд и немалая доля смущения. Мне самой не казалось, что я выбрала курсы, чтобы отсиживаться. Может быть, они не такие трудные, как другие, но просто находиться здесь уже непросто. Поддерживать стену, скрывать существование Бри-После. А теперь еще и магия. Следом за стыдом тут же приходит и гнев, сжигающий стыд в огненном вихре. Элис даже не знает о Бри-После. Элис вообще ничего обо всем этом не знает!
Тебя не заставляли ехать на карьер, резко отвечаю я. Ты могла отказаться.
Элис тяжело вздыхает.
Ты все лето так себя вела. Словно ничто не имеет значения. Я не могла отпустить тебя одну с Шарлоттой Симпсон!
Так что, теперь ты тоже моя нянька?
После прошлой ночи ясно, что тебе без няньки не обойтись. Если ты Она останавливается и отводит взгляд, крепко стиснув зубы, сдерживая слова, которые собиралась произнести.
Я развожу руками.
Говори уже, что собиралась, Элис.
Она отворачивается.
Мы подали документы, когда твоя мама была еще Я понимаю, что для тебя все изменилось. Я пытаюсь понять, но если ты не хочешь здесь находиться, если ты не собираешься относиться к этому всерьез, то, может, тебе лучше поехать домой.
Мне будто отвесили пощечину. Я чувствую, как под веками скапливаются горячие слезы.
Домой? Куда именно? Вернуться, чтобы снова стать девочкой-у-которой-умерла-мать в маленьком городке сплетников?
Каролинский университет был нашей мечтой.
Элис смотрит на меня, и по ее глазам я понимаю: за последние двадцать четыре часа она уже успела представить, как делает все в одиночку. Без меня.
Внутри растет стена. Я позволяю ей стать настолько высокой и широкой, что мне не видно ее краев. Преграда так надежно встает на свое место, что все мышцы моего лица одновременно застывают. Я представляю плоскую непроницаемую поверхность и чувствую, как мой взгляд тоже становится плоским и непроницаемым.
Моя очередь. А как насчет того, чтобы повзрослеть и перестать винить меня за свои решения?
Элис отступает назад, и боль в ее голосе ранит в самое сердце.
Бри, я не знаю, кто ты сейчас.
Она смотрит на меня еще некоторое время, а затем наклоняется, чтобы взять свои вещи. Я не могу пошевелиться, не могу заговорить.
Мне остается лишь смотреть, как она уходит.
5
Гнев, который пронизывает меня, настолько силен, что я чувствую его вкус.
Я успеваю пройти половину пути до «Старого Востока», прежде чем останавливаюсь и перевожу дыхание. Я стою на краю Полк-плейс, и мне кажется, будто все тридцать тысяч студентов Каролинского университета единой волной переходят двор, направляясь на первое в семестре занятие.
Раньше мы с Элис говорили о программе раннего обучения как о великом приключении, которое мы сможем пережить вместе. Теперь, глядя на всех остальных студентов, которые целеустремленно расходятся по корпусам, я чувствую, что здесь сама по себе. Хитрый горький голос доносится из темного угла: «Возможно, так и надо было. Одним воспоминанием о Бри-До меньше». Я сглатываю, ощутив тихое удовлетворение, но оно никуда не девается. Прямо сейчас одиночество кажется правильным.