Девушка смотрела на него доверчивыми глазами и улыбалась.
А чем мы будем заниматься?
Гулять будем. У нас очень красивые места. Речка есть. Можно купаться сколько хочешь, хоть целый день. А вечером в кино. Я тебя со своими бывшими одноклассниками познакомлю.
И тут Лешка осекся. Как он ее им представит? Если привез девушку в деревню, то невесту. А какая она ему невеста? Знакомы три дня. Ну, целовались. Так что ж теперь, жениться что ли? Нет. Он к этому не готов.
Заметив появившуюся задумчивость на лице Алексея, Ася грустно произнесла:
Я бы с удовольствием. Но что подумают обо мне твои родители? Только познакомились и сразу в гости.
Родители!.. О них-то Лешка и не подумал. Отец, он уверен, нормально отнесся бы к визиту девушки, а вот мама Она отличалась пуританской строгостью. Одним словом учительница. Был в его жизни неприятный эпизод. Когда мама не пустила на порог девушку, с которой Лешка пытался дружить в 10 классе. Из девушек она признавала только его одноклассниц, которых знала с детства. Все остальные для нее были гулящими, безнравственными девками. А это вообще девушка с поезда. Кто она? Откуда? Понарассказывать о себе можно все что угодно. И Алексей засомневался: «Может, не надо было приглашать в гости?»
Видя его нерешительность, Ася продолжила:
Да и подруга ждет. Волноваться будет.
Ну, как знаешь, коротко ответил Алексей, выдохнув с облегчением.
Чтобы окончательно прекратить этот разговор, он пошел по вагону попрощаться со знакомыми пассажирами.
Алексей, вернувшись домой, обнаружил, что родителей нет. Он по своему обыкновению, не предупредил о приезде. Соседка сказала, что они уехали к папиным родственникам. Лешка два дня жил один. «Трус. Так мне и надо. Такую девчонку потерял!»
На следующий день вечером Алексей Юрьевич, так и не остыв от воспоминаний юности, полез в свой старый чемодан, пылящийся под кроватью. В нем он хранил свои школьные, студенческие фотографии, дипломы, грамоты и ту самую книгу, которую оставила на память Ася. Он ее так и не прочел.
Усевшись поудобнее в кресло, начал читать. В каждой строчке Тургеневской «Аси» он узнавал себя и ту Асю. Обе Аси были похожи внешне и поведением. А он струсил так же, как главный герой. Побоялся общественного мнения, ответственности и потерял навсегда. Читая книгу, он заново пережил вдруг возникшую и тут же потерянную любовь.
На предпоследней странице, крупным почерком было написано: «Мой телефон 32-3-72. Код 871. Ася»
Игра
Пашка подошел ко мне сзади, положил свои теплые большие ладони на мой живот и шепотом спросил:
Как поживает наша Кирочка? А может все-таки Сашка?
Я неопределенно пожала плечами и ловко перевернула подрумянившийся блин на сковородке. Уже вторую неделю мы играем в игру «Лиля беременная». Если честно, то быть беременной очень даже приятно. Паша окружил меня трепетной любовью и своим безграничным вниманием. За столом все лакомые кусочки достаются мне.
Я набралась наглости и начинаю этим пользоваться. Позволяю себе немножко полениться, поспать подольше и иногда даже не приготовить ужин. Волшебные слова: «Меня подташнивает» ключ к моему безделью и сочувствию со стороны Пашки.
Сначала я пыталась ему объяснить, что у меня просто задержка, перебои с циклом, а не беременность. Но Паша и слушать меня не захотел, тут же объявил себя будущим отцом ребенка. Я в шутку подыграла ему и теперь сама втянулась в эту ложь с моей стороны.
Каждое утро у меня начинается с теста на беременность и, я вижу одну четкую полоску, которая говорит, что не будет никакой Киры и никакого Сашки. Каждое утро я собираюсь показать ему эту полоску, но сдерживаюсь.
Мне жалко рушить его иллюзии и в тоже время ужасно стыдно врать. Мы долго выбирали имя для нашего ребенка. Я сказала, что хочу девочку Киру. Паше это имя не нравится, но он согласился, только чтобы не расстраивать меня. Потом признался, что очень хочет сына и назовет его Александром в честь своего отца.
Я знаю, Паша был бы замечательным отцом. Его не напугаешь грязными пеленками и бессонными ночами. Он это уже прошел двадцать семь лет назад, когда сам воспитывал дочь. И я это прошла со своими девочками.
Мне хочется родить ему ребенка. Хочется прожить еще одну беременность, прочувствовать каждый толчок маленькой пяточки. Это так приятно знать, что внутри тебя живет крошечный человечек, который видит мир твоими глазами.
Я бы постаралась показать ему все самое лучшее: первые лучи восходящего солнца и малиновый горизонт заката, чарующую синеву моря и пушистые как пух облака, радужно переливающуюся капельку росы на траве и тугой бутон алого тюльпана, клин диких гусей в вечернем небе и божью коровку с одним черным пятнышком.
Я бы дала ему послушать самые лучшие звуки на Земле: произведения Бетховена в звучании органа, майские трели соловья, шум морских волн, перекатывающих камешки, шелест листвы на ветру и тишину до звона в ушах.
А еще мы бы с ним вдыхали аромат сосновой смолы в бору, приторно сладкий жасмин, что растет большим кустом у калитки и нежный запах ландышей, связанных в маленький букетик. Все было бы именно так.
Но в нашем с Пашкой возрасте поздно думать о детях. Можно только играть в беременность, решать, где будет стоять детская кроватка, на каком музыкальном инструменте будет играть наш ребенок и какие книжки читать. А еще представлять меня в последний месяц беременности, когда я буду похожа на бегемота и, смеяться над этим. Меня он называет: наша мамуля. Я отзываюсь и выпячиваю живот. Перед сном Паша желает спокойной ночи всем: мне, Кире и на всякий случай Сашке. А вдруг?
Утром тест упрямо показал одну полоску. Сказать ему правду или продолжать дальше играть в беременность?
Ира джан
Ирка была дылдой. В школьной шеренге стояла самой первой и мальчишки одноклассники, которые дышали ей в пупок, обзывали: «Тетя достань воробушка». Она давала им звонкие подзатыльники и косилась на старшеклассников.
В продуктовом магазине Ирку иногда назвали девушкой. Она очень этим гордилась и всячески старалась избавиться от тонких мышиных хвостиков непременным атрибутом школьниц.
Ирка долго уговаривала и задабривала родителей, чтобы они разрешили ей подстричься под каре. Наконец, они дали добро. Она мечтала произвести фурор, придя в школу с новой прической, но не удержалась и похвасталась одноклассницам: «А я сегодня в парикмахерскую иду. Подстригаться под каре».
Тебе не пойдет, сказала Юля Сорока, оценивающе разглядывая Иркины мышиные хвосты, выглядывающие из под больших белых бантов.
Это еще почему? обиженно спросила Ирка.
Волосы у тебя тонкие. Будут висеть, как сосульки, пояснила, ухмыляясь Юля и, поправив свою толстую русую косу, вышла из класса.
Ирка ничего ей не ответила, только показала вслед однокласснице язык и, скорчив рожицу, сказала: «Бе бе бе».
«Посмотрим, что ты завтра скажешь, когда я приду с прической», подумала она и побежала домой.
В парикмахерскую пошли с мамой. Там оказалась очень много теток разного калибра. Одни сидели с бигудями, другие с трубочками из фольги, нанизанными на волосы, третьи перемазанные краской. В парикмахерской стоял резкий запах аммиака и ацетона.
Мама подошла к рыжеволосой женщине в синем фартушке. Что-то сказала ей на ухо и кивнула на Ирку. Женщина указала пальцем на кресло под большим и глубоким колпаком феном: «Пусть там подождет».
Ирка послушно уселась и стала ждать, разглядывая теток, похожих на инопланетянок. Мама ушла домой, готовить ужин. Тетки сновали туда сюда. То сушились, то мыли голову и так по кругу. Вскоре Ирку согнали с насиженного места и, она пересела на высокий крутящийся стул.