В хозяева Гадости вроде бы нормальный мужик попался. Не бьет, не пинает. Одна беда выйдет во двор и разоряется на всю округу: «Гадость! Гадость! Кууушааать!». Ну, и как тут пойдешь. Пахнет зараза сосиска аж, желудок сводит, а отозваться стыдно. Соседские кошки засмеют.
Вот и пряталась Гадость по разным углам. Покричит, покричит хозяин, оставит сосиску на порожке и в дом уходит. Только Гадость надумает из укрытия выйти и пообедать, как какая-нибудь наглая ворона сосиску у нее из-под носа и утащит.
Нальет хозяин борща в миску и тут откуда ни возьмись стая воробьев налетит. Шумят, из-за капусты дерутся, тянут каждый в свою сторону. Воры малолетние. Ух и ненавидела Гадость этих наглых воробьев, как свое имя.
Так и жила полуголодная, облезлая и на весь белый свет обиженная. А как тут не обижаться? Только вышла из подвала на солнышке погреться, как мамаша одного сопливого ребятенка, развопилась: «Нельзя кошку ручками трогать! Она заразная! Гадость!» И почему сразу: «Гадость и заразная»? Ну, подумаешь паутина с дохлыми мухами на усах повисла. Ну, бок черный от угольный пыли. Ну, картофельная очистка к хвосту присохла.
Как можно так жить? Решила Гадость утопиться. Пошла и спрыгнула с мостика в реку. Думала: «Ну, все. Отмучалась». Нет. Ошиблась. Вытащил ее рыбак вместе с сеткой, да еще чуть не прибил. Решил, что она рыбу у него таскает. «Вот гадость! Прямо под водой ворует».
Поплелась кошка домой. Голодая и продрогшая до костей. Идет и думает: «Под машину что ли броситься? Надоело так жить».
А хозяин в то время женился и взял себе в жены славную добрую женщину. Вышла она на порожек с котлетой и зовет: «Радость! Радость! Куууушааать!». Подбежала кошка, взяла сочную котлетку и проглотила ее. Покачала головой новая хозяйка и еще одну котлетку принесла: «Кушай, наша радость».
С того самого дня кошка преобразилась. Отъелась, отмылась и превратилась в красавицу. Лежит себе на порожке, бока на солнышке прогревает, да вкусную котлетку поджидает.
Вот так всего одна буква изменила жизнь одной кошки.
Дары Дриады
Стояло в дремучем лесу одинокое дерево. Старое престарое. Сухую обветренную кору избороздили глубокие и безобразные трещины. Стали разрастаться неведомо откуда появившиеся голубовато зеленые лишайники признак старости.
Опустило дерево свои сухие ветви до самой земли. Склонило обреченно верхушку. «Никому я не нужна. Птицы перестали вить гнезда в моей кроне. Даже дождик и тот обходит меня стороной»
В эту самую пору проходила мимо Дриада покровительница деревьев. Жалко ей стало старое дерево. Тем более, что знала она его с самого ростка.
Достала Дриада из кармана своего изумрудного платья семена цветов и, насыпала их в глубокие трещины коры сухого дерева. Позвала дождь и попросила о помощи. Он с радостью откликнулся. Полил теплой живительной водой дерево.
Вскоре из семян выросли красивые и благоухающие цветы. Старое дерево ожило. Оно смотрело на себя и не узнавало. Глубокие трещины стали разглаживаться. На ветвях зазеленели сочные зеленые листики.
Теперь дождик не проходил мимо него, а обязательно останавливался, чтобы полить и полюбоваться цветами подарками Дриады. Лесные пичуги облюбовали раскидистую ветку и свили себе гнездо.
Дерево расцвело.
Старец
Возле кузницы, что рядом с базарной площадью, на большом камне сидел старец. Он курил самокрутку. Между затяжками было видно, как его язык блуждает по беззубой нижней челюсти. Земляного цвета шею и щеки безжалостно изрезали глубокие морщины. Нос заострился по орлиному. Он щурился, всматриваясь в небо. В его светло голубых, почти бесцветных глазах отражались облака.
Его широкие штаны и босые ноги сильно запылились, говоря о длинной дороге, которую он прошел.
Кузнеца ждешь, а ли просто отдыхаешь? спросила молодичка, держа в обнимку самовар.
Жду, коротко ответил старец.
А в хату не ходили? молодичка кивнула на избу рядом с кузницей, можа сегодни больше не выйдет?
Старик ничего не ответил, только внимательно посмотрел на добротный деревянный сруб, в котором жил кузнец.
Васька он такой, ежели в обед чарку, другую браги пропустит, то и работе конец. Мужики всё больше в Заплавы ездют до ихнего кузнеца. Такой говорят работящий, никогда на обед не уйдет, ежели люди пришли. Не то, что наш Васька, защебетала, найдя молчаливого слушателя, молодичка, Я вот на той неделе серпок приносила поправить. Мне без него никуда. Траву кролам режу. А он говорит: «Выкинь». Как выкинь? Серпок то еще хороший. Отвез мой мужик в Заплавы, ихний кузнец и поправил. Серпок как новенький. А ты дед смотрю не наш, не Березовский?
Из Озёрок я, тихо ответил старец.
Из Озёрок? Не близкий путь. Видать нужда тебя привела к нам, как пить дать. Ну ладно передохнула маленько, домой пойду. Тебе то хорошо: сиди себе да сиди, дети небось уже большие, сами управляются, а у меня мал мала меньше. Когда вырастут?
Молодичка подхватила, стоящий на земле самовар, обняла его покрепче и зашагала по дороге. Старец долго смотрел ей вслед, пока она не превратилась в маленькую расплывчатую точку.
Солнце пекло невыносимо. Хотелось пить. Он поднялся с камня и пошел на базарную площадь. Торгаши уже собирали товар, покупателей не было. Возле гончарной мастерской сидел мальчик лет десяти и жевал кусок лепешки, запивая квасом.
Старец остановился в тени вишни, растущей рядом с мастерской. У него от слабости подкашивались ноги.
Дедушка, садись, крикнул ему мальчик, вскакивая с порожка, хочешь квасу? Холодного?
Старец кивнул. Мальчик спешно запихнул остаток лепешки в рот и скрылся за дверью. Через минуту он уже стоял рядом со старцем и протягивал большую кружку с холодным, мутным, хлебным квасом.
Выпив всю кружку до дна, старец вытер усы и погладил мальчугана по теплой белесой голове. Приятная, бодрящая прохлада прошла от горла до самого желудка. Хорош квасок.
Старец поднялся и пошел по базарной площади в сторону своих Озёрок. Возле порожка он оставил завернутый в рубаху меч, который достался ему от прадеда. Никто уже не воюет с мечем. Просто хотел передать сыну в наследство. Потому как чувствовал скорую свою кончину. Но не отдал. Не дождался сына, а может и хорошо. Не достоин он фамильного меча. Не достоин.
Альдебаран
Приехала с гастролями в одну восточную страну Знаменитость. Водили ее по дворцам, кормили шербетом и похвалой, разными ягодами да фруктами, поили изысканными винами, а ей всё не так. Дворцы слишком большие пока обойдешь, ноги устанут. В шербете много орехов между зубами застревает. Похвала чересчур сладкая пить от нее хочется. От ягод с фруктами живот болит, а от вина голова кружится. Уж и не знает правитель той страны, чем Знаменитости угодить. Вышел на балкон своего дворца, огляделся вокруг и увидел башню Звездочета, что возвышалась над городом.
Слава Аллаху! закричал он от радости и повел Знаменитость в башню. Долго они поднимались по узкой винтовой лестнице. Пока не очутились на площадке с телескопами. Здесь они увидели худого и очень высокого старика в очках с толстой оправой. Он что-то записывал в огромную тетрадь. Увидев гостей, он вскочил со стула и радостно закричал: «Звезда! Родилась новая звезда!» и принялся обнимать то правителя, то Знаменитость поочередно.
Как назвал? поинтересовался правитель.
Еще никак. Хотел с Вами посоветоваться, мой повелитель.
Назовите в мою честь! влезла в разговор Знаменитость.
А Вы собственно кто? удивленно спросил Звездочет.
Я?! Я звезда! Я Знаменитость! брызгала слюной от возмущения Знаменитость.
Простите, но мне знакомы все звезды. Вас я вижу впервые.
Что? Это нахальство! В Сибирь его! На лесоповал! орала как потерпевшая Знаменитость.