Еще один довод против заимствования поэтики скальдов от южно-французских трубадуров, это тот факт, что скандинавское стихосложение, основанное на силлабо-тонической системе (подробнее ниже) есть продукт развития общегерманского аллитерационного стиха. Сложный ритмический рисунок скальдических вис не имеет ничего общего с не менее сложным, но основанным на других критериях стихосложения, ритмическим рисунком поэзии трубадуров. Системы стихосложения нордических скальдов и окситанских трубадуров различны, в них нет ничего общего. При культурном заимствовании заимствуется все: и форма, и содержание, ибо что в скальдической поэзии, что в поэзии трубадуров разделить форму и содержание не представляется возможным, откуда и берется проблема перевода.
Если не получается объявить полное заимствование, то можно продвинуть гипотезу о частичном. Так, более распространено мнение, что под южно-французским влиянием в Северной Европе появилась конечная рифма и, соответственно, особый поэтический размер Рунхент, а также любовная лирика Мансенг.
Более углубленные исследования показывают, что нет нужды прибегать к иным сущностям, если все прекрасно объясняется из внутренней эволюции самого скальдического искусства. Рунхент изобрел на основе экспериментов с внутренними рифмами скальд Эгиль Скалагримсон, и в дальнейшем этот размер стал достоянием его рода. Эгиль жил в X веке, за 200 лет до появления поэзии трубадуров. Исследование всего корпуса произведений, приписываемых Эгилю, обнаруживает внутреннее единство стиля, характерное для единоличного авторства, так что проще всего предположить, что Эгиль реальный автор стихов, связанных с его именем.
Что касается Мансенга, то этот жанр родился из древних любовных приворотных заговоров, и в таковом качестве был запрещен к публичному произношению в Исландии под угрозой объявления вне закона. Понятно, что законодательство не способствовало сохранению Мансенга, и по большей части они до нас не дошли. О древности же этого жанра свидетельствует эддическая песня «Поездка Скирнира», где описывается любовное томление Фрейра по поводу девицы Герд. Правда, к любви Герд склоняли больше проклятиями, чем уговорами, но сила чувств влюбленного Фрейра описана весьма возвышенно. Про девицу сказано, «от рук ее свет исходил, озаряя свод неба и воды», а про свою любовь Фрейр говорил: «Часто казался мне месяц короче, чем ночи предбрачные». Весьма тонкое замечание об относительности времени. «Поездка Скирнира» датируется концом языческой эпохи в Исландии, т. е. X веком, где-то в это же время Эгиль Скалагримсон сказал вису о своей любви к вдове брата Асгерд. Традиция Старшей Эдды, несомненно, старше висы Эгиля и демонстрирует цепочку, соединяющую эпическую и скальдическую поэзию. Скандинавы вовсе не были чужды любовной лирики, ее первый образец на 200 лет старше произведений трубадуров.
Скальдическая поэзия это своеобразное творчество скандинавских народов, идущих своими корнями в глубокую древность общегерманского, а возможно и общеарийского единства. Она родилась путем развития общегерманского аллитерационного стиха. Традиция скальдической поэзии имеет свою основу в эпической эддической поэзии, с которой она неразрывно связана как поэтикой, так и множеством аллюзий. Отличительной особенностью скальдической поэзии от других форм скандинавского народного творчества является осознанное авторство, особая поэтика, о которой будет рассказано ниже и предельная ситуативность.
ЖИЗНЬ СЕВЕРНОЙ ЕВРОПЫ И СКАЛЬДЫ
Дух насилья рвется в дом.
Здесь для слабых места нет.
Раскачаем этот мирАрия
Поэзия скальдов является продуктом общественной жизни жителей Северной Европы. Для того чтобы проникнуться духом скальдической поэзии необходимо хотя бы в самых общих чертах представлять себе, в каких условиях она создавалась.
Скальды, авторы скальдических стихов, не были профессионалами в строгом смысле этого слова. Общественная жизнь Северной Европы не знала полного разделения труда. Для того чтобы быть полноценным членом скандинавского общества мужчина должен был знать сельскохозяйственное производство, быть мореходом и купцом, практиковаться в военном деле, знать основы многих ремесел, в том числе плотницкого и кузнечного, знать законы, знать формулы договоров, клятв, ведения тяжб, знать и понимать скальдическую поэзию и при случае самому сочинять висы. Скальдами называли признанных мастеров поэтического слова, кто был достоин сочинять хвалебные песни драпы и флокки правителям-конунгам и ярлам. Хвалебные песни для равных по социальному статусу людей сочинять было не просто не принято, но впоследствии запрещено на Всеисландском альтинге (законодательном собрании). Исключение составляли поминальные песни.
За исполненную хвалебную песнь правитель должен был расплатиться ценным подарком, но подобный подарок не мог быть постоянным источником дохода скальда. Основой материального существования были обычные виды деятельности мужчины: земельная собственность, торговля, война, служба правителю в составе дружины. В последнем случае искусство стихосложения помогало карьерному росту, но основные обязанности дружинника-скальда не отличались от других дружинников, и в первую очередь это были военные рейды. Так, прежде чем взять себе на службу Тормода Скальда Чернобровой, Олав конунг спросил его, сколько человек тот успел убить за свою жизнь. А первым заданием, которое было ему поручено, собственно к чему Тормод стремился, это отправиться в Гренландию и отомстить за бывшего дружинника Олава конунга и названного брата Тормода Торгейра.
Итак, скальд это в первую очередь воин, купец, мореход, даже землевладелец, и только потом поэт. Жизнь скальда это обычная жизнь скандинава на рубеже веков.
Основной корпус скальдической поэзии известен по записям, составленным в Исландии, где стихи инкорпорированы в прозаические тексты саги. Исландцы считали себя лучшими скальдами. Так оно было на самом деле или нет, сказать трудно. Известно, что себя не похвалишь никто не похвалит, но именно исландские скальды были приближены норвежскими конунгами. Про датский королевский двор исландские скальды отзывались с презрением, говоря, что поэзии там никто не понимает. Про английский королевский двор и вовсе был сложен анекдот, что скальд наговорил английскому королю полную бессмыслицу и был награжден, как за исполнение полноценной драпы.
Так как большинство известных скальдов были исландцами, то остановимся на общественной жизни Исландии, которая была теснейшим образом связана с Норвегией.
Исландия была заселена выходцами из Норвегии в X веке, во времена конунга Харальда Прекрасноволосого, который воевал за единоличную власть во всей Норвегии, и потому нещадно громил всех, кто ему сопротивлялся, с конфискацией земельной собственности противников. Свободные землевладельцы-бонды, потеряв имущество в Норвегии, выезжали из страны и занимали пустующие земли Исландии, таким образом, исландцы и норвежцы составляли один народ. Исландцы признавали власть конунга Норвегии, но весьма опосредовано.
Конунг был носителем сакральной власти, служить ему было престижно и почетно, но с другой стороны, каждый свободный исландец, да и норвежец, готовы были противостоять хоть самому конунгу с оружием в руках, если он покушался на их жизнь, честь и имущество. Конунги, как и ярлы, которые тоже были правителями, но не принадлежали к роду конунгов и считались вторыми по знатности, имели определенные права, которые признавались за ними традицией. Выйти за эти права означало навлечь на себя всеобщее недовольство бондов, которые, случалось, объединялись и свергали особо ретивых конунгов. Перманентная борьба за власть между конунгами и населением шла в Норвегии чуть не до XIII века.