Ты убил его эхом повторила Зоя, теперь уже не казавшаяся такой торжествующей.
Веселье и насмешки стихли, словно по волшебству. Наступила тишина. Изумление и страх настолько сильно овладели всеми, что никто не двинулся, когда Родак сорвался с места, растолкал стоящих перед ним учеников и со всех ног побежал по коридору по направлению к выходу из Дома.
Звездная Роща осталась далеко позади, и вокруг простиралась обычная танакейская степь. Восточный край неба начинал бледно светиться, звезды сливались с небом и исчезали. Наступал рассвет.
Когда силы окончательно иссякли, Родак молча повалился в высокую траву лицом вниз и замер. Он пробежал без остановки несколько часов только изредка, когда сердце уже отказывалось работать, ненадолго переходил на шаг. Ему постоянно казалось, что всемогущие маги найдут его, и какая-нибудь неведомая сила вдруг вздернет его в воздух и перенесет обратно в Рощу, где состоится суд и казнь.
Но вокруг было тихо, только негромко шелестели травы и безмятежно стрекотал какой-то ночной сверчок.
Я ни в чем не виноват прошептал Родак, чувствуя, как травяные волокна щекочут кожу лица. Я не мог сдержаться, не мог снести такие оскорбления. Смерть лучше, чем такой позор
Но ужасающее чувство не отпускало, словно яд растекалось по всему телу. Чувство непоправимого, неизбежного, что изменяет жизнь в худшую сторону, и нет средства вернуть все обратно
Родак уже испытывал это чувство раньше. Именно оно не давало ему спокойно спать все эти несколько лет
Почему такие несчастья случаются со мной? простонал он. Великие Творители, почему?
Несколько минут пролежав без движения, он снова погрузился в полусон-полубред, и события трехлетней давности стали проплывать в сознании, словно движущиеся картинки цирковых фокусников-колдунов.
вот он видит себя как будто со стороны, стоящим в крестьянском платье рядом с колодцем. В руках ведро, полное холодной воды, и он уже собирается нести его в сени, но слышит приближающийся лай собачьей своры и крики
из-за излучины дороги на холм, где стоит их дом, влетает цветная процессия: роскошные кони, охотничьи собаки, охранники и трепещущее знамя. А в середине красно-золотая фигура с мантией на плечах и покосившейся короной на лбу Родак видел это толстое лицо на монетах и на гобелене, что продавали рыночные купцы. «Солнце счастья», великий король Танакеи
со смехом и бравыми кличами, процессия вламывается во двор, кое-кто перескакивает через забор, и рыхлая огородная земля летит из-под копыт во все стороны. Десятеро мужчин, включая красно-золотого венценосного «Налоги, незаконное поселение» Пьяные рожи вокруг, и смущенные объяснения отца, которые никто не слушает. Родак отпускает ручку ведра, и вода разливается по земле
мать и старшая сестра появляются на дворе, вытащенные за волосы из дома. «Пощадите! Оставьте в покое!». Один из ублюдков, радостно скалясь, поворачивает пьяное лицо к красно-золотому: «ваше величество, удачная охота»
отчаянные крики женщин, хриплый стон отца, скорчившегося с пронзенной грудью, жадные похотливые выкрики, доносящиеся из дома. Оказывается, у короля Танакеи голос в точности похож на мычание теленка Родак в ярости бросается на мучителей с кулаками, но кто-то, смеясь, огревает его древком копья по голове, и он падает в грязь
вечернее небо подсвечено пламенем горящего дома. Там, внутри, остались два истерзанных женских тела. Родак в забытьи смотрит на то, как пылающие доски рушатся, погребая все то, что дорого его сердцу. Отец, мать, сестра. Пьяная охота
он поворачивается к дороге, по которой умчалась окончательно опьяневшая свора в которой собаки были самыми благородными и чистыми существами. Проклятая память не может удержать все их обрюзгшие лица. Всем не отомстишь, всех не убьешь Жаль
но одного он знает точно. «Солнце счастья» великий король Танакеи. Может, ты и забудешь, как веселился на этой охоте. До поры но вспомнишь, когда перед смертью будешь смотреть мне, Родаку, в глаза
Глава 4
Рассвет прокрадывался в окна, словно бесшумный вор. Бледное свечение постепенно выхватывало из темноты угловатые линии деревенской мебели, неровности стен, складки ткани на скатерти и замершие лица двоих спящих сойторэ пожилых мужчины и женщины. Раздутый живот хозяина дома медленно приподнимался и опадал, заставляя покрывало еле слышно шуршать.
Любой звук или луч света привлекал внимание Айны. Когда смарагда готова к охоте и бою, то пространство вокруг должно быть под контролем. Она так же бесшумно, как рассвет, отделилась от стены и пару раз шагнула через комнату по направлению к кровати.
«Сойторэ, проклятые люди Мучители земли, природы, искусства, любви Каждый сойторэ заслуживает смерти. Даже если он всего лишь безобидный крестьянин. Даже если он не совершил злодеяний. Ради блага смарагдийских долин, ради выживания моего народа он заслуживает смерти!»
Айна взглянула на зажатый в правой руке длинный кинжал. Он для нее был все равно что продолжение тела верный, надежный товарищ. Ей было неприятно, что эта благородная сталь должна погрузиться в кровавые внутренности человека.
Но другого пути не могло быть. Эти двое знали слишком много о Святынях
Задержав дыхание на вдохе, Айна молниеносно прянула вперед и одним движением вонзила кинжал по рукоять прямо в сердце лежащей женщины.
Та выгнулась всем телом, захрипела, бесцельно взмахнула руками, открыла глаза Айна увидела в них непонимание и сонную поволоку, но не страх и не боль. Сойторэ часто не верили в то, что умирают. Через пару секунд глаза женщины закрылись, и с ней все было кончено.
Мужчина дернулся, издал горловой звук и тоже открыл глаза. Несколько секунд он не понимал, что происходит наконец, обернулся и увидел мертвое тело рядом с собой. Он смотрел на темную рану, вокруг которой растекалось по светлой ткани кровавое пятно. Свистящий выдох вырвался из его груди, все тело напряглось и задрожало мелкой дрожью. Затем он быстро повернул голову и посмотрел на стоящую перед кроватью Айну.
Ведьма прошептал он одними губами. И сразу, набрав воздуха, перешел на крик:
Ведьма! Кровожадная тварь! Ведь
Сверкнув в рассветном свечении, обагренный кинжал метнулся к его горлу. Старик сразу же умолк, будто подавился; в его глазах блестел суеверный страх.
Смарагды не ведьмы и не колдуны, спокойно ответила Айна. Это вы, проклятые сойторэ, наговариваете на нас.
Зачем ты убила ее? За что? сдавленно спросил он. Мы не стали бы упираться. Ты могла взять все, что хочешь.
Айна хищно улыбнулась.
Нет, торгаш. Не стоит врать так нахально. Я чувствую, как жадность прячется в тебе даже сейчас. Ты думаешь, как бы обхитрить меня и избежать смерти, все еще мечтаешь нажиться на наших Святынях.
Каких святынях? Что ты мелешь?
Свободной рукой она размахнулась и влепила старику пощечину; его голова откинулась назад.
Заткнись! велела Айна. Не смей говорить так о Свечах Воли!
Старик смотрел на нее глазами, в которых видны были смертный страх и неуемная алчность.
Где Свечи? Айна приблизила острие кинжала к его горлу. Говори, сойторэ, если хочешь умереть легко!
Он указал трясущейся рукой на лежащий на полу ковер.
Там В погребе Сундук. В нем ключ от старого склепа в степи. Ваши Свечи в этом склепе.
Где он? Где этот склеп?
В степи На краю моих ржаных полей, там, где излучина Торрской дороги, старик дрожал все сильнее. Тебе нельзя убивать меня. Наложено заклятье, чтобы только я один мог войти туда Я нужен вам, смарагдам
Ты пытаешься обмануть меня!
Внезапно, в глаза Айне ударил первый солнечный луч. Свет, проходящий сквозь пыльное стекло окна, был оранжево красным.