И Мэг ощутила, как ее снова захлестывает чувство тех самых минут, когда она, едва не плача, перебирала изорванные пожитки. Будто никто, кроме нее, не понимал до конца беды, приключившейся с ним, таким же странным, глупым чужаком, неприспособленным для мира без сахара
А чужак с видимым усилием разомкнул губы и пробормотал по-гэльски:
Где я?
Мэгги сглотнула, чувствуя, как лицо вспыхивает горячим румянцем волнения:
В безопасности. Все хорошо.
Слова вдруг иссякли, испуганно затолпившись на языке, словно куры у двери сарая. Четыре года курсов гэльского, песен, легенд и болтовни на форумах разом вылетели из головы, оставив лишь деревянные фразы для начинающих.
А он отвел глаза, обводя стены палаты потерянным взглядом, и снова посмотрел на медсестру:
Я мертв?
Мэгги моргнула. Спутала слово? Не расслышала? Но переспрашивать было неловко, и она торопливо пояснила:
Ну что ты Это больница. Госпиталь. С тобой случилось несчастье, но ты поправишься.
Пациент долго молчал, глядя перед собой. Потом медленно облизнул губы:
Вы уже все знаете?
Мэгги ощутила, как мелко закололо кончики пальцев, и она подалась ближе, чтоб не упустить ни слова:
О чем?
Обо мне. О моем преступлении.
Мэг замерла. Этот шаткий разговор, на который Клоди возлагал такие надежды, вдруг накренился в совсем не предвиденную сторону. Может, просто бред? Иносказание? Но практикантка уже видела достаточно людей, отходящих от наркоза или жара, и умела отличать интонации медикаментозной чепухи от осмысленных слов. И пациент только что совершенно отчетливо назвал себя преступником
Чушь. О любом преступлении, произошедшем в окрестностях Плимута, уже сто раз передали бы во всех новостях, а этого горемыку даже в полиции не смогли опознать
Мы ничего о тебе не знаем, мягко ответила она, старательно подбирая слова, и здесь нас занимают не твои грехи, а только твои раны.
Незнакомец снова надолго умолк, и Мэг уже казалось, что он опять погрузился в зыбкую дремоту, когда к ней обратились усталые зеленые глаза:
Все эти дни я слышал какой-то звук. Словно сверчок стрекотал. А вчера он затих.
А вот это был английский Старомодно-певучий, будто текст из водевиля. Почти смешной и почти понятный
Это билось твое сердце. А мы слушали, ровно ли оно бьется.
Зачем?
Любой ребенок, хоть раз смотревший сериал о врачах, знал, для чего прослушивается сердечный ритм, но Мэг ответила совершенно серьезно:
Люди порой умирают прямо во сне. И единственный способ их спасти это вовремя услышать, что сердце сбилось со своего шага.
Незнакомец вдруг едва заметно улыбнулся уголками губ. Приподнял правую руку, глядя на торчащий выше запястья катетер для капельницы:
Бабочка, пробормотал он, бабочка на булавке
Это прозвучало бессмысленно, но Мэг отчего-то совершенно отчетливо увидела со стороны белоснежную палату, посреди которой одиноко лежал человек с иглой в руке. И правда, будто бабочка в блокноте коллекционера
Ее саму вдруг охватило зябкое чувство, будто кто-то любопытный рассматривал их обоих, таких отчетливо-живых и беззащитных на белом листе, сквозь гигантское увеличительное стекло. Даже заливающие палату лучи солнца, приглушенные жалюзи, на миг будто собрались в пучок, готовые выжечь в неуютной белизне круглую черную кляксу.
Мэг встряхнула головой, сбрасывая морок и едва не смахнув заодно сестринскую шапочку. Хватит метафор, она пришла вовсе не за этим. С нарочитой деловитостью поправив на пациенте одеяло, она ободряюще кивнула:
Меня зовут Мэгги. Я заходила к тебе на днях, помнишь меня?
И вдруг осеклась, испугавшись, что снова наткнется на тот недоуменно-враждебный взгляд. Но незнакомец секунду смотрел на нее, а потом медленно кивнул. Чуть приободренная, Мэг откашлялась и добавила:
А как зовут тебя?
Пациент не ответил, а Мэг заметила, как едва уловимым движением сжались губы. Не хочет говорить?
Подавив секундную досаду, Мэг покачала головой:
Да не упрямься. Я просто принесла тебе завтрак. Мне надо как-то тебя называть.
В глазах пациента мелькнуло замешательство, словно он спешно пытался понять, как вести себя дальше. А Мэг шагнула ближе, словно к крупному и опасному псу, на миг спрятавшему клыки. Не отрывая взгляда от медсестры, незнакомец вжался в подушку, и губы его нервно дернулись. Мэгги же кивнула на ожоги:
Это твое имя?
Пациент секунду помолчал и односложно отозвался:
Нет.
Мэг вдохнула, отчего-то чувствуя себя неловко, словно ляпнула исключительную глупость. Курица Это же следы пыток. Да еще имя какое-то нелепое девчоночье.
Практикантка Сольден еще додумывала эти бестолковые обрывки мыслей, ища правильные слова для начала разговора и помня, что на нее надеется доктор Клоди. Лучница же Гризельда уже отбросила колебания. Она сама отнесла в хранилище рубашку со шнуровкой у ворота и куртку со швами ручного шитья. А значит, кем бы ни был этот парень с нелепым именем на руке, он все равно был из ее племени, и не нужно было никаких "правильных" слов.
Из какого ты клана? напрямик спросила она. Он назвал себя "сквайром", а такой титул был лишь в очень больших сообществах.
Но незнакомец только снова покачал головой, глядя на нее со смесью тревоги и ожидания.
Мэг досадливо закусила губу. Этот зеленоглазый псих словно вовсе не имел той самой, "обессахаренной" жизни. Он замер в своей роли, будто пчела в застывшем желе, не находя выхода в реальный мир. Амнезия?.. Или он плохо ее понимает? Или вообще сознательно притворяется?
Еще секунду подумав, она бесцеремонно села на край больничной кровати:
Ладно, не бери в голову. Я буду называть тебя просто Сквайром. Послушай Тебе трудно пришлось, я знаю. Но все позади, честное слово. Раны заживут, кости срастутся, память вернется. Я не стану тебе врать. Только не тебе. Я ведь такая же, как ты. Ты только скажи, ты понимаешь меня?
Зеленоглазый псих бегло взглянул на дверь, будто опасаясь, что его подслушивают, и ответил:
Тот человек в белом назвал тебя "сестрой". Ты не похожа на монахиню.
Я сестра милосердия. Для этого необязателен монашеский сан.
А Сквайр вдруг снова украдкой натянул одеяло выше, прикрывая полуобнаженный торс, и Мэг с удивлением сообразила, что он смущен.
Пытаясь заполнить неловкую паузу, она встала и взяла с тумбочки забытый было поднос, устраивая его на откидных ножках перед своим странным пациентом.
Вот, попробуй. Не такие уж деликатесы, но уж всяко лучше раствора Рингера и глюкозы в вену.
Однако Сквайр посмотрел на еду и перевел на Мэг растерянный взгляд:
Это все для меня? Зачем столько?
Мэг недоуменно оглядела поднос: обезжиренный йогурт, булочка, похожая на упитанного хомяка с коричневой спинкой, несколько ломтиков сыра, джем, слабый чай Она сама после подобного завтрака проголодалась бы еще по пути в колледж.
Тебе нужно хорошо питаться, ты потерял уйму крови, сказала она, пряча свое замешательство за назидательным тоном. А Сквайр взял в руки булочку, бережно, будто спящего зверька:
Какой белый хлеб, приглушенно заметил он, у нас такого не пекли
Очень медленно, очень внимательно он рассмотрел все, что лежало на подносе. Двумя пальцами поднял пластмассовую ложечку и торопливо положил обратно. Развернул салфетку, задумчиво глядя на фамилию фабриканта в уголке. А потом решительно отодвинул поднос здоровой рукой:
У меня нет денег, отрезал он, и рука пока не действует. Я не сразу смогу отработать еду.
Мэгги моргнула. Затем придвинула поднос обратно и спокойно пояснила:
За это не надо платить. Здесь больница. И помощь здесь оказывают всем, даже тем, кто работать не сможет уже никогда.
Сквайр вскинул настороженный взгляд: