«Долой лозунги пропащего времени, долой усталость жизни и государства! Нас всех заставляет работать одинаковая нужда. Погружение в нигилизм и безразличие сейчас означало бы предательство собственной семьи и немецкого народа. ХДС апеллирует ко всем силам, изъявившим желание опираться на непоколебимый оптимизм и добрые качества немецкого народа и непреклонную решимость положить в основу возрождения христианскую мысль и высокие идеалы истинной демократии»
32
Всю свою карьеру Аденауэр всегда помнил вплоть до одержимости о возможности трагического исхода. На его взгляд, Германия была недостаточно сильна в нравственном и материальном плане, чтобы устоять в одиночку, и любая такая попытка неизбежно окончилась бы катастрофой. Расположенная в центре Европейского континента новая Германия должна была отказаться от многих прежних политических мер и установок, в особенности от конъюнктурной спекуляции на своем географическом положении и прусской склонности к поддержанию хороших отношений с Россией. (Пруссия, стержень германского милитаризма, была официально упразднена союзниками как государство в 1947 году.) Германия Аденауэра вместо этого обрела свой домашний демократический корень в католических регионах страны и в экуменических христианских ценностях, а внешнеполитический в союзе с Западом и особенно в тесных связях с США в области безопасности
33
Временной столицей будущей ФРГ был выбран живописный университетский город Бонн, не пострадавший от бомбежек во время войны, хотя столицей объединенной Германии в итоге снова станет Берлин. Аденауэр тоже любил далекий от политических баталий Бонн, расположенный поблизости от его родного поселка Рёндорф. Аденауэр сумел повлиять на выбор столицы в сентябре 1948 года, еще до того, как стал канцлером, благодаря своему авторитету лидера ХДС и президента Парламентского совета, группы немецких политических деятелей, которым союзники поручили планирование политического развития страны и создание проекта новой конституции Основного закона. Аденауэр потом шутил, что убедил совет выбрать Бонн лишь потому, что Рёндорф (с населением менее 2000 человек) был слишком мал, чтобы играть роль столицы
34
Восстановление гражданского порядка и вступление в должность канцлера
В 1946 году началось медленное восстановление Германии как государства. Были назначены выборы во все высокие эшелоны власти, возрождались административные структуры, политическая ответственность постепенно переходила к самим немцам. В январе 1947 года США и Великобритания ввели в своих зонах оккупации единую экономическую политику. Годом позже к ним присоединилась Франция, превратив Бизонию в Тризонию. Экономист Людвиг Эрхард был назначен директором Экономического совета, руководившим постепенным переходом к новой валюте дойчмарке. Эрхард связал его с отменой государственного контроля над ценами и карточной системы. Смелая экономическая политика Эрхарда стала двигателем возрождения, которое в свою очередь привело к политической реконструкции, основанной на конституции, одобренной союзными державами
35
23 мая 1949 года, через четыре года после безоговорочной капитуляции, новая конституция Германии (Основной закон) вступила в силу, и была официально провозглашена Федеративная Республика Германии, вобравшая в себя три западные оккупационные зоны. Несколькими месяцами позже на базе советской оккупационной зоны была учреждена Германская Демократическая Республика.
Раздел Германии стал продолжением линии раскола Европы. Этот процесс достигнул своего пика в августе, когда состоялись выборы в бундестаг. 15 сентября бундестаг избрал канцлера. По конституции для его избрания требовалось абсолютное большинство голосов, и отправить его в отставку можно было опять же только абсолютным большинством голосов, отданных за преемника, что являлось стабилизирующей мерой. Хотя Аденауэр был избран парламентом этого половинчатого государства с разницей всего в один голос (предположительно его собственный), он сумел победить на выборах четыре раза подряд и прослужить канцлером четырнадцать лет.
Тем не менее суверенитет Германии был сильно ограничен. Союзники, осуществлявшие верховную власть в оккупированной Западной Германии через своих верховных комиссаров, официально заверяли немецкий народ, что он «будет пользоваться самоуправлением в максимально возможной степени». Однако они выделили ряд вопросов от внешней политики до «контроля за использованием денежных средств, продовольствия и других товаров», по которым окончательные решения принимались тремя верховными комиссарами и оккупационными властями
36
37
Трения между союзниками, стремящимися сохранить контроль, и правительством ФРГ, пытавшимся возродить самоуправление, проявились особенно ярко 21 сентября 1949 года, когда три верховных комиссара встретились в Бонне с новым канцлером Федеративной Республики и первым главой государства после Гитлера Аденауэром. Он еще до встречи подтвердил, что не намерен оспаривать раздел Германии и ущемление ее суверенитета различными статутами, навязанными союзниками в качестве меры безоговорочной капитуляции. В то же время вступление в должность он использовал для того, чтобы показать, что не намерен поступаться своим достоинством и самоуважением. Аденауэру определили место за пределами красного ковра, на котором стояли верховные комиссары. После начала церемонии Аденауэр, грубо нарушив протокол, покинул свое место, перешел на ковер и сел рядом с комиссарами, дав понять, что Федеративная Республика в будущем, даже признав ответственность за прошлые грехи Германии, будет притязать на равноправный статус.
В короткой благодарственной речи Аденауэр подчеркнул, что как канцлер он принимает Оккупационный статут и другие ограничения суверенитета. Подчинение Германии положениям статута, заметил он, совпало с ее разделом. Поэтому, признавая необходимость этих жертв, он в то же время призвал верховных комиссаров применять положения различных статутов «гуманно и великодушно», а также использовать содержащиеся в них оговорки, чтобы способствовать таким изменениям и процессам, которые позволили бы немецкому народу получить «полную свободу».
Сердцевиной благодарственной речи Аденауэра был не призыв к милости победителей, а беспрецедентная концепция новой Европы, с которой он связывал будущее Германии. Отрекаясь от возврата к национализму и от притязаний довоенной Европы в любой форме, Аденауэр нарисовал картину создания «позитивной, жизнеспособной Европейской федерации», призванной преодолеть «узкую националистическую концепцию государств, господствовавшую в XIX веке и начале ХХ века. [] Если мы сейчас повернемся лицом к истокам европейской цивилизации, вышедшей из христианской веры, то мы обязательно восстановим единство европейской жизни во всех областях. Это единственная действенная гарантия поддержания мира»
38
Речь Аденауэра подразумевала глубокую трансформацию всей страны. В контексте безоговорочной капитуляции этот расчетливый призыв к равенству с победителями был единственной заявкой, которую Германия могла себе позволить.
Речь Аденауэра открывала новые важные горизонты. Свежеиспеченный канцлер соглашался с бессрочным (и, возможно, окончательным) разделом страны и одновременно провозглашал проведение внешней политики в партнерстве с зарубежными державами, оккупировавшими Германию. Подтверждая покорность Германии воле победителей, он заявлял о стремлении немецкого народа к союзу с ее историческими противниками в Европе и с США.