Все другие науки, какое бы название они ни носили, имеют свое знание в том, что они признают какой-то определенный объект; но знание и признание сами по себе не являются их объектом. То, что остается скрытым и неисследованным во всех науках, возможность познания и есть проблема философии. Поэтому философия, согласно ее концепции, является критической философией, которая решает вопрос о возможности, истинности и определенности познания. Эпохальное значение Канта заключается в том, что он признал это. Вся прежняя философия была лишь подобием эмпирической науки, познающей конкретные объекты. Философия есть философия через проблему объяснения и обоснования концепции познания.
Философия должна исследовать не факт познания, который можно наблюдать и описывать, как это делал Локк, а возможность познания. Исследование возможности познания означает исследование условий познания, что, следовательно, не может быть сделано эмпирической, а только философской процедурой. Факт познания в жизни и во всех науках можно наблюдать, но никакое решение о возможности познания не может быть достигнуто посредством наблюдения.
Возможность может быть исследована на основе реальности. Познание, которого нет, не может быть объектом познания. Поэтому, если критическая философия исследует возможность познания, то должно существовать познание, возможность которого она исследует. Поэтому Кант также исходит из факта познания, а именно из факта познания в математике, в физике, в метафизике, исследуя возможность и условия познания. Именно в этом преимущество или суть критики Канта, что во всех своих исследованиях он исходит из полного факта познания, как он может быть замечен, в том, что он хочет исследовать его возможность. Критика это не эмпирическая психология, которая, пусть и тщетно, стремится лишь описать рост этого факта от минимального его начала. Скорее, этот предрассудок эмпиризма должен быть отброшен, если мы хотим прийти к правильному пониманию критики. Критику вовсе не интересует то, что интересует эмпирическую психологию. Поэтому Кант также воздерживается от гипотез о тьмах, как это делает эмпирическая психология, поскольку хочет описать рост факта человеческого знания от первого временного начала, которое никто не знает, ни в душе детей, ни в животных, ни в так называемом первобытном человеке, который является лишь продуктом воображения. Более того, невозможно описать рост этих фактов от минимального их начала, если этот факт не был замечен заранее, как он дан. Эмпирическая наука о человеческом познании, как она была развита в сенсуализме английской и французской философии, стремится к прогрессивному развитию, тогда как Кант идет регрессивно, принимая факт познания как данность.
Несомненно, в современной философии до Канта есть начинания, направленные на критицизм. Их можно найти во всех произведениях современной философии, содержащих исследования человеческого разума, у Локка и Юма, у Лейбница и Кондильяка, у Спинозы и Малебранша и т. д. Они также свидетельствуют о стремлении всей современной философии реформировать формальную логику, доставшуюся ей от средневековья. Тем не менее, только основатель критики характеризуется своей концепцией проблемы критической философии и своим методом решения этой проблемы. Америка была известна еще до Колумба, и все же он первым открыл ее. То же самое относится и к критике. Вся современная философия хочет реформировать логику и стремится к критике. Но ее основал только Кант, это его заслуга в истории философии.
Кант, однако, не разработал науку о возможности познания во всей ее полноте, а придал проблеме особую формулировку, поставив вопрос о том, как возможны синтетические суждения a priori. Он обращает свой взор только на синтетические, а не на аналитические суждения, на априорное, а не на эмпирическое знание. Казалось бы, если наука о познании должна быть полной, то она должна исследовать и возможность эмпирического знания и аналитических суждений. Но Кант исключает такое исследование.
Наука об аналитических суждениях это формальная, аристотелевская или аналитическая логика. Кант не стремится ее обновить, он просто оставляет ее в силе и чтит как старую традицию философии. Она также не является достаточной для развития наук и прогресса знания. Анализ наших понятий не расширяет наше знание.
Кант также не принимает во внимание эмпирические понятия. Опыт учит каждого их происхождению и подтверждает их достоверность. Описывать их постепенное формирование, как это делал Локк, конечно, похвально и интересно, но недостаточно для решения проблемы возможности познания. Ведь эмпиризм учит нас многому новому, но он не дает никакой науки, никакого общего и необходимого знания. Кант хотел дать не теорию эмпиризма, а теорию априорного знания в синтетических суждениях. Лишь попутно он рассматривает аналитические суждения в противоположность синтетическим, а эмпирическое знание в противоположность априорному. Таким образом, он ограничивает проблему и, кажется, не рассматривает ее во всей полноте, когда задается лишь вопросом о возможности синтетических суждений a priori. Но это не так. Ведь анализ понятий, как бы он ни был необходим, и простое собирание эмпирии или фактов это лишь части знания, а значит, не само знание. Истинное и полное знание состоит в синтетическом суждении a priori. Поэтому Кант определил понятие знания иначе, чем это делали до него. Исследовать возможность знания значит исследовать возможность синтетических суждений a priori в соответствии с их условиями.
Согласно Канту, как и в аристотелевской логике, знание состоит в суждении. Судить значит давать знание. Понятие суждения дает представление о природе знания. Но Кант теперь считал, что существует два вида суждения: аналитическое и синтетическое. Но это лишь уступка прежней формально-аналитической логике Аристотеля, согласно которой все суждения должны заключаться только в анализе понятия. Признав два типа суждений и допустив их существование рядом, Кант усложнил понимание своей собственной доктрины; ведь, согласно Канту, только синтетическое суждение является сущностью знания, но не аналитическое. Знание состоит в синтетическом, но не в аналитическом суждении.
Аналитическое суждение возникает в результате анализа понятия в соответствии с его содержанием или объемом, благодаря чему оно становится ясным и отчетливым. Предикатное понятие в аналитическом суждении проясняет для нас то, что уже было осмыслено ранее в субъектном понятии; поэтому они не расширяют наше знание. Истинность этих суждений опирается на принцип противоречия. Противоречие возникает, когда я пытаюсь отрицать предикат от субъекта в аналитическом суждении. Предикат обязательно связан с субъектом в аналитическом суждении в соответствии с принципом противоречия. Если я анализирую понятие тела, то нахожу предикат протяженности и получаю аналитическое суждение: все тела протяженны. Предикатное понятие дано в субъектном понятии и через него. Я не могу отрицать предикат субъекта без того, чтобы не возникло противоречие. Тело без протяженности ничто. Поэтому во всех этих суждениях присутствует также логическая необходимость. Формы суждения и умозаключения формальной логики это средства, с помощью которых понятия анализируются и становятся ясными и отчетливыми. Все суждения формальной логики, таким образом, также являются лишь аналитическими суждениями, в которых, согласно принципу противоречия, мыслится необходимая связь предиката с субъектом. Если все наше знание состоит только из аналитических суждений, то невозможно понять, как мы можем расширять познание и прогрессировать в познании.