Мне не довелось встретиться с А.Е.Учителем, и я не очень хорошо знаю эволюцию его научного мировоззрения. А вот с Виктором Бобровым меня связывает совместная научно-организационная работа по формированию Открытой Научной Ассоциации НООСФЕРА. Эта работа была начата в 1996 году и продолжалась до смерти В. Боброва 30 января 2018 г. В.А.Бобров научно осознал роль науки и научного труда в формировании перспектив развития общества и в решении задач выхода человечества из видового кризиса. Он посвятил свою жизнь решению практических вопросов формирования научной организации нового типа, способной объединить интеллектуальный потенциал всех людей в научно-историческом труде решения проблем выживания и развития граждан, организаций, стран и народов. К сожалению, наши многолетние усилия и гигантская проделанная работа не получили поддержки ни государств, к которым мы обращались, ни национальных и международных общественных организаций. Поставленный нами вопрос о формировании общественных структур, способных обеспечить развитие разума, сформировать новое качество людей и общества социальную разумность, и включить в систему научных и экономических отношений научный капитал, остается открытым для современников и будущих поколений.
Сергей Васильевич ДоронинСотрудник Открытой Научной Ассоциации НООСФЕРАГенеральный директор ООО «Л-Старт»Февраль 2023 г.В.А. Бобров
Возникновение социальной организации
(опыт структурно-функционального анализа)
Аннотация
Автор статьи проделал теоретический анализ функциональных основ стадной организации животных предков человека и анализ возникновения и развития труда в антропогенезе.
Данная статья раскрывает двойственность трудовой функции, состоящей в индивидуальной способности организмов производить работу и в социальной возможности ее кооперации. Это даёт автору основание утверждать, что в рамках стадной организации, не нарушая ее функциональных основ, могла развиваться только орудийная деятельность и, вырастающее на ее основе индивидуальное производство орудий.
Кооперируемый, коллективный труд, каким является охота на крупных животных, мог возникнуть только в группе холостяков, не участвующих в размножении и потому свободных от биологической функции.
Являясь побочным продуктом функционирования стадной организации, агрегация холостяков становится ячейкой нового качества п р о и з в о д с т в е н н ы м к о л л е к т и в о м, способным взорвать стадную организацию и перестроить ее на новой функциональной основе на основе коллективного труда.
Возможность такого функционального сдвига в биологической организации позволяет автору отказаться от мысли о непосредственной эволюции стада в дуально-родовую организацию, а сам механизм возникновения человеческого общества представить как первую социальную революцию и выдвинуть в качестве рабочей гипотезы новый взгляд на соотношение антропосоциогенеза.
I. О некоторых теоретических установках
В реконструкции процесса возникновения социальной организации главным является социологический аспект, т.е. разбор внутренней логики социальных изменений при переходе от стада животных предков к человеческому обществу. Следовательно, речь должна идти о социальных событиях, прямыми и достоверными свидетельствами которых наука не располагает.
Попытки компенсировать этот недостаток привлечением огромного косвенного материала, способного пролить хоть какой-то свет на начало человеческой истории, ничего не решают в существе проблемы. Причина проста: косвенный материал основа предположений, но не доказательств, поэтому логика рождает всего лишь версии интересующих нас событий. В этих условиях возможно только одно доказательство теоретическое, и, как ни чужд научному мышлению метод выведения фактов из теории, вместо обратного, он остаётся единственным и правомерным для реконструкции недостающего исторического факта.
Первое чисто теоретическое доказательство, принадлежащее Ф. Энгельсу1, было посвящено главному фактору гоминизации орудийной деятельности, которая, по его словам, не была трудом в собственном смысле слова, и труду, начинающемуся с производства орудий.
Ныне трудовая теория антропогенеза перевалила столетний рубеж своей истории, но до сих пор она не пополнилась сколько-нибудь значительными конструктивными идеями, способными дополнить и конкретизировать основополагающую идею её автора. Обычно детальная реконструкция процесса становления человека и общества опирается на уже готовое, данное К. Марксом2, определение труда, в исчерпывающей полноте которого нет оснований сомневаться. Сомнению подвергается лишь правомерность применения к орудийной деятельности животных марксовского выражения «инстинктивная форма труда» («рефлекторный труд» у Ю. И. Семёнова3).
Отдавая должное терминологической строгости современного научного исследования, нельзя, однако, не заметить, что спор между сторонниками и противниками перенесения социального понятия «труд» на деятельность животного, при всеобщем признании, что человеческий труд возник не на пустом месте, а на способности животного производить определённого рода работу, теряет смысл. Ведь не так важно, как работу этого рода назвать. Гораздо важнее обратить внимание на то обстоятельство, что Ф. Энгельс в известной статье, не ставя перед собой большей задачи, чем раскрытие роли труда в процессе превращения обезьяны в человека, почему-то не использует всеобъемлющее определение труда, какое ранее дал К. Маркс в «Капитале», а рассматривает труд лишь в форме производства орудий, т.е. в форме существенной только для морфологических изменений организма (антропогенеза). Легко напрашивается мысль о том, что фактором социогенеза выступила другая сторона труда и, что, в единстве этих двух сторон, трудовая функция только и является специфически человеческим достоянием.
Бесспорно, прав Ю.И.Семёнов в том, что совершенно невозможно «решить проблему становления человеческого общества, не раскрыв истинного отношения между социогенезом и антропогенезом»4. Однако, согласившись с этим утверждением, легко прийти к выводу, что, поскольку проблема возникновения общества остаётся нерешённой, постольку и истинное отношение между социогенезом и антропогенезом остаётся невыясненным.
Затруднение, видимо, состоит, с одной стороны, в том, что представления о групповом отборе (эволюции организации), содержащиеся в концепции антропосоциогенеза5, в лучшем случае, аналогичны дарвиновским представлениям об эволюции и являют собой разительный контраст с современной картиной эволюционного процесса. С другой стороны, затруднение проявляется в непонимании функциональной двойственности человеческого труда и его двойной структурообразующей роли в антропогенезе и социогенезе.
Полностью преодолеть затруднение первого порядка можно лишь на основе фундаментального решения проблем эволюции организации и начать необходимо с отказа от мысли о непосредственной эволюции стадной организации в человеческое общество. Что касается, функциональной двойственности человеческого труда, то раскрытие этой особенности странным образом ускользает в логике ряда исследований.
Так, Б. Ф. Поршнёв6 вплотную подошёл к той мысли, что прямолинейного эволюционного усложнения орудийной деятельности в антропогенезе, остающейся актом индивидуального взаимодействия организма со средой, недостаточно для появления завязи совершенно нового социального качества. Его истоки он склонен искать в отношениях между индивидами, но, посвящая своё исследование проблемам палеопсихологии, он упустил эволюционную нить самой трудовой функции и не раскрыл её роль в формировании социальных отношений. Говоря словами А. А. Леонтьева, Поршнёв, вместо того, чтобы вскрыть, каким образом мог сформироваться общественный труд, просто-напросто выкинул его за борт, подменив «сознательным трудом»7. Это действительно основной просчёт Поршнёва.