Не ваше дело, отступаю назад, когда ее близость начинает душить.
Она как спрут окутывает меня щупальцами, присасывается, впрыскивает парализующий яд под кожу. Причем проводит свои убийственные манипуляции со сдержанной, доброй улыбкой.
Делаю еще шаг, ослабляю ворот рубашки, но воздуха все равно не хватает. Чувствую, как по пульсирующему виску ползет ледяная капля пота, смахиваю ее пальцами.
Вам сложно, я понимаю, не может угомониться Лилия. Вам приходится выполнять роль обоих родителей. Вы стремитесь обеспечить сыновей, вырастить их и воспитать хорошими, успешными людьми, каждым пунктом попадает метко в цель. Уверена, вы очень стараетесь, но Чужие люди, няньки и деньги никогда не заменят родного отца.
Не знаю, от чего меня триггерит больше: от ее правильных слов, ковыряющих душу, от болезненных советов, будто она подслушала мой недавний разговор с братом, или от тепла маленькой женской ладони, что вдруг ложится на мое плечо как жест поддержки или жалости.
Понимаю, о чем вы, учту, выцеживаю из себя как можно спокойнее, чтобы скорее закончить наш диалог. Убираю ее руку, возвращаюсь к столу, надеясь отвлечься на легкий учительский беспорядок, царящий там.
Лилия опять оказывается рядом, будто преследует меня, тянется к вороху бумаг, достает пару листочков. Улыбнувшись, расправляет помятые уголки, а потом вручает мне. Опускаю взгляд и задумчиво изучаю английские буквы, выведенные кривовато. Узнаю почерк моих сыновей, замечаю рисунки на полях и усмехаюсь.
Напоследок немного словесных поглаживаний. Не могу отпустить вас злым и мрачным, неожиданно заявляет Лиля, мягко и довольно.
В очередной раз вынуждает меня растеряться. Какие еще «поглаживания»? Что она задумала? Какая же неугомонная девушка. Все-таки сказывается возраст у нее до сих пор, видимо, детство в одном месте играет. Поэтому с мальчишками на одной волне.
Кхм, что? на миг оторвавшись от листков, скептически смотрю на эту сумасшедшую.
Нельзя закачивать разговор на негативной ноте. В таком случае останется ощущение безысходности и беспросветной тьмы. Нам ведь этого не нужно? задает наводящий вопрос, но я лишь выгибаю бровь и критически морщусь. Лиля отвечает сама: Не нужно! Поэтому со своими воспитанниками я всегда поступаю так: сначала указываю на ошибки, а под конец хвалю. Ведь всегда и во всем можно найти что-нибудь положительное.
Я не ваш воспитанник, складываю бумаги и прячу их в карман брюк. Обойдусь без похвалы, мне вашей лекции хватило, не выдержав, пожимаю ей руку, намекая, что пора прощаться, но она выдергивает пальчики из моей хватки.
Так я и не вас хвалить буду, ведет плечом и оглядывается на мальчишек. Вы не заслужили, а вот они да, поманив их пальчиком, поворачивается ко мне. У вас очень умные и способные дети. Хватают все на лету. Такое ощущение, что чувство языка у них в крови. Скажите, в вашей семье случайно не было учителей английского, других филологов или
Не дай бог, отмахиваюсь.
Лиля закусывает губу, осекается и умолкает, но не подает вида, что обиделась. Однако со мной больше не говорит напрямую, а обращается исключительно к детям:
Даня и Леша, покажете папе, чему вы сегодня научились?
Собственные сыновья продолжают удивлять меня. После легкого, как взмах волшебной палочки, жеста Лили они начинают собирать раскраски и карандаши, прячут их в выдвижные шкафчики, приводят столы в порядок, а потом семенят к ней. Дома мои хулиганы ни одной игрушки на место не положили все за ними подчищают няньки и уборщица. Иногда и охране работы достается.
То, что я вижу сейчас, не укладывается в голове. Кто эти дети? Откуда взялись такие кроткие и смиренные овечки? На самом деле, они те еще волчата Но не с ней.
Держите маркеры, забывшись, Лиля поворачивается ко мне мокрой попой, аккуратной, округлой, четко очерченной под прилипшей тканью.
На миг дезориентирует меня, зато напоминает про должок, который не захотела брать деньгами. Не учла, что я всегда плачу по счетам.
Пока она воодушевленно озвучивает простые задания, а ребята старательно выводят английские буквы на доске, я краем глаза слежу за ними, а сам набираю сообщение Игорю: «В ближайшем бутике купи юбку. Привези сюда. Срочно».
Ответ прилетает незамедлительно: «Размер?»
Исподлобья сканирую фигуру Лили. Она далеко не модель, но и не толстушка. Местами очень даже ничего. Под скучным нарядом училки сложно разглядеть и оценить весь потенциал, хотя он у нее определенно есть.
Словно почувствовав мой исследующий взгляд, девушка оборачивается. Заметив гаджет в моих руках, мгновенно мрачнеет и разочарованно вздыхает. Кажется, еще секунда и даст мне линейкой по пальцам.
«Обычный размер», пишу быстро. Подумав, добавляю: «Возьми что-то универсальное. Для Лилии. Пацаны ей юбку испортили».
Прячу телефон, поймав на себе косой, осуждающий взгляд. Развожу руками, демонстрируя пустые ладони. И выдыхаю с облегчением, когда Лиля возвращается к доске. Веду себя как ученик, пойманный на списывании. Пора завязывать со школьной ностальгией, ни к чему хорошему она меня не приведет. Проблем выше головы, а я теряю время здесь.
Молодцы, подхожу к сыновьям и, еще до того как увидеть задание, ободряюще треплю их по макушкам. Поддерживаю, несмотря на результат. Действительно молодцы, тяну с хрипотцой, удивленно читая итог их с Лилей работы.
Мои дети правда такие смышленые? Им же всего пять лет.
Предыдущие педагоги утверждали, что они не воспринимают информацию, выпаливаю на автомате, не отпуская от себя мальчишек, которыми сегодня по-настоящему горжусь.
Вас обманули, нежно смеется Лиля, суетясь у доски. Значит, кто-то не умеет ее правильно подавать. Нельзя недооценивать детей, заключает важно.
Невозмутимо возвращается к уборке, а Даня и Леша спешат ей помочь. Они выглядят так, будто и есть настоящая семья, в которой я лишний. Неожиданный поворот. Надо забирать своих детей, пока Лиля их не присвоила окончательно. Впрочем, она сама еще ребенок. Прячет наивность и жизнерадостность под маской строгости и серости.
Прощаемся без стычек и эмоций, вполне добродушно, что можно считать временным перемирием. Перед уходом я все-таки незаметно оставляю на столе стопку купюр выгребаю из бумажника только крупные, чтобы не мелочиться и не задеть девичью гордость. Сомневаюсь, что Лиля примет деньги адекватно, однако с моей стороны это обычная благодарность за услуги и помощь. Судя по чересчур скромному внешнему виду, они ей не помешают.
Покидаю кабинет первым. После недолгой заминки в коридор вываливаются дети, толкая друг друга и пересмеиваясь. Лиля больше не появляется, да и черт с ней. Надеюсь, после сегодняшней встречи она угомонится и больше не будет вызывать меня в центр. Ей явно не понравилось наше общение, впрочем, как и мне.
Папа, это тебе от Лили, тихонько зовет меня Леша, когда я пристегиваю его в автокресле.
Ныряет ручкой в карман и выуживает оттуда смятый комок купюр. Того же номинала, что я оставлял на учительском столе. Значит, нашла сразу же, хотя я пытался спрятать между учебниками.
Хм, а что она сказала, когда дала вам это? бросаю деньги в бардачок, после чего протираю мальчикам ручки важными салфетками.
Ничего. Вернуть папе. И все, надувает губки Леша.
А я еще слышал, вмешивается Даня, вынуждая меня наклониться вглубь салона и податься ближе к нему. Сосредоточившись на маленьком напряженном личике, я застываю в ожидании приговора. «Пусть железный дровосек купит себе сердце», закатив глаза, сын старательно цитирует пигалицу.
Ясно, выплевываю зло и, в миллионный раз проверив все ремни, захлопываю пассажирские двери.