Меня слегка потряхивает, когда вижу, как темнеют его серо-голубые глаза, а плечи напрягаются.
Мои нотации это всегда конфликт между нами, и я отлично знаю, чего ожидать.
Я успеваю сделать глубокий вдох, прежде чем Власов повышает голос, будто ему сдавило мошонку:
Я, блядь, был занят на работе.
Криво усмехнувшись, произношу:
Я видела твою сторис.
Все-таки следишь за мной, да? говорит самодовольно.
Я долбанную тысячу раз тебе звонила. Я тебя искала, чтобы сказать, какой ты говнюк. Так что нет, я не слежу за тобой.
Он куролесил в клубе со своими дружками, поэтому я чертовски удивлена видеть его здесь, ведь раньше рассвета их пьянки никогда не заканчиваются.
Ты мне предъявляешь? Власов отбрасывает букет на подоконник, а свободной рукой неожиданно хватает меня за локоть, притягивает к себе, выбивая из меня изумленный вздох. Была бы ты поласковее, все было бы по-другому, Баум. Но ты же у нас, блядь, недотрога. Снежная королева! Ты когда в последний раз трахалась? Помнишь, как голый мужик выглядит? пренебрежительно выплевывает, встряхивая и заставляя смотреть в его непроницаемые почерневшие глаза.
Желваки на его челюсти перекатываются, когда впивается в меня жестким взглядом. Близость его тела адски нервирует, и мне становится дико неуютно.
Натужно сглатываю.
Не твое дело пытаюсь освободить руку из цепкого грубого захвата.
Горло сжимает спазмом, но я решительно смотрю в глаза напротив, не собираясь выдавать никаких эмоций.
Не трогай меня. Отпусти, требую, стиснув зубы.
Да пожалуйста, шумно затягивается наэлектризованным между нами воздухом и отталкивает меня от себя. Я заберу Марусю из сада. Мать хочет ее видеть. Привезу дочь в воскресенье.
Это не просьба и не компромисс. Это факт, как и то, что его родители любят Марусю, а у меня нет оснований препятствовать их общению с внучкой. Дочь любит их не меньше.
Пусть она позвонит мне вечером. До свидания, развернувшись на пятках, срываюсь к двери аудитории.
Меня штормит. Сощуренные глаза Власова смотрят мне вслед. Липкий агрессивный взгляд я ощущаю затылком и скрываюсь от него, тихо прикрыв за собой дверь. Мышью проскальзываю между рядами, бросая виноватый взгляд преподавателю за кафедрой.
До трех часов дня я теряюсь в учебе, сливаясь с потоком своих сокурсников, а когда после занятий спускаюсь в гардероб, мой телефон звонит. На дисплее незнакомый номер. Я принимаю входящий бездумно и тут же жалею о том, что в суматохе вчерашнего вечера забыла внести эти цифры в свою телефонную книжку, потому что в трубке раздается чертовски жизнерадостный голос Капустина:
Приве-е-ет, РозенБаум! Ты где?
Глава 7
Данила Капустин ни разу в жизни не подложил мне свинью, даже не обидел ни разу. Ни словом, ни делом ничем! Семь лет назад мы отлично ладили, но я все равно настораживаюсь, тормозя прямо посреди холла, где толпами фланируют студенты, задевая меня то плечами, то рюкзаками.
Замерев столбом, закрываю глаза на дурацкое прозвище, которым Капустин когда-то меня окрестил и которое подхватила вся хоккейная городская тусовка, с которой я познакомилась благодаря своему парню Марку Зотову.
Привет произношу выжидающе. В университете
Преподаешь там, где я учился? посмеивается над собственной шуткой. Отвлекаю?
Прямо сейчас нет.
Он забрасывает меня вопросами, как снежками, лишая возможности их проанализировать и, возможно, кое-где соврать: ведь я догадываюсь, зачем он может звонить. Насчет своего приглашения?! Я не собираюсь ни на какую загородную тусовку, ни за что!
Я предпочту переждать где-нибудь вдалеке, пока Зотов не покинет город. Наверняка он здесь ненадолго, я не интересовалась, но у него травмирована нога, и даже дураку ясно: это вынужденный отпуск. А потом он уедет, возможно, еще лет на семь или десять. А мы мы с Марусей останемся здесь.
Капустин пуляет в меня следующим вопросом:
Я в двенадцать отправил тебе сообщение, ты его не открыла. Динамишь меня, Агуша?
Что?! возмущаюсь я. Нет!
Я не собиралась рассказывать ему, что с семи утра кручусь как белка в колесе, но он бы и не стал претендовать. Ласковым голосом говорит:
Не волнуйся так, я не обиделся.
Можно подумать, я волновалась!
Что за университет? получаю следующий вопрос.
Медицинский! сообщаю раздраженно.
В нашем городе один-единственный медицинский, так что пояснения Даниле не требуются.
Ты до сих пор там учишься? слышу легкое удивление в его интонации.
Представь себе. Ты же не думаешь, что ребенка мне родила суррогатная мать?
Мои бывшие одногруппники сейчас оканчивают ординатуру. Ребята, с которыми я успела проучиться первый курс и сдать летнюю сессию. А потом я ушла в академический отпуск несложно догадаться по какой именно причине. И именно по этой причине мое обучение так затянулось, но я ни о чем не жалею.
Смех Данилы искренний и веселый. Он снимает с моих плеч часть напряжения, но я все еще помню, с кем разговариваю, и этот кто-то все еще не объяснил, зачем звонит.
Ты освободилась? Уже почти три
Я свободна.
Не вижу смысла врать, ведь все это меня по-прежнему ни к чему не обязывает.
Ты зависаешь все там же? В четвертом корпусе? спрашивает Капустин.
Да
Буду через двадцать минут. Черный «БМВ» семь три семь. Жди у шлагбаума.
Изумленно смотрю на телефон с прерванным вызовом у себя в руке.
Он действительно занял свою должность не случайно: его способность заговаривать зубы просто поразительна!
Порывшись в телефоне, нахожу в одном из мессенджеров непрочитанное сообщение от уже знакомого номера и быстро читаю. Капустин просит позвонить ему, если я свободна.
Глядя по сторонам, прикусываю изнутри щеку, решая, что мне делать.
Можно подумать, у меня огромный выбор! Не стану же я вести себя, как ребенок, и убегать!
Вываливаю на стойку гардероба номерок, решая отправиться к шлагбауму и встретиться с Капустиным лично. В конце концов, мы не виделись семь лет, возможно, еще столько же не увидимся.
Резкими движениями заталкиваю в рюкзак халат, надеваю куртку и повязываю вокруг шеи снуд.
Пока бреду вдоль главной дороги к парковке по притоптанному снегу, думаю о том, что моему прошлому с Зотовым давно пора стать чем-то вроде миража, но, вопреки всему, даже семь лет спустя оно кажется реальнее некуда до мелочей, до запахов и вкусов!
Подойдя к шлагбауму, переминаюсь с ноги на ногу от холода и дую на озябшие в варежках руки, чувствуя, как по телу разливаются трепет и волнение.
В груди щекочет, пока всматриваюсь в проезжающие мимо машины.
В моем животе неспокойно. Напряжение стягивает его низ в тугой жгут, сердце под свитером делает скачок.
Когда в нескольких метрах от меня, разбросав колесами грязный придорожный снег, паркуется черный джип «БМВ», в голову лезет непрошеное воспоминание: красный дерзкий спорткар, на котором семь лет назад мой парень забирал меня отсюда же. От этого самого шлагбаума.
Зотов начал обеспечивать себя с четырнадцати лет, а в шестнадцать купил первую машину. Когда мы с ним встречались, они с Даней часто забирали меня с занятий на машине Марка.
Как и любой семнадцатилетней девчонке, мне дико льстило, что мой парень хоккеист и приезжает за мной не на трамвае и не на троллейбусе, а на броском «Додже», но я любила его не за это
Я гордилась им, его успехами и целеустремленностью. И сходила с ума от того, как он на меня смотрит и как целует
Стук сердца перемещается куда-то в область горла. Сглатываю и напрягаюсь, когда дверь тачки резко распахивается и до тошноты приветливое лицо Капустина находит взглядом мое.
Я вижу на переднем пассажирском сиденье его «леопардовую» подружку, стекла задних дверей непроницаемо тонированы.