Кароль первым заметил меня, и его лицо просияло.
Мария вернулась!
Охранники втолкнули меня внутрь. Когда я упала на пол, мама оказалась рядом со мной в мгновение ока, а затем она бросилась на охранников с леденящим кровь воплем:
Ублюдки!
Надеясь, что смогу убедить своих родителей в том, что меня просто допрашивали, я выдавала желаемое за действительное.
Однажды мы ходили в Варшавский зоопарк и наблюдали, как смотритель кормит львов. Когда мужчина приблизился к вольеру, один лев бросился на него, но животному помешали прутья решётки. У меня не было сомнений в том, что если бы не эти прутья, работник зоопарка был бы мёртв.
Совсем недавно мамины светлые волосы были убраны в привычный элегантный пучок, но он растрепался, пока она боролась с охранниками, которые пришли нас арестовывать. Теперь её волосы ниспадали на лицо непослушными волнами, обрамляя дикие глаза и изогнутые губы, и она напомнила мне того льва. Мама была явно нацелена на то, чтобы вырвать кадык у каждого из охранников, и, вероятно, сделала бы это, если бы они не захлопнули перед ней дверь. Она схватилась за решётку, требуя, чтобы эти трусы вернулись и сразились с ней, но они исчезли в глубине коридора и их шаги стихли.
Тата вцепился в решётку, затем подошёл к маме, но она оттолкнула его, опустилась на колени и прижалась лбом к двери.
Мама никогда не ругалась при нас, и глаза Зофьи расширились.
Что случилось, Мария? спросила сестра дрожащим голосом. Где ты была?
Если бы я продолжила лежать неподвижно, то уже вряд ли смогла бы когда-нибудь пошевелиться снова.
Личный допрос, пробормотала я, привставая, но не решаясь посмотреть сестре в глаза. Мама расстроена, потому что они толкнули меня.
Может быть, Зофья мне поверила. Или, может быть, она размышляла, была ли вспышка гнева такой уж неоправданной, какой я её изобразила.
Тогда что с тобой такое?
Хотя я и подозревала, что сестра задаст этот вопрос, услышать его всё равно было тяжело.
Я устала, сказала я, когда мама снова подсела ко мне, и мой голос дрогнул.
Но ты
Мама подняла голову и посмотрела на сестру:
Зофья Флорковская, больше ни слова.
Зофья испуганно отшатнулась, прикусила дрожащую нижнюю губу и отступила к койке. Тата сел рядом с ней, поцеловал в щёку. Он взглянул на маму, которая открыла рот, но прежде чем она смогла заговорить, Кароль подбежал к ней. Он грыз воротник рубашки и это свидетельствовало о том, что брат глубоко задумался, ведь он знал, что нельзя жевать свою одежду.
Что такое «ублюдок»?
Это грубое слово, Кароль, ответил тата.
Тогда почему мама его сказала?
Прости, дорогой, но они Мамин голос сорвался. Они толкнули твою сестру.
Это было нехорошо с их стороны, сказал Кароль. Он бросился к таракану, за которым наблюдал до того, как мама обругала охранников. Преследовал таракана, пока тот не юркнул в угол.
Тата смахнул слезу с лица Зофьи.
Ты присмотришь за братом?
Зофья присоединилась к Каролю, а тата сел на пол рядом со мной и мамой. Мы прислонились спинами к стене, из-за чего мои синяки заныли, но я слишком устала, чтобы как-то реагировать. Я убрала с руки тонкую корочку засохшей крови. Лишь бы родители этого не заметили
Дорогая, пожалуйста, прошептала мама, хотя им и так всё было ясно.
Я моргнула, на глаза навернулись слёзы, когда тата нежно накрыл мою руку своей.
Когда они пригрозили привести туда вас, я дала им ложную информацию.
Родители молчали. Мама стёрла поцелуем слезу с моей щеки, затем бросилась к двери и встала к нам спиной. Она запустила обе руки в свои волосы и сжимала голову так, что костяшки пальцев побелели. Её плечи дрожали. Затем она пересекла камеру и усадила Зофью к себе на колени.
Когда я утёрла последнюю сорвавшуюся слезу, тата положил что-то мне на ладонь. Это был маленький кусочек его хлебного пайка, смешанный с небольшим количеством грязи и по форме напоминающий крошечную шахматную фигуру пешку, размером в половину моего мизинца. Я спрятала пешку в ладони, переплела свою руку с папиной и благодарно пожала её. Положила голову ему на плечо и отдалась изнеможению. Знакомый шёпот достиг моих ушей, когда я почти заснула:
Ты сильная и храбрая, моя Мария.
Несмотря на то что мной всё сильнее овладевало забытьё, я смогла различить дрожь в его голосе.
Глава 3
Варшава, 28 мая 1941 года
Когда я проснулась, до моих ушей доносились приглушённые голоса. Мама и тата что-то напряжённо обсуждали, и я решила сделать то, что у меня получалось лучше всего, притвориться спящей и подслушивать.
Здесь так грязно, нас почти не кормят, я сорвалась на бедную Зофью, научила Кароля ругаться, а Мария Мама замолчала на мгновение и продолжила: Мы должны рассказать гестапо то, что знаем.
Мы не станем предателями, Наталья.
А какой у нас выбор? Как ещё мы можем защитить наших детей?
Если мы расскажем правду, они поймут, что Мария солгала, и накажут её. В любом случае они нас не отпустят, но поскольку она выдала им какую-то информацию, у этих ублюдков нет причин допрашивать её снова.
Допрашивать её. Мама повторила эти слова шипящим голосом. Они не допрашивали её. Боже правый, Александр, они её пытали. Последовало приглушённое рыдание, и я представила, как тата притягивает маму к себе. Я услышала, как он поцеловал её, вероятно, в макушку, потому что именно туда он целовал маму, когда она была расстроена. Всё, что я слышала, это их тяжёлые вздохи, а потом мама заговорила тихим, печальным шёпотом:
Я хочу убить их.
Я тоже, Нати.
Милое прозвище должно было успокоить маму, но, я думаю, тата понимал, что это не сработает. Не в этот раз.
Он сказал маме, что у них есть всего пара часов, перед тем как охранники придут будить их, поэтому нужно немного поспать. Через некоторое время их дыхание стало ритмичным и ровным. Я села. Мои родители полулежали у дальней стены, а Кароль и Зофья спали на другой койке, прижавшись друг к другу. Я наблюдала за ними, пока Зофья не зашевелилась. Она посмотрела в мою сторону так, будто больше не знала, что со мной делать, затем села на пол возле кровати и стала накручивать волосы на палец.
Хотя двигаться было больно, я подползла ближе и устроилась рядом с сестрой, но она принялась разглядывать дырку в своём бледно-голубом платье.
Зофья, если бы ты знала, что я работаю на Сопротивление
Я бы никому не сказала.
Мне было очень тяжело скрывать это от тебя, но если бы ты знала и им бы стало про это известно Мой голос затих, и враждебность в глазах Зофьи исчезла.
Они бы допросили и меня тоже. А когда они допрашивали тебя, случилось что-то плохое.
Я кивнула, и сестра не стала допытываться. Я так долго мечтала о том, чтобы рассказать Зофье всё без утайки, несмотря на то, что ложь была гарантом её безопасности. И вот теперь правда, которой я жаждала поделиться, вышла наружу, но лучше бы мы могли и дальше прикрываться обманом. Когда перед тобой стена лжи, легче притвориться, что истина не притаилась где-то с другой стороны. Теперь стена была разрушена и правда оголилась. Я больше не могла защитить от неё свою сестру.
Я слегка дёрнула одну из её кудряшек, обычно от этого Зофья хихикала и в шутку ударяла меня по руке. В этот раз она переплела наши пальцы и положила голову мне на плечо.
* * *
Поскольку нам ничего не оставалось делать, кроме как сидеть в камере, день полз еле-еле, оставляя уйму времени на размышления. Я сидела в своём углу, боясь, что Эбнер догадается: сделанное мной признание выдумка.
Каждое движение отдавалось болью, поэтому я старалась не шевелиться. Я задавалась вопросом, что сделала Ирена, когда я не пришла вчера выполнять очередное задание. Это было не похоже на меня опаздывать, а тем более пропускать работу для Сопротивления. Ирена, вероятно, заглянула к нам домой и обнаружила, что там никого. Когда исчезает вся семья, вывод очевиден.