Лошадь ударила его в грудь. Эдриан понес юношу в палату, на которую ему указали. У него сломаны ребра. Возможно, еще бедро, но я не уверен.
Ясно.
Интендант аккуратно уложил Лорента на кровать. По контрасту с пожелтевшей простыней лицо раненого казалось мертвенно бледным. Эдриан отошел, чтобы не мешать сестрам проводить осмотр.
Доктор появился достаточно быстро. Это был сухопарый мужчина за пятьдесят с крючковатым носом и жидкими волосами. Войдя в палату, он бросился к пациенту, что-то бормоча про Маркуса и раздавая приказания. На Эдриана он не обращал ни малейшего внимания до тех пор, пока не принялся снимать с Лорента повязку.
Безобразно. Слишком туго, пробубнил доктор.
Благодарю, отозвался интендант, который уже собирался покинуть палату. Его учили, что повязка и должна быть тугой, так что он принял ворчание за комплимент.
А вы кем будете? не отвлекаясь от пациента, спросил доктор.
Эдриан представился.
Виконт Климент де Пероль. Мужчина выпрямился и обернулся. Прошу, останьтесь в госпитале. Я хочу задать вам несколько вопросов. Сами понимаете У меня тут сын нашего губернатора. Доктор вернулся к осмотру.
Понимаю.
Эдриан вышел в общий холл. Прежде чем устроиться возле очага в ожидании расспроса, он проверил Нуара. Тот стоял под козырьком, ловя на себе любопытные взгляды прохожих. Близко никто к нему не подходил, опасаясь получить копытом от мускулистого жеребца.
Врач явился в холл спустя час, когда уже изрядно намаявшийся Эдриан спросил у проходящей мимо ремедистки, как скоро освободится доктор. Был ли Климент де Пероль занят все это время Лорентом, интендант не знал, но отметил, что врач спустился к нему со второго этажа, а не вышел из палаты.
Климент де Пероль вел себя с ним надменно и задавал вопросы с неким пренебрежением. Эдриан рассказал все о том, в каком состоянии и, где увидел юношу. Также он поведал о встрече со Стефани. Впрочем, некоторые подробности намеренно опустил.
Надеюсь, я ждал вас столько времени не зря, и мои ответы помогут вам вылечить юного господина, сухо произнес интендант жандармерии, поднимаясь с места. К концу беседы, которая длилась не так уж и долго, он испытывал немалое раздражение. Доктора интересовала, кажется, не травма. Вопросы носили отпечаток чисто праздного любопытства.
Это ведомо только Первым Святым[6], одухотворенно ответил доктор.
Странно. Мне казалось, что людям, связывающим свою жизнь с медициной, больше по душе наука, чем религиозные высказывания, с долей цинизма отметил Эдриан.
Вы не религиозны? Климент де Пероль вскинул брови.
Религия может ответить на вопросы о душе. Когда мы имеем дело с телом, то лучше обращаться к научным трудам.
Еще сто лет назад вас бы сочли еретиком.
Только при условии, если бы вы были священнослужителем, а не доктором. Эдриан кивнул головой. Всего доброго, месье.
Не дожидаясь дальнейших высказываний, он направился к выходу, но распахнувшаяся с грохотом дверь заставила его остановиться. На пороге возник полноватый мужчина с пышными усами, заостренной бородой и седеющими каштановыми волосами. Дорогие одежды выдавали в нем состоятельного человека, а пронзительный взгляд напомнил Эдриану кое-кого. Неестественно бледная кожа, впалые щеки и синева под глазами говорили о тяжелом заболевании.
Что с моим сыном, Климент? с нескрываемой тревогой спросил вошедший, отодвинув Эдриана в сторону и сосредоточив взгляд на докторе.
После этих слов у интенданта отпали все сомнения. Явился сам граф Маркус де Монклар.
Лорент сейчас лежит без сознания, Маркус. Мы оказали ему помощь. Весьма своевременную.
Климент де Пероль обращался к графу достаточно фамильярно, из чего интендант сделал вывод: либо мужчины дружны, либо являются родственниками. Врач сказал, что юношу сейчас лучше не тревожить.
Содействие месье Леклерка оказалось весьма кстати. Доктор указал на интенданта. Оказанная им помощь и быстрота, с которой он привез мальчика, заслуживают отдельной похвалы.
«Ох ты, а мне лично ты ничего такого сказать не захотел. Но перед графом, я смотрю, само благородство».
Эдриан сощурился, не обронив ни слова.
О, месье Леклерк, радушно обратился к нему граф. Это о вас говорила Стефани. Вы наш новый интендант жандармерии.
Месье. Эдриан склонил голову, а сам принялся обдумывать, как и когда девушка успела рассказать о нем отцу. Неужели она не сдержала слово и бросила Чинвенду на дороге? Долго же ему теперь придется разыскивать слугу, которого могло занести куда угодно.
Стефани сопроводила вашего слугу. По дороге в город она встретила нашего учителя фехтования и рассказала ему все. Это он доложил мне о случившемся.
Рад слышать, месье. Эдриану больше не нашлось, что сказать, но скрыть улыбки он не смог. Его, несомненно, радовало то, какое замешательство вызвали на лице Климента де Пероля слова графа. И это зрелище пролилось сладким медом на его удрученный после разговора с доктором разум.
Климент, оставьте нас двоих, обратился господин де Монклар к виконту де Перолю, и тот не заставил себя ждать. Бросив напоследок полный недовольства взгляд в сторону интенданта, он ушел.
«Ревнует к графу», пронеслось предположение в голове Эдриана.
Право, не знаю, как вас благодарить, начал господин де Монклар, жестом предлагая интенданту сесть.
Не стоит. Я сделал то, что должен был. Эдриан опустился в небольшое кресло, а граф расположился на жестком диване.
Не надо, месье. Не принижайте ваши заслуги. В наше время великодушных людей мало, еще меньше тех, кто готов действовать, а не говорить о благородстве. Граф улыбнулся. Иначе преступления совершались бы намного реже.
Весьма наблюдательно, едва кивнул Эдриан, которому нравился ход мыслей собеседника, к тому же в его речах не слышалось свойственной аристократам напыщенности.
И все же, деловито проговорил господин де Монклар, как мне отблагодарить вас? Я готов исполнить любую вашу просьбу.
«Так уж и любую?»
Эдриан изогнул брови и слегка улыбнулся.
Отдадите за меня вашу дочь? не смог удержаться он от шутки и сразу пожалел о сказанном.
Я От растерянности граф хватанул ртом воздух. Она
Простите глупца за дерзость. Интендант жандармерии низко склонил голову в знак покаяния. Это недостойная шутка. Я не должен был такое говорить вам. Прошу, примите мои извинения.
Нет-нет, шутка вполне смешная. Особенно Если бы вы еще понимали, чего просите, господин де Монклар тихо засмеялся.
Теперь пришла очередь Эдриана недоумевать.
Моя дочь не из робкого десятка. Граф прочистил горло. В хорошем смысле. Человек, который решится связать с ней жизнь, должен обладать поистине титанической волей и терпением, чтобы обуздать ее нрав. Поэтому кандидат на это право должен отдавать себе отчет в своих силах.
Повисло неловкое молчание, во время которого интендант жандармерии прочитал на лице собеседника сожаление о проявленной откровенности.
Когда я вышел к ней из леса, она собиралась меня пристрелить.
Если бы она действительно собиралась это сделать, то вы бы здесь не стояли, усмехнулся господин де Монклар. Моя дочь очень хороша в стрельбе. Ей почти нет равных.
Граф говорил с гордостью, и Эдриан учтиво улыбнулся. Он не верил, чтобы Стефани могла выстрелить в него. Она не походила на человека, который хладнокровно совершил бы такой поступок.
Превосходно стрелять в мишень и стрелять в человека не одно и то же, с улыбкой заметил интендант. Но мне удивительно слышать, что у дочери графа имеется подобный навык. Это весьма необычно.
Эдриан решил не скрывать своего изумления. В Стефани действительно было что-то необыкновенное, что выделяло ее среди всех юных мадемуазель, с которыми мужчине случалось знакомиться.