У-у у нас тут уголовочка наклевывается, протянул он. Все по серьёзке.
Продолжил чтение, добравшись до показаний Сани. Начал читать их.
Пельмень с невозмутимым выражением лица наблюдал за тем, как кончики губ оперка медленно расплылись в улыбке. Хотелось его самую малость обломать и сделать так, чтобы хорошее настроение у мента улетучилось.
У вас, товарищ мент, чай закипает, буркнул Саня.
Оперок оглянулся.
Блин!
Зачитавшись допрос, Казанова действительно пропустил момент, когда кипятильник вскипятил воду. И когда подбежал к розетке, дабы выдернуть штекер кипятильника вода начала неистово кипеть и булькать, задорно переливаясь через край граненого стакана, аккурат на какие-то документы в бумажных папках.
Ну вот какого лешего! возмутится он собственной неаккуратности.
Казанове пришлось убрать документы, теперь залитые чаем, но из за того, что места в этом скворечнике имелось крайне мало, пришлось их тупо бросить на пол. Те же, что промокли сильнее, оперок положил на батарею. Правда на дворе как бы было лето и отопление не работало.
Мент оперся о стол, скрестил ноги, отхлебнул чай с сюканьем.
Сочувствую, кстати, обычно Веня все до конца доводит, он у нас дотошный следак и имеет один из самых высоких показателей раскрываемости, сказал он с невозмутимым и отрешенным выражением лица.
Хотелось в ответ спросить дядя Петя, вы дурак? Все же вслух Саня сказал другие слова.
Мы ничего не делали из того, что вы мне шьёте, также спокойно возразил Пельмень. Или то, что я рассказал на допросе Вениамину Юрьевича это преступление?
Казанова лишь пожал плечами. Мол, хрен его знает преступление или не преступление, но тебя пацан жаль. По крайней мере, именно таким был посыл выражения его лица.
Ну вот у Саруханова это скрип колеса или скрипка лиса? Есть вопросы без ответов, понимаешь?
Саня не ответил, задумался.
И вообще, Пельменю отчего-то виделось, будто опер прекрасно осведомлён, что на Саню шьют уголовное дело. Это слегка раздражало, что мент зачем-то пудрит ему голову. Возможно, что стоило помолчать и закруглить с ментом разговор, но Пельмень все-таки продолжил.
Стало быть от бати малолетнего Тимофеева у вас заява уже есть?
Судя по тому, что батя Малого прилетел в участок в течение получаса и теперь грозился оторвать яйца следаку Слабодрыщенко, ни о какой заяве не могло идти речи в принципе.
Казанова подошёл к своему столу, плюхнулся на полуразваленный стул, ноги закинул на стол. Ни дать не взять шериф.
Покрутил приёмник на старой волне врубили Аллу Борисовну Пугачеву, с ее песней «ням-ням». На другой волне качала новая звезда Ирина Аллегрова. Ее то мент и оставил:
Так Юрьевичу заява от Тимофеева и не нужна, заявил оперок. Сейчас он твоего пацаненка на чистую воду быстро выведет, получит чистосердечное и будет тебе, дело в шляпе.
Что будет?
По этапу поедешь. Такие дела Веня как орешки щёлкает. Он опытный следак.
Ну-ну, Саня зло улыбнулся в ответ надменной роже опера. Вы, уважаемый опер, пацаненка в прямом смысле просрали. Пока по большому ходили, за ним батя пришёл и на вашего Слабодрыщенко свой хер клал. А в остальном понятно, что у вашего следака заявления нет и взяться неоткуда. Все остальное домыслы, не имеющие реальной доказательной базы. Можно расходиться.
Угу-угу, Казанова отхлебнул чай с таким видом, будто Пельмень втирает ему последнюю дичь. Успокаивай себя, пацан, может полегчает. А у тебя ведь был шанс, посотрудничать со следствием, подмигнул оперок. Сам же его и упустил, а я глядишь бы и помог бы тогда. Чем смог.
Ответить Пельмень не успел. Вернулся следак.
Дверь в кабинет резко открылась.
Взмыленный.
Раздражённый.
Сука! Манал я все! На фуфене вертел! Пропади оно все пропадом! шипел старый майор с молодецкой удалью.
Хлопнул дверью так, что та едва не слетела с петель. Дверь то конечно удержалась, а вот потрескавшаяся побелка мигом осыпалась прямо на лысеющую башку майора Слабодрыщенко.
Да что же такое! старый майор стряхнул побелку и покраснел пуще прежнего, буквально пунцовым стал. Форменное издевательство куда ни плюнь!
Двинулся к своему рабочему столу, одновременно одаряя Пельменя испепеляющим взглядом. Видимо подумывал о том, как бы сорвать на пацане всю злость и отомстить за унижение, которое ему пришлось пережить после появления в отделении бати Сёмы.
Майор уселся на свой стул, да так лихо, что едва не завалился.
И принялся растирать круговыми движениями виски, видать успокаивался. Наконец, увидел Казанову, так и сидевшего в позе шерифа с задранными на стол ногами.
Нет, ты представляешь у этого пиздюка папаша наблатыканный попался звонит при мне Хренову, Вениамин Юрьевич всплеснул руками совершенно раздосадовано.
А он че? невозмутимо поинтересовался опер. Он то уже встречался с батей Сёмы до этого и примерно понимал с кем ментам иметь дело приходится. В смысле Хренов че?
Че блин ничего. Велел пацана немедленно выпускать, раздраженно пожал плечами Слабодрыщенко. И сука такая, орал на меня как ненормальный, сказал, что премии лишит на год и заставит меня все протоколы по делу сожрать.
Хренов? Прям так и сказал? Протоколы жрать?
Ну да. Говорит, ты Слабодрыщенко протоколы свои у меня жрать будешь не запивая. Или уволю к чертовой бабушке.
Может не с той ноги встал? Не торопись? предположил Казанова. Потом же сам будет орать на ближайшей планерке, что раскрываемости нет и мы слишком мягко работаем.
Да он даже в отдел был готов приехать, чтобы лично этот вопрос порешать Сказал, что если через полчаса я этот вопрос не урегулирую, то урегулирует он сам, пропыхтел Вениамин Юрьевич ударил ладонью по столу. Еле отделался, только Хренова мне здесь не хватало.
Серьезно все, оперок внушительно кивнул.
Пельмень понятия не имел кто такой этот Хренов, но видать большой начальник, способный вот так по собственному хотению решать человеческие судьбы и заставлять жрать своих сотрудников протоколы.
Следак захотел закурить, начал копошиться на столе в поисках сигаретной пачки. Не нашёл.
И сигареты забыл купить, еп твою мать, пробубнил старый майор себе под нос раздосадовано.
Взял ещё один окурок из пепельницы. Прокурил его. Запыхтел. Ну и тотчас поморщился, хапнув как следует концентрат из никотина и смол.
Горечь запил остатками чая.
Потом с глубоким вздохом начал что-то делать в протоколе допроса, вооружившись ручкой. Пельмень не сразу понял, что именно, но догадался быстро следак по сути вычёркивал имя Сёмы отовсюду, где только можно. Причём с такой тщательностью и вычурностью, вывалив для того язык, чтобы было невозможно прочитать фамилию Тимофеев, даже если сильно захочется. Явно не хотел мужик протоколы жрать.
Закончив, Вениамин Юрьевич тяжело поднялся и держа протокол допроса перед собой, с зажатым в зубах окурком, подошёл к Казанове и дал оперку почитать совсем слегка (понятно, что полностью нахер) видоизменённый документ.
Ну как, дай экспертизу.
Давай, посмотрим.
Оперок уже надыбал где-то в залежах своего стола яблоко и сочно оное грыз. Яблочный сок, выделявшийся при укусе, попал на лист протокола допроса и расплылся, размывая чернилы. Ни того, ни другого мента это нисколечко не парило.
Че скажешь? нетерпеливо спросил следак.
Казанова не ответил читал дальше.
Потом, судя по всему, показал Вениамину Юрьевичу на «ошибку» в теле документа. -Пфу ты, пропустил. Щас все исправлю, погоди.
Старый следак взял лист, и не отходя от кассы замалевал что-то на листе, вернув его обратно Казанове.
Стесняюсь спросить, ваши свидетели тоже подтвердят, что я один был или вы также их показания потом отредактируете? осведомился Пельмень с любопытством наблюдая за происходящим на его глазах лютым беспределом ментов. Вы вроде как недавно про лжесвидетельствование меня предупреждали, майор, не? Это типа когда в показаниях навяливаваешь и за это ответственность наступает