Фергус сморгнул морок, подтягивая к себе тарелку, налил одной рукой чай и старался, честно старался не улыбнуться, когда заметил, как мальчишка голодно накинулся на еду, постукивая ложкой.
«Что эти люди такого наговорили тебе?» Грех заправил за ухо мешающие пряди волос, медленно пережевывая человеческую пищу и чувствуя во рту только песок и сырую землю. Он смотрел на румяные, поджаристые куриные ножки и с сожалением понимал, что не сможет насладиться вкусом ни одного из этих блюд.
Грейден старался есть не торопясь, но Фергус видел, как его немного потряхивало от голода, от желания съесть все и сразу, и от этого на периферии сознания мальчик ощущал жгучий стыд, который окутывал Греха красным пологом.
Поэтому Фергус глубоко вдохнул запах и набросился на еду так, как будто для него она была самой вкусной в мире, как будто он ощущал все вкусы, и на его зубах не скрипел земляной привкус. Он хотел, чтобы Грей почувствовал себя наравне, чтобы понял, что голода нечего стыдится и что это нормально так жадно есть.
А ты ты правда демон? Мальчик задал этот вопрос, уютно устроившись на стуле и обхватив руками чашку после того, как они прикончили почти все блюда.
Фергус не смог сдержать улыбки, глядя на этого невероятного и удивительного ребенка с какой-то щемящей нежностью.
Ты спрашиваешь это только сейчас?
Я знаю, что ты не человек. Грей нахмурился, уткнулся в чашку, но продолжал смотреть на него искоса, буравя взглядом виднеющиеся на шее бинты и культю вместо руки. Но я не знаю, что ты такое.
Нет, я не демон. Я Грех, спокойно ответил Фергус, не переставая улыбаться.
Серьезно?! Но ведь Грехи выглядят совершенно иначе. Я слышал, что Грехи похожи на жутких чудовищ. Грей даже отставил чашку от себя, повернулся к нему всем корпусом и широко распахнул глаза.
Одна из форм действительно чудовищная. Но бо´льшую часть времени нас не отличить от обычного человека.
Не верится. Ты выглядишь совсем как человек, продолжал пораженно осматривать его Грей. Взгляд цеплялся за каждую складку на рубашке и остановился на свободно лежащей на столе кисти с тонкими бледными пальцами.
Фергусу хотелось напомнить, что Грей самолично поднимал его на ноги двое суток назад, что подпирал плечом и должен был прочувствовать, что Грех очень даже материальный, теплый и человечный, но молчал, чтобы не спугнуть это открытое удивление. Он осторожно протянул руку по столешнице и замер, переворачивая раскрытую ладонь вверх.
Грейден не смотрел на его лицо, он с затаенным дыханием потянулся к длинным пальцам, коснулся едва заметных линий жизни на коже, родинки на запястье. Он осторожно положил свою горячую, нагретую от чашки с чаем ладонь поверх греховой, и его детские пальцы со сбитыми костяшками смотрелись слишком хрупко.
Фергус пытался понять, что за эмоцию он только что прочувствовал впервые, пока Грейден продолжал изучать его ладонь с ученым интересом.
Как человек. Тебя же не отличить.
Да. С каждым годом я становлюсь все человечнее.
Это сколько Грехов прячется среди людей? Мальчишка посмотрел на него, продолжая трогать ладонь.
Не так много, как тебе кажется, Грей. Фергус впервые улыбнулся тепло и искренне, и ему было странно от этого.
Последний раз Грех улыбался так вечность назад, это казалось неуместным и неправильным, но разумом он понимал, что сомнения вызваны его вымуштрованным сознанием, покрытым лживой коркой столь долго.
Он пытался, честно пытался понять, что не так с этим мальчиком, но ничего не приходило в голову. Грейден трогал его руку еще какое-то время, задавал вопросы, хмурился и смешно морщил нос. Он все еще выглядел напряженным, настороженным, но в его серых глазах пылало такое неуемное любопытство, что Фергус с предвкушением думал о том, как много он сможет ему рассказать о мире, когда они найдут место, где получится спокойно жить.
* * *
О, тут есть книга сказок. Хочешь почитать перед сном? Фергус присел подле кровати, пока Грей забирался в постель.
Нет. Я уже взрослый для сказок, с заминкой ответил мальчик, кутаясь в пуховое одеяло.
Для сказок возраста не бывает. Обожаю их. Уверен, что не хочешь почитать? Фергус повертел книгу одной рукой, глядя на него через плечо, и привалился спиной к кровати.
Грейден сердито взбил подушку, зарылся в нее щекой и недовольно посмотрел из-под встрепанной челки. Он замолчал на какое-то время, словно обдумывал ответ, а потом перевернулся на спину, чтобы не смотреть в лицо Греха.
Я не умею. Читать не умею.
О, я могу научить тебя. Как только мы найдем дом, невозмутимо ответил Фергус. Хочешь, почитаю тебе вслух?
Грей заерзал, бросая взгляды исподлобья и раздумывая, а затем нехотя все-таки ответил:
Не надо, я же не маленький.
Фергус едва слышно вздохнул работы с этим мальчиком предстояло еще очень много, если он хотел между ними нормальных и открытых отношений.
Тогда я почитаю вслух сам себе. Если захочешь присоединяйся, с этими словами Грех удобнее уселся подле кровати, подпер коленями книгу, придерживая одной рукой страницы, и начал зачитывать первую историю.
Грейден фыркнул на это. Какое-то время он лежал неподвижно, отвернувшись к вытертому гобелену на стене, а потом Фергус услышал тихую возню. Ему очень сильно хотелось повернуться и посмотреть на него, застукать с поличным, но он усилием воли заставил себя читать дальше, краем глаза подмечая, как близко подобрался на кровати Грей, завернутый в одеяло точно гусеница.
Дождь продолжал тихо скрежетать по карнизам, шуршать по листве и тонко царапаться в окно, пока чудовище читало мальчику сказки о детях-подменышах, о пляшущих огоньках на озерах, о заблудившихся в лесу путниках и похождениях огромной Волчицы в горах. Тьма вокруг постоялого двора сгущалась, становилась плотнее, и в ней все чаще мелькали алые, плотоядные глаза потусторонних тварей. Фергус чувствовал их голод, их запах, напрягался всем телом, и его раны ныли тупой болью на каждый вздох. Кристалл внутри него пульсировал в такт, стягивал цепью дуги переломанных ребер, опалял внутренние органы жаром. В грудной клетке Греха расцветали пышные букеты черных роз, заполняли лепестками легкие, и он на краткий миг замолчал, стискивая челюсти, чтобы не начать кашлять.
Фергус торопливо бросил взгляд на Грея, внутренне холодея от мысли, что мальчик может увидеть, как теплая улыбка сползла с его лица, уступая место гримасе боли. Он не хотел, чтобы тот видел его таким сломанным и слабым, он должен был выглядеть сильным Грехом от начала и до конца.
«Улыбайся, Фергус. Как бы больно тебе ни было».
Грех смотрел на безмятежно спящего Грея в ворохе одеял, и книга сказок с тихим шелестом сползала с его колен на пол. Фергус смотрел, крепко зажав рот ладонью, пережидая острые вспышки боли и фантомные ощущения от потерянной руки. Он так устал, так бесконечно устал от того, что его жизнь похожа на череду нескончаемых гонок и борьбы за выживание, но сейчас, глядя на этого вечно хмурого, серьезного ребенка, вдруг ярко ощутил, что теперь все будет хорошо.
Фергусу стало стыдно как будто этот мальчик должен был избавить его от всего того дерьма, что он натворил. Он не имел права так опираться на него, не должен думать о том, как Грейден поменяет его жизнь. Грех здесь, с ним просто потому, что хотел дать ему шанс на нормальную жизнь.
Он хотел, чтобы у этого маленького Охотника все сложилось хорошо, чтобы его судьба не была похожа на нескончаемый кошмар, как у него самого.
Фергус загнанно задышал, стараясь делать это бесшумно, подтянул колени к груди и положил голову на постель, прижимаясь щекой к накрахмаленным простыням. Боль отступала, отмеряла минуты короткими вспышками, пока Грех скользил взглядом по стиснутым на подушке мальчишечьим пальцам, по хмуро сдвинутым бровям и трепещущим ресницам. Свет масляной лампы окрашивал щеку Грея золотым, словно закатное солнце, тени ложились чернотой под запавшими от усталости глазами.