Вика повесила трубку и вложила ошарашенному Пете в руку телефон. Увидев его выражение лица, она слегка хмыкнула:
Перестань так пялиться, как будто я привидение.
Не уверен, что ты живая. Петя сунул телефон обратно в карман пиджака и покачал головой: Реально бесстрашная. Что он сказал?
Он попытался спросить как можно небрежнее, чтобы надежда в голосе не прозвучала слишком явно.
Вика ухмыльнулась:
Есть три новости.
Скажи, что хотя бы одна из них хорошая.
Небрежно не получилось.
Да, одна хорошая. Сегодня ты остаешься в школе.
Петя огромным усилием воли заставил себя стоять на месте. Ему вдруг захотелось подхватить Вику, обнять и закружить. Вместо этого он спросил:
А плохие?
Во-первых, как ты уже, наверное, понял, эта отмазка разовая. А во-вторых, мне придётся сидеть с вами на репетиции, потому что твой папа сказал, что позвонит узнать, когда ты освободишься. Думаю, он боится, что ты понесёшься репетировать после русского. Я должна быть рядом, чтобы ты передал мне телефон и я сказала твоему отцу Она снова сменила тон на нежно-медовый: Сергей Борисович, Певцов тут совершенно утонул в сложно-подчинительной связи, сидит пишет конспект.
Она посмотрела на Петю, который по-прежнему не отводил от неё глаз. И истолковала его взгляд по-своему:
Ну, брось, ты не можешь не согласиться, что это гениально и изумительно проделано.
Да, ты права, не могу не согласиться, но Петя нахмурился и вздохнул. Радость от того, что он сможет репетировать, сменилась раздражением. Вика хороша. И теперь он действительно у неё в долгу и даже сделать ничего с этим не может, потому что хочет репетировать. Вольская, продолжая ухмыляться, сделала шутливый реверанс:
Да, Петруша, сочувствую, придётся тебе потерпеть меня на репетиции.
Петя ничего не ответил, а Вика притворно вздохнула:
Эх, тяжело быть человеком искусства оно требует таких огромных жертв.
Она отсалютовала ему и с самодовольным видом вышла из библиотеки.
Глава 7
Неужели?
ВАНЯ
После седьмого урока Ваня с Викой забежали в столовую. Времени на обед было не так много, но неизвестно, сколько Певцов их продержит на первой репетиции, лучше поесть.
На самом деле у Вани язык не поворачивался назвать это помещение какой-то школьной столовкой. Здесь было пять залов: один большой, в котором обедали ученики средней и старшей школы, и четыре поменьше для начальных классов и для учителей. В большом зале стояли ряды отдельных столиков по ряду для каждой параллели, но некоторые ребята сдвигали столы, чтобы сесть большой компанией. По периметру столовой расположилось несколько буфетов, где продавались сладости и выпечка. Если хотелось полноценно пообедать, можно было выбрать что-то у основного окна раздачи. Готовили повара по-домашнему вкусно. Оказавшись тут впервые и увидев меню, Ваня чуть не заплакал от того, насколько подход этой школы отличался от его предыдущей. Здесь как будто заботились. По-настоящему. Во всем, в каждом помещении школы и даже в столовой, явственно читалось, что тут действительно стараются сделать для учеников что-то хорошее. И вкусное.
Когда на подносы поставили еду, Ваня поспешил вслед за Викой через зал. К его удивлению, она пошла не к их обычному месту в дальнем ряду, где сидели одиннадцатые классы, а заглянула в один из залов для начальной школы, хмыкнула и поманила Ваню движением головы.
Ваня зашёл в небольшое помещение с весёленькими зелёными занавесками и такого же цвета столиками, возле каждого из которых стояло по четыре стула.
Ты уверена, что нам сюда можно? спросил Ваня, глядя, как Вика спокойно располагается за одним из столиков.
А почему нет? Малышня уже ушла, мы никому не помешаем.
Ваня бросил взгляд на роспись на стенах:
Как-то неловко есть, когда на тебя пялятся вальсирующие овощи.
Ты что, шутишь? Смотри! Вика повернулась к другой стене. Им дирижирует брокколи! Это лучшее место в школе.
После библиотеки, хором добавили они.
Ваня поставил поднос на стол и сел напротив Вики.
А где твоя гитара? спросила она, бросив взгляд на Ванин рюкзак, который тот поставил на пол рядом со стулом.
Она не влезла в шкафчик, и я её в кабинете русского оставил.
Вика кивнула и принялась за еду. Ваня же откинулся на спинку стула, с наслаждением стянул с себя галстук и расстегнул две верхние пуговицы рубашки. Дышать сразу стало легче. Хотя, возможно, трудности с дыханием он испытывал не из-за галстука, а из-за Тамары Загировны, которая всю душу из него вытрясла на последнем уроке.
За первую неделю на алгебре и геометрии всем стало очевидно, что Ваня неплохо ориентируется в материале, настолько неплохо, что Загировна причислила его к сильным ученикам к Певцову и Орловой. Его снова пересадили на третий ряд, между Петей и Ирой. Для них математичка чаще всего давала задачи сложнее и даже позволяла решать их вместе, но они предпочитали выполнять задания самостоятельно, иногда сверяя ответы. Сегодня у Тамары Загировны, видимо, было скверное настроение, так что она вызвала Ваню к доске и заставила решать задачи, соревнуясь с классом. Каждый вариант должен был решить по пять примеров, а Ваня все десять. Он не успел. И наделал ошибок. И получил позорные три с минусом. Причём этот минус был любимым инструментом унижения у математички. Ваня мог бы разозлиться, но у него на это не осталось сил.
С аппетитом уплетая горячую котлету по-киевски, с которой капало масло, Вика спросила:
Ты точно сможешь репетировать? Выглядишь уставшим.
Чего не скажешь о тебе. Ты что-то слишком довольная для человека, которому пришлось остаться с нами. Я так и не понял, кстати, почему.
Вика пожала плечами:
У нас с Певцовым свои счёты. Но мне в любом случае хочется посмотреть, как ты выглядишь с гитарой. И послушать. Хорошо играешь?
Ваня неопределённо качнул головой:
Смотря с кем сравнивать. Что-то могу.
И давно занимаешься музыкой?
Ваня помедлил:
Сколько себя помню.
Правда? Ты в музыкалку ходил?
Ваня не торопясь прожевал, прежде чем ответить:
Не-а. Сам учился. Точнее В детстве мне сначала подарили игрушечную гитару, и я не выпускал её из рук. А потом Ваня замялся, быстро отфильтровывая то, что не хотел рассказывать. Потом у меня появилась акустическая. Мама сначала была не в восторге от моего «бренчания» так она мою игру называла, но постепенно смирилась. А в восьмом классе я разок попробовал у друга электро, и всё пропал. Сначала просто мечтал, потом начал копить, а когда в очередной раз не поступил сюда, разозлился и стал подрабатывать не только на каникулах. Математику с малышами учил, добавил Ваня, увидев, что Вика пытается задать вопрос, но не может, поскольку рот её был забит котлетой. Думал, раз я слишком тупой для дорогой школы, пусть у меня тогда будет дорогущая гитара. Мама всё равно наотрез отказалась брать у меня эти деньги, сколько бы я ни спорил. Ваня грустно улыбнулся воспоминаниям. Когда привёз новую гитару домой, даже играть на ней не мог первую неделю. Просто пялился.
Настолько дорогая?
А ты как думаешь, я полтора года копил на неё.
И ты оставил её у русички?! Вика даже перестала жевать.
У Яны. Ваня кивнул и тут же добавил: Сергеевны.
И не страшно тебе за такое ценное имущество?
Ваня улыбнулся в тарелку и покачал головой.
Здо́рово, пробормотала Вика, откусывая такой огромный кусок котлеты, что Ваня начал всерьёз опасался за её жизнь.
Ребятки, поторопитесь, мы закрываемся через пять минут! крикнула уборщица, вытиравшая соседние столики.
Быстро доев, Ваня подхватил их с Викой пустые тарелки и хотел отнести к стойке для грязной посуды, но уборщица жестом остановила его порыв:
Оставьте, ребятишки, мы всё уберём.