В общем, чувствую себя как дома.
Очень довольна поездкой.
Ознакомились, что имеется у них на вооружении.
А как тепло с нами разговаривали бойцы.
Ведь в основном, это Ленинградцы.
Бойцы все одеты чисто, у каждого чистый подворотничок.
День просидели в землянке, в Штабе.
Пообедали крепко-крепко, и вечером опять собрались комиссар, политрук Смирнов, и другие.
Вечером сходили в тыл, на концерт на второй сеанс.
Приезжали Ленинградские артисты.
Расскажешь дома, многие Ленинградцы не поверят, и позавидуют.
Не все-то, наверно, были на концертах.
Но настроение такое, что с удовольствием я бы осталась здесь, только бы принести пользу.
Поужинала, и легла спать.
7/XI/1941
7/XI. Праздник (*24-я годовщина Октябрьской Революции, в честь этого в Москве провели Парад на Красной площади) первый праздник в обстановке войны, да ещё на фронте, на передовой.
Спала до 9 часов, вдруг звонят, и приглашают на завтрак, в одну роту, т. е. на собрание, и в гости это моя мечта, быть на месте боя.
Ночью была небольшая перестрелка, т. к. наши вели небольшое наступление.
Сейчас позавтракаем в Штабе, и пойдем в гости, в роту.
Днём, часов в 11, мы пошли в роту, как раз пришли во время собрания.
Встретили нас очень приветливо, и дружественно, ну, что ж сделаешь, большинство Ленинградцы, и встретили нас, как своих родных.
От полосы фронта было 100150 метров, видно было простым глазом перебежчиков в бою, а в бинокль, совсем перед глазами.
На пути попали два раненых бойца, один с раненой рукой, а другой с забинтованной головой, идущих в Полевой Госпиталь.
В право слышно, и видно было, разрывы мин, в метрах 1530.
Обстреливался правый фланг.
Потом мы пошли в другой домик, где младший политрук встретил нас очень дружелюбно.
Потом пошли в полевую кухню, обедать, такой жирный, и вкусный обед, что можно раз в день покушать такого обеда, и будешь сыт.
Никогда я этого обеда не забуду.
Затем на лошадях поехали в Штаб.
Пошли посмотреть на финнов в перископ, но погода была снежная, и ничего не видно.
Затем пошли в комендантскую, и беседовали больше двух часов, потом пошли к химикам, так весь вечер проходили по землянкам, всюду нас приглашали, всюду была тёплая, хорошая встреча.
Телефонисты изобиделись, что мы не зашли к ним, но не хватило у нас времени.
Сегодня Тарасову подарила от себя лично перчатки, а вторые Смирнову.
Часов в 5 нас опять потащили в столовую.
Сначала мы не шли, но врач сказала, что обижается повар, пришлось идти.
Вечером написала прощальное письмо следующего содержания:
Бойцам, командирам и полит. работникам.
Товарищи, бойцы, командиры и политработники!
Уезжая от Вас, разрешите Вам передать прощальный привет, и массу наилучших пожеланий в Вашей фронтовой, и личной жизни, от всей души.
Искренне Вас благодарим, за радушный приём.
Чувствовали мы себя у Вас, как в родной семье, как старые знакомые, знавшие друг друга уже несколько лет.
Товарищи бойцы, командиры, и политработники, цель нашего приезда для Вас понятна.
Это связь тыла с фронтом.
Хотя в современной, создавшейся обстановке, Ленинград назвать тылом нельзя.
Вы сами часто видите, в направлении к городу, разрывы снарядов от зениток, а потом зарево пожаров.
Этого мы не скрывали, и в разговоре с Вами.
Враг бьёт Ленинград с воздуха, обстреливает дальнобойными, но жители города Ленина, рабочие, служащие, и ИТР (*Инженерно-технические работники), это единая монолитная семья, уже привыкла ко всему.
Сплоченность Ленинградцев увеличивается с каждым днём.
Единодушное мнение жителей Ленинграда, это громить врага там, где он покажется, уничтожать его на каждом шагу.
Уезжая сюда, коллектив Володарского района просил Вам передать пламенный привет, и заявил, что мы всё сделаем для фронта, несмотря на временно создавшееся трудности, и просил призвать Вас к отпору врага.
Ленинградцы уверены сейчас, что врагу, города Ленина не видать, но эта уверенность в Ваших руках, вместе с нами.
Так будьте же стойки, бесстрашны, и бдительны, овладевайте знанием бойца Красной Армии, а Ленинградцы Вас поддержат.
Просим Вас писать нам, о Ваших запросах к нам, с большим удовольствием будем отвечать.
Вклейка 32. Записка «Любимые и родные!».
Вклейка 33. Записка «Все силы народа на разгром врага».
После этого обменялись адресами:
Ленинградская область.
П/о Вартемяги
П/я 80/66
Торопов АА
Чершенин
Косырев
Смирнов
В каждый подарок вот вкладывали такие листки:
Вклейка 34. Записка «От рабочих Володарского района».
8/XI/1941
8/XI. Встала в 9 час. утра, позавтракала, скоро нам подали фургон с артистами, и мы поехали с ними.
Вышли провожать нас все командиры Штаба, это родная семья, близкая семья, к которой мы привыкли за эти дни.
Это наша родная, близкая семья.
По дороге нам не хватило горючего.
Простояли минут 35, затем поднесли на плечах горючего, и мы тронулись в путь.
Ехали прямым путём, по полосе фронта, недалеко было слышно взрывы мин, но мы доехали спокойно.
Потом с провожатыми заблудились, и случайно нашли другую нашу делегацию.
Затем поехали сразу в Штаб Армии, предварительно пообедав в походной столовой.
В Штабе Армии провели прощальную беседу, Генерал-полковник довольно симпатичный человек.
Затем поужинали, поехали в Ленинград, и в 8:30 я была уже на Фабрике.
Эта поездка запечатлела на всю мою жизнь и это я приняла за самое лучшее поощрение.
Большое желание побывать ещё у бойцов, и командование ещё приглашало нас, так как эти поездки, и встречи с делегацией, поднимают боевой дух бойцов, командиров.
Спасибо, товарищи бойцы, и командиры, за тёплую встречу, и радушный приём.
Работать после этого для фронта буду ещё больше, и лучше, там, где потребуется, не считаясь ни с чем, ни со сном, ни с пищей.
В 11 часов вечера пошла к директору, побеседовала с ним, угостил он меня бутылочкой праздничного пива.
Потом пошла к себе, сходила под душ, потом проболтала с Адамом, а в 3 часа легла спать, было тепло.
Интересно, когда я ехала домой, по Ленинграду, темно, сыро, кругом пустота, разве, где увидишь пожарников, с распущенными рукавами.
Это, сволочь, Гитлер, опять создавал пожары в городе.
Когда я ехала у Московского вокзала, думала остаться ночевать на Боровой, но потом, думаю, может быть, и живого дома-то уже нет, лучше поеду на Фабрику, и там, где-нибудь, да есть приткнуться, и отогреться, так как я очень замёрзла.
Так прошел мой ноябрьский праздник 1941 года.
9/XI/1941
9/XI. Вот и начинается трудовой мой день.
В 7 час. утра уже звонит ко мне Ив. Анакин, вот чёрт бы его забрал, длинноногого, вот тоже мне главный инженер курица отварная на воде, пропустил аварию, унесено 60 кубических метров древесины.
Прохлопали, что же, не могли закрепить, чёрт бы их подрал.
Пошла на диспетчерское, меня встретил военный, и просил чурки (*Обрубки дерева).
Не знаю, почему, но хотелось ему отпустить чурки.
Затем пообедала домашнего неприятного обеда, получила деньги, и привела в порядок свой дневник.
Время уже 14:30, проходит день.
Погода пасмурная, не знаю, что будет вечером.
За моё отсутствие было 14 тревог, чёрт не даёт покоя, и говорят, что опять обстреливал город.
Надо написать сегодня письма, знакомому, и Торопову.
Вечером получила от знакомого письмо, хорошо, что не отослала своё, а то оно было обидчивое.
Потом занялась путаньем ниток (*Трощение пряжи, ссучивание нитей) с Адамом.
Что-то не везёт, не нравится он мне, уж очень нецензурно ругается, ну его, к чёрту, мужика.
10/XI/1941
10/XI. Встала в 7:30 утра, начинаю входить уже в нормальную жизнь.
Сделала экскурсию по всей территории, нашла работы для рабочих.
Уж очень просят рабочие, чтобы я им рассказала о своей поездке.
На диспетчерском немного понервничала, из-за распоряжений наших главок, сидят, чёрт возьми, уже блестят штаны от сиденья, а стрелочник виноват.