Господи-Иисусе, Роберт сначала подумал, что над ним шутят. Ему показалось так, потому что красующиеся на виске маленькие, почти микроскопические лепестки белого цвета казались уж слишком настоящими. Можно было подумать, что это такое украшение, держащееся на липком геле или на клее, но стоило Роберту подойти ближе, вглядываясь, он заметил, что основание маленького цветка уходит прямо под бледную кожу.
Это же пробормотал он, потрясенный. Это невозможно.
Астрид стояла, не шевелясь. Ее взгляд был устремлен перед собой.
Мне нужно больше. Мне нужно видеть больше.
Произошла заминка. Астрид вопросительно посмотрела на тетку, и та через несколько долгих секунд кивнула.
Разденься.
Сначала снимаемая кофта оголила впалый живот и тонкую девичью талию. Каждое действие Астрид было осторожным, словно она снимала с себя не вязаную кофту, а грубую наждачную бумагу. Роберт не позволял себе осознавать ситуацию, пока не увидит картину целиком. Под «целиком» подразумевалось все тело, и Астрид, будто понимая его мысли, принялась за свои большие штаны, и вот тогда, вслед скользящей по ее ногам ткани, Роберт начал постепенно осознавать, так как он, наконец, видел.
Оставшись в одном бюстгальтере и трусах, Астрид поежилась от холодка, ползущего по коже.
Все ее тело клумба с неравномерно высаженными цветами. Очень похожие на гиацинт, маленькие цветочки были усеяны по полотну кожи с небрежностью, но небрежностью такой красивой и нежнейшей, что сердце Роберта начало пропускать удары. На правой лопатке находилось два белых цветка. Ниже, если идти по линии позвоночника вниз, можно было наблюдать такие же на пояснице в количестве четырех штук. Дальше плечи. На плечах лепестки облюбовали себе пространство между шеей и разветвлением ключиц. На ногах цветы разошлись рисунком красивой завитушкой, напоминающей водоворот. Потрясающая работа природы.
Как давно ты такая? Роберт взял себя в руки и чудом удержался от того, чтобы не потрогать цветочную сыпь пальцами.
Всю жизнь, мистер Эндрюс, тихо и покорно отозвалась она.
И вы решили уделить этому внимание только сейчас? в его голосе звучало искреннее непонимание.
Раньше это не проявлялось в таких количествах, ответила Аманда. Теперь девочка цветет, как бы многозначно это не звучало, растет, развивается.
Разрешишь прикоснуться? кинул Роберт вежливый взгляд на Астрид, и та кивнула.
Под пальцами лепестки ощущались бархатом. Сперва Роберт прикоснулся к цветку на шее и затем пошел дальше между маленьких, укрытых бюстгальтером грудей, к животу. Путь его кончиков пальцев безошибочно повторял россыпь цветов, усеянных по телу спереди, и завершился, как только достиг пупка.
И что вы хотите, чтобы я с этим сделал?
Чтобы излечили ее, конечно. Навсегда.
Роберт взял паузу на раздумье.
Я определенно совру, если соглашусь, что это болезнь. Мы еще ничего не знаем об этом феномене и кидаться такими громкими словами как «болезнь» или «недуг» очень голословно. В конце концов, даже если предположить, что феномен оказывает деструктивное влияние, то поиск «антидота» так или иначе начинается с тщательного исследования, могущего длиться около нескольких лет.
Мы должны избавиться от этой дряни.
Войдите в мое положение, я впервые вижу нечто подобное, а во что выльется исследование одному только Богу известно. Вы хотите избавиться от этого лишь потому, что это «дьявольские проделки»? логично вопросил Роберт.
Нет, Астрид покачала головой, чем заставила свою тетку отчего-то напрячься. Это больно. Иногда.
Больно, когда к ним прикасаешься? Роберт вовремя остановил себя, подумав о том, что не стоило начинать никакого анализа, потому что переварить это лучшее, что он мог сделать сейчас. Так, стоп. Мне нужны необходимые условия для изучения этого феномена.
И что вы предлагаете?
Я предлагаю Астрид посещать мою лабораторию. Пока что каждый день. Начальные этапы требуют неустанного наблюдения. Там она мне и расскажет все остальные подробности.
Одно условие я буду присутствовать при этом хотя бы один раз в неделю.
Хоть три, отмахнулся Роберт, посчитав, что присутствие Аманды не отнимет у него возможность изучать подобное чудо. К моему великому сожалению, на сегодня мы закончим. Мне необходимо все обдумать, чтобы работать дальше четко и трезво. Я дам вам мою визитку, он потянулся к нагрудному карману рубашки и выудил оттуда обещанную карточку. Адрес написан на обратной стороне. Завтра буду ждать Астрид к полудню.
Полагаю, начала Аманда неприятным тоном, вы хотели бы получить оплату, как мы и договаривались.
Я не приму плату за то, что я еще не сделал и, на самом деле, не хочу делать. Речь о лекарстве. Даже если оно и есть, то это просто кощунственно лишать мир такого чуда. К тому же, я считаю финансы последним делом, когда пока нет никакого прогресса.
Аманда тут же, не скрывая того, удовлетворенно улыбнулась краешком рта.
Разумно, мистер Эндрюс. Тогда не смею вас задерживать. Астрид придет завтра к полудню.
Роберт надеялся «переспать» со свалившейся на его голову информацией и откланялся к себе домой, ощущая, как зарождается внутри предвкушение чего-то дивного и бесконечно-прекрасного, как те самые белые цветки на теле загадочной Астрид Стенфилд.
Глава вторая
Ввиду столь скоропостижного развития мира, которого явно не учли последователи мальтузианства1, жизнь человека стала проще и, самое главное, длиннее. При выдвигании своей великой теории Мальтус был ограничен своим временем, поэтому само же время опровергло его доводы, позволив человечеству наряду с демографическим ростом изобретать все новые способы добычи ресурсов, необходимых для жизни. Прогресс так или иначе не стоит на месте, открытие за открытием и завтра человечество уже не то, что было день назад. Роберт искренне верил в силу открытий и в то, что одно из них привнесет в мир он сам. Он никогда не являлся жертвой низкой самооценки, а наоборот поощрял в себе амбиции, мысленно гордился собой, осознавая, какой даровитостью наградили его природа и ежедневный вместе с еженощным труд. И вот когда он увидел Астрид, то подсознательно, на фоне настигшего его шока, подумал, что это ни что иное, как научный вызов, брошенный ему, Роберту, непосредственно самой судьбой. Что-то подсказывало ему, с долей тщеславия нашептывая на ушко, что он непременно заберет Нобеля. Конечно, в голову лезли всякие картины, наподобие его официального возвращения в науку под бурное рукоплескание зевак, старых коллег по цеху и даже его бывшей жены.
На самом деле Роберт не был чрезмерно тщеславным хотя бы потому, что каждый второй ученый наблюдал за собой нечто подобное, и это считалось нормальным для столь благородных представителей общества, а в науке действительно было благородство, поскольку она и только она служит миру с такой самозабвенческой страстью. По крайней мере, так Роберт считал.
Он нисколько не умалял таких наук, как та же самая социология или, например, философия, к тому же, все науки между собой связаны. Просто сам он горел так истово лишь точными науками, в которых формула и расчет сродни Священному Писанию. И вот, стоя напротив Астрид Стенфилд, с готовностью высвободившей свою цветочную шею из-под струящегося бирюзового платка, Роберт с благоговением предвкушал предстоящие исследования.
Астрид пришла одна и известила Роберта о том, что тетушка появится с ней завтра.
Присаживайся, Астрид, предложил Роберт, кивнув на стул, стоящий у рабочего стола в кабинете, и присел сам напротив.