Вам подарок, профессор, посмотрите!
Что это? спросил профессор.
Это черепашка, радостно сообщила девушка, развязав ленту и открыв коробку.
Пашка? Какая Пашка? воскликнул профессор, он настороженно заглянул в коробку, на дне которой ворочалась маленькая черепаха.
Не Пашка, а че-ре-паш-ка, смеясь, сказала девушка, старательно произнеся слово по слогам.
О, животное! Нет, не надо животное! сказал профессор, отстраняясь рукой от коробки.
Но почему? Черепаха символ долголетия. И зовут её Эсмеральда! Вам будет с ней намного веселее! не сдавалась аспирантка, пытаясь уговорить профессора принять подарок.
Нет, у меня не живут животные и цветы, я про них забываю, я так занят своей научной работой, что обо всём на свете забываю, грустно ответил профессор, окончательно отказываясь от подарка.
Вечером, вернувшись домой, девушка достала из коробки Эсмеральду, позволив ей «погулять» по комнате. Она наблюдала за передвижениями черепахи и думала о том, что любое живое существо нуждается в заботе и любви, а для этого нужны время, ответственность и силы. Профессор знал об этом, он был прав.
Татьяна Пипкова
Россия
Чувства по кусочкам
Растащили чувства по кусочкам,Не торгуясь, даже не спросив,Раздирая душу мою в клочья,Жизни смысл на волю отпустивОн теперь гуляет где-то в небе,На земле же чёрная дыра.Эх! Как вы! А мне-то, мне быЕсли б только были два крылаА их нет. Давно. Они отпали,Не подходит им моя спина,И система нервная из сталиМне сейчас моей судьбой данаДа, живу. Такая сильная, на первый,На второй и даже третий взгляд.Только и мои стальные нервыБез души по вечерам болятМне не жалко, вот ни одного кусочка,Только что-то плачется навзрыд,Где душа была, там маленькая точкаОб её отсутствии скорбитСостояние дождь
Дождь это состояние:По каплям мысли,По каплям чувства,Бывает шумно,С грозой и громом.Застигнет умноНа улице,Только выйдешь из дома,И вот наказание.Сыро. ПустоДо нитки беда с причёской,Прилипло платье,Мокрое телоСлегка в мурашках,Слышатся отголоскиМинорной темы,А ты хотелаВ мажоре,Вверх тормашкамиПрогноз враньё,Зонт бы взяла,Хоть какое спасение.Так льёт!Зачем вообще куда-то пошлаБез настроенияДождь настроение,Даже если солнце печёт,И на небе ни облака,И нет сомнения,Логика тоже не в счёт,Не понять: долго, коротко?Сколько дней? А ведь летоКаждый раз новый дождь,Дождь причина,Дождь состояние,Только вроде просветДа и зонт, бывает, возьмёшьОт отчаяньяПисьмо
Написала письмо не в стихах.Не вникая в абзацы и точки.Слов набор из души, впопыхах,Да и почерк не очень разборчивМыслей столько, что не успеваютНаписаться на белом листе,И такое обычно бывает,Если только пишу о тебеПрочитаю его в урну, может?Мысли в шарик сверну и покаИ конец всем страданьям положитНе поднимется только рукаРасправляя помятый листочек,На ошибки свои посмотрю,За не очень разборчивый почеркВ сотый раз я себя пожурюПонаставлю тире, многоточийИ кавычки. Прямая же речь!И на новый листок, между прочим,Новый текст постарается лечьВсё исправлю, не буду о грустном.Напишу лишь о том, что опятьБез тебя на душе очень пустоИ не буду письмо отправлятьДуша, отмытая дождём
Она гуляла под дождём однаИ без зонтаЖдала дождь смоет все словаИ душу дочистаЧуть побывав на волосах,Катились капли на пальто,А что лицо её в слезах,Не замечал никтоКатились слёзы по щекам,Размазывая тушь,Дождь душу больно разбивалНа сотни мелких душТак допоздна, до темноты,Без страха заболетьОна дошла до той чертыИ, перестав реветь,Всю волю собрала в кулакС отмытой дождиком душой.Купив целительный коньяк,Пошла домойЧтоб навсегда расстаться
Чтоб навсегда расстаться,Нужно отлюбить,Пройти все стадии душевного процесса От страсти до потери интереса,От «я люблю» и до «зачем звонить»Тогда не страшно не болит, не ноет,Без обморока, изредка, но встретить,Приветом на «привет» ответить,И по глазам понять он не побеспокоитМимо пройти и без волнений посетитьМеста, куда вы с ним ходили,Простить друг друга, если не простили,И с лёгким сердцем житьИ в памяти надолго сохранитьВсю важность отношений срокаИ, находясь и близко, и далёко,Значение друг друга оценитьВы были так нужны друг другу,Тогда вас свёл какой-то случай.И ничего нельзя придумать было лучше,Чем вырваться из замкнутого кругаВсё пережить. Вдвоём, поодиночке,Разлуку, горе, боль и зависть,Страсть, изумление и радость От знаков восклицания до точекЧтоб навсегда расстаться, надо отлюбитьПо полной, до крупинки, без остатка,На вдохе, страстно, горько, сладко,Чтоб невозможно было повторитьМарина Светличная
Россия
Чекам те увек
Так писем не ждут. Так ждут письма.
Марина Цветаева
Вероника закрыла дачу, огляделась на опустевший участок, взяла рюкзак, стоявший на скамейке рядом со входом на терраску, и пошла через пожелтевшее поле и полыхающий жёлто-багряным лес к электричке. Дома её никто не ждал. Мама умерла год назад, и без неё, даже в старости яркой и шумной, в квартире царила непривычная тишина. Не нарушал её и мамин вечный друг телевизор, который она, будучи глуховатой, включала обычно слишком громко. Теперь этот ящик без дела пылился в углу. Вероника телевидение не любила. «Надо будет завтра помыть здесь всё, пыль протереть, а будет время, если не придёт на редактуру новая рукопись, и антресоли разобрать», подумала она. На следующий день, закончив уборку, подставила лесенку и, поднявшись, распахнула дверцы антресоли. Вещи, пакетики, коробки, папки там были напиханы в ужасном беспорядке. Всё, до чего не было в эту минуту дела, отправлялось на антресоли. Пришла пора со всем этим разобраться и устроить прощание прошлому. Вероника вытерла лоб рукавом рубашки и стала по очереди доставать пакеты и коробки с мамиными лекарствами, аппаратом для дыхания, затем чемодан с мамиными вещами, коробки с какими-то бумагами, письмами. Через час она сидела на полу посреди нагромождённых вокруг кучек с вещами. Веронике было сложно расставаться с прошлым, но пришёл момент сделать это безапелляционно и жестоко: вещи в гуманитарную помощь, бумаги в помойку! Только так можно было наконец начать новую жизнь. Вероника бросила взгляд на лежащую сверху цветастую вязаную мамину шаль и подавила слёзы. Она устало поднялась с пола и снова стала раскладывать вещи по разным кучам. Наконец Вероника добралась до небольшой коробки из-под обуви и, дернув за белую ленточку, её опоясывающую, открыла крышку. Коробка была наполнена письмами. Судя по голубоватому цвету конвертов, маркам и усидчивому почерку, выводившему сложный адрес, письма были из-за границы. Вероника наклонилась и взяла в руки один из конвертов. Неожиданно из его разорванного бока выпал небольшой листок. Покружившись в воздухе, он упал прямо на мамину цветастую шаль. Белый цвет резко выделялся на ней. На листе было написано красным фломастером: «Чекам те увек», и рядом стояло маленькое красное сердечко. Вероника от неожиданности снова села на пол, потом она посмотрела на листок с надписью и заглянула в конверт, который всё ещё держала в руках: «Моя дорогая Вероника, было написано на клетчатой бумаге, вырванной из тетради, вот уже два месяца прошло, как мы с тобой расстались, очень скучаю. Как не хватает мне твоих голубых глаз, твоих локонов, твоей улыбки». Вероника интуитивно посмотрела в зеркало шкафа-купе. Перед ней на полу сидела стареющая женщина в клетчатой рубашке, фартуке, с забранными в хвостик седеющими кудрявыми волосами. Она читала это письмо с той стороны пропасти. В эту пропасть, которая разделяла сейчас её с девочкой Вероникой, она закинула свою жизнь.