«Вив ля Резистанс!» сказала она и забрала у него ящик. Затем она сделала ему знак следовать за ней, но на верхней площадке они услышали шаги внизу, и она велела ему подождать и спустилась по лестнице одна.
По телу художника пробегала дрожь, хотя ночь была жаркой. Больше они никого не ждали; и услышав звуки борьбы и сдавленный вопль, он бросился вниз, перепрыгивая через две ступеньки. Внизу боец Сопротивления, тяжело дыша, сжимала в руке нож; рукава ее блузки были запачканы кровью, а под ней лежал немецкий солдат. Его форма была залита кровью, которая казалась черной в лунном свете.
Не проронив ни слова, она передала художнику нож и исчезла. Он знал правила. Если один боец Сопротивления совершал убийство, другой избавлялся от оружия. Переступив через тело, он спрятал нож в куче мусора, затем стянул с мертвого солдата ботинки. Его собственные ботинки почти совсем износились, и он забросил их в кусты и надел новые, почти по ноге и все еще теплые.
Перебравшись через каменную стену, он пошел переулками обратно. Художник понятия не имел, куда отправилась картина, но он выполнил свою работу. Ценная картина сменила обличье и теперь находится на пути в безопасное место.
20
Нью-Йорк, Бауэри
Наши дни
Было слишком раннее утро, чтобы вид Смита, сидящего у меня на диване, мог меня обрадовать. Он сидел, непринужденно расставив ноги, и рассказывал нам с Аликс, как он раздобыл информацию об Анике Ван Страатен.
Пока я получил самые простые сведения: транспортные средства, страховки, места работы. Подходящими инструментами можно будет копнуть глубже.
А у тебя есть эти инструменты? спросил я. Как-то уж слишком уютно он устроился в моем лофте, на моем диване, потягивая кофе, приготовленный Аликс. Он был здесь настолько неуместен, что у меня все зудело от дискомфорта. Я невольно задался вопросом, как он снова оказался в моей жизни, хотя и знал ответ: я сам его пригласил.
Он сунул руку в карман брюк-карго, достал маленький блокнотик, перевернул страницу и прочитал: «Ван Страатен почти десять лет работала в ведущем аукционном доме Нидерландов под названием AAG».
Я о нем слышала, сказала Аликс.
Ван Страатен, похоже, умеет работать, произнес Смит.
«Похоже»? переспросил я.
Это слова директора AAG, парня по имени Де Фриз. Это он так сказал, не я. Тебя это устраивает, Перроне? Смит взглянул на меня поверх очков, и это был один из тех редких случаев, когда мне довелось увидеть его глаза, темные и пронзительные; казалось, они видели меня насквозь. Де Фриз сказал, что она была неутомимым работником когда была на месте. Очевидно, она брала слишком много отгулов, больничных, отпускных и прочих выходных без объяснения причин. Он сказал, что, если бы она не была таким отличным сотрудником, он бы ее уволил. А потом она, ни с того ни с сего, уволилась сама.
А до этого? спросила Аликс.
Нашлось что-то похожее на семейный бизнес Ван Страатенов в Берлине в сфере искусства, кстати но, похоже, он закрылся во время или после войны. Где она еще работала, я не смог найти. До AAG ничего, а это большой промежуток времени.
Сколько ей лет? спросила Аликс.
Хороший вопрос, ответил Смит. Ни даты, ни места рождения я не нашел.
Странно.
Стерто. Просто стерто. Я использовал стандартные поисковики: Intelius, CheckPeople, TruthFinder. Ничего, но и судимостей тоже нет. Затем несколько программ Интерпола, снова ничего.
Женщина без прошлого, усмехнулась Аликс.
У каждого есть прошлое, без выражения ответил Смит.
Но почему она пытается его скрыть? спросил я.
В наши дни можно убежать, но уже невозможно долго прятаться. Все где-то находится, сказал Смит. Я начинаю составлять досье.
Да, досье это сильная сторона Смита. Я знал, что у него есть досье на меня, моего прадеда, моих родителей, даже на нескольких моих бывших подружек. Есть ли у него что-нибудь на Аликс, спросил я себя. Да что там спрашивать конечно есть.
Аликс вызвалась поговорить с Ван Страатен, чтобы «прощупать» ее.
Дружеская беседа двух профессионалов в области искусства. Лично принесу извинения за то, что не пришла.
Пока не надо, покачал головой Смит. Дайте мне еще немного покопаться. За это вы мне и платите.
Платим? Никаких денег мы ему еще не давали, да он и не заговаривал про аванс.
Есть какие-нибудь новости по вазе, по отпечаткам пальцев? спросила Аликс.
Пока нет, лаборатория должна скоро ответить.
Я поинтересовался, что это за лаборатория, и Смит поинтересовался, какая мне разница. В общем-то, почти никакой. Но мне было любопытно: он все еще пользуется старыми знакомствами в Интерполе?
Смит проигнорировал мой вопрос.
Если мы получим разборчивые отпечатки, я для начала пропущу их через IAFIS.
Система поиска отпечатков ФБР?
Ты сменил профессию за то время, что мы не виделись, Перроне, или просто выпендриваешься перед своей девушкой?
Очевидно, я немного выпендривался.
Мне просто интересно, есть ли у тебя связи в ФБР, сказал я.
Есть, но они мне не нужны. Интегрированная автоматизированная система идентификации по отпечаткам пальцев Бюро доступна, если у вас есть разрешение, лицензия или подходящая цифровая программа.
Которая у тебя есть?
У меня остались кое-какие базы данных Интерпола, а также связи. Вас устраивает такой ответ, агент Перроне?
Устраивает, если ФБР и Интерпол не против.
Смит снова приподнял очки и бросил на меня устрашающий взгляд. Я ответил ему тем же. Мы вернулись к нашему старому соперничеству. Все, что он говорил, меня раздражало, и судя по всему, он чувствовал то же самое по отношению ко мне.
Он сменил блокнот на сотовый, что-то напечатал, затем убрал его.
Что-нибудь важное? спросил я как бы невзначай.
Очень, ответил он в тон. Молока надо будет купить.
Кофе нечем разбавить? Ты же вроде пьешь только черный.
Тут я уже схлопотал грозный взгляд не только от Смита, но и от Аликс. Тогда я решил сменить тему и заговорил об Амстердаме: когда мы туда доберемся и какие у Смита планы.
У меня назначены встречи с людьми, имена которых я не могу разглашать, но вы их все равно не знаете. Скажем так: эти люди в курсе, какие предметы в настоящее время продаются на всех рынках, включая теневой. Если ваша картина была где-то выставлена или была продана в течение последних нескольких недель, эти люди узнают. Пока что она нигде не засветилась, это я могу сказать точно. Узнаю больше, когда встречусь с ними в Амстердаме.
Я был удивлен. Мне казалось, он мало что успел сделать. Я спросил, чем нам с Аликс следует заняться. Тогда Смит спросил у Аликс, будет ли она встречаться с кураторами в музее Ван Гога.
Я работаю над этим, произнесла она, затем спросила о фотографиях картины, которые она сделала, о тех, которые он скопировал на свой телефон, и о том, что он с ними делал.
Прямо сейчас они просто для справки. В дальнейшем посмотрим. Недавно я ими воспользовался. Смит пояснил, что ходил в музей Метрополитен посмотреть тамошний автопортрет Ван Гога, чтобы сравнить его с фотографиями. Сказать по правде, он не очень-то похож на то, что вы нашли.
Потому, что это более ранняя работа, вскинулась Аликс.
Всего год разницы.
Его комментарий спровоцировал лекцию размером с горную лавину о разнообразии картин Ван Гога, о том, как быстро он их создавал и как быстро развивался его стиль.
Я просто сказал.
Что ты хотел сказать? Что мы нашли подделку?
Я этого не говорил, и я понятия не имею. Я просто хотел посмотреть картину из Метрополитен-музея для сравнения. Когда вы видели ее в последний раз?
21
Аликс приняла вызов Смита.
Мы подошли к огромному зданию в стиле боз-ар, которое я видел так много раз. С крыши Музея искусств Метрополитен свисали баннеры с объявлениями о проходящих сейчас выставках: «Медичи: портреты и политика», «Сюрреализм без границ», «Кубизм и традиция Trompe loeil». Первое название вызвало в памяти прошлогоднюю поездку во Флоренцию и всю эту неожиданную трагедию, а слова «trompe loeil» вернули меня всего на день назад, к колоннам из искусственного мрамора в синагоге на Элдридж-стрит. В обоих случаях мне казалось, что за мной наблюдают, на что мне ой как следовало обратить внимание во Флоренции