Всё началось в далёком малом граде,
Чуть больше трёх десятков лет назад,
В той юношеской, ветреной отраде,
Что в памяти, ей до сих пор так рад.
Он вспоминал то, как всё начиналось:
В тот солнечный, безветренный денёк,
Мне не хватило смелости с ней малость,
Поэтому сей жизнью так далёк.
Она пришла обычною девчонкой
На ту линейку, в этот первый класс,
Немного робкой, голос её звонкий
Меня пленил всего услышав раз.
Увидел в ней невидимые черты
Так не похожа на других людей,
И не забуду этот взгляд до смерти
Он столько дал мне мысленных идей.
Была меня немножечко постарше
И редко поворачивала взгляд,
Лишь с глубиной тех глаз я мчался дальше
В сей жизни, до сих пор их видеть рад.
Без тех очей мне не хватает света,
Не видим мной природный сей раскрас,
Готовый жизнь отдать с любовью этой,
Но там душой не вышел на показ.
В итоге я тогда пленился ею,
Но не спешил всё тут же рассказать,
Ей грезил в мыслях и всегда лелеял,
Но так боялся словом напугать.
И с ней всю жизнь мой страх моя преграда,
Поступками боялся быть плохим,
Десятки лет лишь ждал свою награду,
Хоть для неё я вовсе был чужим.
В мечтах любил прогулки вместе в парке,
И посиделки рядом у реки,
Но в этой своей мысленной запарке
Боялся попросить её руки.
Она ведь не прощала всем ошибки,
Я чувствовал характер с её глаз,
Больной была любовь сей жизни зыбкой,
Но так всегда хранил в душе алмаз.
Прикосновение к гладкой смуглой коже
Со мной могло такое сотворить?
Ведь не было людей, увы дороже
О ком я мог бы столько говорить.
Она была богиней в моём свете,
Столь часто её образ вспоминал,
Что хоть и одинок, но на планете
Других уже совсем не принимал.
И что бы понимал там в первом классе,
В свои семь лет какая здесь любовь?
Не сознавал, но в общей школьной массе
Туда спешил я на уроки вновь,
И наблюдал за ней с соседней парты,
Хотел её получше изучить,
Не подходил, мне не хватало фарты
Хоть и заставил чувства так любить.
Я чувствовал уже любви причину,
Она была девицей мне подстать,
Желал всем сердцем быть её мужчиной,
И чувства к ней, не мог уж потерять.
Но на меня она не кинув взгляда,
Не обернувшись, не сказав привет
Такие зарождала снегопады
(В душе моей увы свободы нет).
Боялся с ней тогда начать общаться,
А уж тем боле чувства показать,
Увы, я до сих пор могу стесняться,
Молчу, чтоб ей всё вслух не рассказать.
Из-за неё обрёл благую музу,
Я в музыке увидел лучший свет,
Ведь не заметил в нотах ту обузу,
И столько знаний обретал в семь лет,
На переменах средь своих подружек,
(Оберегали видно все её)
А я, не замечая зимней стужи
Возможности искал сказать про всё.
Учительница в классе управляла,
Рассаживая деток тут и там,
«Не отвлекаться главное!» сказала,
Не создавать в том классе шум и гам.
И вот уже в конце второго класса,
Меня пересадили рядом с ней,
Я перестал внимать её рассказа,
Не понимал быть строгим иль добрей.
И с ней не разговаривал за партой,
Боявшись проявить свой интерес,
Но радовался нашей встрече каждой,
Хоть от молчания испытал тот стресс.
Она тогда немножечко стеснялась,
Быстрей меня пыталась отвечать,
В учении со мной соревновалась,
Но не старался я переиграть.
Внимательно учительницу слушал,
Любую тему в миг запоминал,
Но только всё стремление разрушил,
Ей первенство в учении отдал.
И всё же иногда её тиранил,
Ответов на уроках больше знал,
Так в третьем классе, может быть и ранил,
Что слово я быстрей неё сказал.
С довольною ухмылкой, сев на место,
Я повернулся деву посмотреть,
Конечно поступил с ней там нечестно,
Хотел лишь одобрение узреть.
Линейка деревянная мелькнула,
Шутя взмахнула может быть она,
Но словно с злостью на меня взглянула,
Исподтишка мне отомстить вольна.
Старик спросил немного усмехнувшись:
И так, за партой часто ты шутил?
Нет не шутил, от взмаха увернувшись,
Наверно её взглядом оскорбил.
Так строго посмотрел на её очи,
Лишь мысленно давая ей ответ,
Хоть те глаза темнее тёмной ночи,
Не дал ей поучительный совет.
Но на душе моей селилась радость,
Внимание обратила на меня,
Почувствовал в том взгляде эту важность,
Счастливым был до следующего дня.
Ведь для меня она была, как солнце,
Любви и жизни зарождала свет,
Я отвернулся резко на оконце,
Боявшись ей улыбкой дать ответ.
Я так любил её была красивой,
Весёлою девчонкой в десять лет,
Моя активность стала терпеливой,
Желал быть с ней хоть через сотню лет.
Старик легко кивал его рассказу,
Тот весь рассказ в уме перебирал,
В ответ сказал ему одну лишь фразу:
Красивую ты жизнь себе создал!
Но путник мой немного обозлился:
Не выслушал ты до конца рассказ,
Ведь я не просто в памяти порылся,
К ней обращался очень много раз.
Тем летом в моей памяти искрился
Тот взмах линейкой, взгляд тот озорной,
Я осознал, что по уши влюбился,
Но так боялся к ней идти домой,
От мыслей отвлекали только тексты,
Беляева и Уэллса прочитал,
По вечерам не находилось места,
На улице я больше не гулял.
К шестому классу, медленно сползая
В уроках свои тексты написал,
В те времена лишь по любви страдая,
Я целую тетрадь в стихах создал.
Но прежде показал творение брату,
Он мне сказал, что это воровство,
Отец назвал стихи те плагиатом,
Ни кто не верил, будто бы на зло.
Ведь я старался, строки создавая,
Хоть сильной красоты в них не видал,
Меня всё это, сильно задевая,
Направило чтоб тексты те порвал.
Я перестал писать, но был поэтом,
Всё время строки лились в голове,
Не показал ведь людям их, сюжетом
Моих мечтаний плыли в тишине.
Седьмой был класс, зима уже настала,
Повсюду снег, со вьюгой благодать,
Ошибка та впивается, как жало,
Не хочется её припоминать.
Хотя, во мне бывает ощущения,
Что это было только вот, вчера,
Пол жизни пролетели без сомнения,
Тот вторник был кошмаром до утра.
Старик ему ответил добродушно,
С улыбкою и мимикой родной:
Не хочешь, не рассказывай, не нужно,
Ведь ты был глуп ещё и молодой.
Ты расскажи мне, что ты сделал дальше,
Чтоб ту ошибку жизни заглушить,
Ведь я так понимаю в этой фальши
Хотел ты чувства, как-то затушить?
У путника из глаз слеза пробилась,
Он помнил всё о той любви больной,
Его душа вновь памятью искрилась,
Продолжил он рассказ свой основной:
На следующий год восьмого класса,
В начале это, где-то в сентябре,
Нас в кабинет звала учитель наша,
На классный час всех собрала к себе.
Всех поделила на четыре группы,
Чтоб убирали целый год тот класс,
Остались только двое обделённых,
Средь них был я приписан на запас.
А вечером пришёл домой уставший,
Поужинал, улёгся на кровать,
Был одиноким школьником, мечтавшим,
Той девушке всю жизнь свою отдать.
Мои глаза тогда слипались сонно,
Не чувствовал уже от лампы свет,
Приснилось то, о чём я думал томно,
Проснулся рано, был уже рассвет.
Я помню сон: шагал по школе в холле,
Свернул направо, был лестничный марш,
Ведь, как обычно там с душевной болью,
На самый верх, на третий шёл этаж.
Она стояла там среди подружек,
Средь них и та, что «не разлей вода»,
Всегда с ней в летний зной и в зимней стуже,
Как будто между ними провода.
Блондинка с полнотой и белой кожей,
Не буду её имя называть,
Я помню один случай, чуть моложе,
За тройку слёзы может проливать.
Так вот, я поднимаюсь по ступеням,
Стараясь на лице все чувства скрыть,
Но шёл не торопясь, дороже время,
Чтоб на любовь смотреть и не забыть.
Но вдруг, всех обойдя, ко мне шагнула
И крепко, как родного обняла,
На ушко мне тихонечко шепнула:
«Я так скучала, так тебя ждала!»
В груди так сильно сердце застучало,
Почувствовал, как начал литься пот,
Ах, если б наяву так обнимала,
Ведь сон был явью мыслей и забот.
Глаза открыл от страха я проснулся,
Ушами слышал мелодичный звон,
Не понимал зачем тогда очнулся,
Ведь, так хотел что показал мне сон.
Был в ледяном поту, я встал с кровати,
На кухне заварил горячий чай,
Там грелся своей кружечкой в обхвате,