Шампанское здорово пьянит. Мне нравятся эти веселые пузырьки, которые покалывают язык.
На столе пицца и суши, но я ничего не ем. Не хочу. В солнечном сплетении постоянное напряжение. Я кажусь себе открытой и общительной, но кто бы знал, как мне плохо внутри.
По спине постоянно чувствую незримое касание. Ваня. Он как тень за мной следует и пытается вырвать на разговор.
Эй, кто уже изрядно пьян и готов? мажорик, покачиваясь, встает на журнальный столик. Как только тот его выдерживает?
Бутылочка? Ты что из прошлого столетия? кто-то из ребят выкрикивает. Девчонки смеются.
Всем весело, правда. И мне.
Да ладно вам, че вы такие скучные? Я, может, пососаться хочу. С ней, указывает на девчонку в углу. И с ней, еще одна, Аленка вообще чума.
От наглости аж рот приоткрылся. Глаза выпучила. Что он только что сказал?
Короче, быстро сели. Я тут хозяин.
Смотрю, как все послушно рассаживаются по кругу.
Давай, давай, Ольшанская. Ты же, насколько мы знаем, уже свободная девушка, и ржать начинает.
Напрягает. Сильно напрягает. По коже холодок прокрадывается, как кусочком льда вдоль позвоночника провели.
И я сажусь под упрямый и немного злой взгляд Вани. Он сел напротив и сверлит в моем лбу дыру.
Один раунд, второй. Ладони снова вспотели, спина взмокла.
Бутылочка останавливается на всех, кроме меня. Каждый раз выдыхаю. Ведь я не такая смелая, как может показаться. Меня пока мутит от одной мысли, что должна буду касаться чужих губы. И, о боже, языка.
Момент, когда Ваня целует брюнетку Лиду, я отправляю к тем воспоминаниям, когда встречала в его квартире. Сердце царапают ее вздохи и ахи.
Когда они целуются, мы скрещиваемся с ним взглядом.
Их поцелуй настолько близко к моему лицу, что я вижу ниточки слюны. Его губы, которые жадно захватывают ее. Они сосутся, противно сосутся у меня на глазах. Назло.
Господи, невыносимо сдавливает в груди. Мне больно. Но я никогда этого ему больше не покажу.
Ну-у нечестно, почему Аленка сидит просто так? мажорик разыгрался.
Сжимаюсь и перестаю ровно дышать. Все это слишком, но я упрямо сижу между двумя парнями, улыбаюсь и хлопаю длинными ресницами. Мне нужно играть веселье и беззаботность.
Крути. Твой черед!
Приказывает.
А я раскручиваю эту долбанную бутылку из-под шампанского.
В ушах по барабанным перепонкам долбит пульс. Кожа вся стесана чужими взглядами, пока эта бутылка раскручивается.
Остановка.
По венам бежит ток как по проводам. Они искрят и больно жалят. В горле давит, щеки горят неестественным огнем, волосы на затылке шевелятся. В позвоночник словно вбили фонарный столб, сдвинуться не могу, так и сижу, застывшая.
Мне и страшно, и интересно.
Горлышко показывает на просвет между двумя девчонками. Сначала я вижу ноги в темных, почти черных джинсах, потом белую футболку. Руки убраны в задние карманы.
Черт, Костян, ты мог бы чуть позже подойти сюда, а? Вот блядь. Я бы сейчас уже с Аленкой сосался.
Глава 6. Алена
Впиваюсь взглядом в ошарашенное лицо Кости. С каждым моим вдохом он хмурится сильнее. Челюсти сцеплены намертво. Его раздражение чувствуется на километры. Это почему-то задевает и трогает.
Что? Как девушка ему не нравлюсь?
Целуй Исаева давай, Ольшанская, грустный голос Славика звучит сейчас как давно расстроенное пианино.
Черт, и что же делать? Я как бы не хочу целоваться с Костей, я вообще ни с кем не хочу целоваться, кроме Вани.
Она не будет ни с кем целоваться, говорит мой бывший парень и взглядом казнит.
Там столько злости, граничащей с отчаянием. Пугает.
Как вообще смеет? Его язык доставал до гланд Лиды, он и слова не может мне сказать против моего поцелуя с Костей. Ни сло-ва!
Резко вскакиваю с места до звездочек перед глазами. Шампанское ударяет в голову как металлические тарелки, и я морщусь от простреливающей боли.
Пальцами нащупываю какую-то ниточку на кружеве платья, тереблю ее, наматываю, тяну.
Медленно подхожу к застывшему Косте. Изучаю его лицо.
Никогда раньше не замечала, что его карие глаза с зелеными вкраплениями, ресницы кажутся длиннее моих. Между густых бровей глубокий залом. Слишком глубокий для двадцатилетнего парня. Его темные волосы кудрявятся, и это так мило.
Сердце вкалывает как мотор. Шумит, дребезжит, работает на износ.
Алена, прошу, не надо, просьба Вани кажется такой дикой. Не к месту. Теперь еще больше хочу поцеловать Костю, что бы потом между нами ни происходило.
И если нашей дружбе придет конец я готова рискнуть, только бы увидеть отголоски боли в глазах Ивана.
Поднимаюсь на носочки и касаюсь горячих губ. Костя не отталкивает, этого я боялась больше всего.
Если парень в поцелуе толкает девушку в грудь, чтобы не смела лезть что может быть хуже?
Нежную кожу покалывает, словно ее обмакнули в шампанское. Робко открываю рот и втягиваю губы Кости, косаясь их кончиком языка.
Все тело начинает коротить. Уши закладывает от нарастающего напряжения. В голове пустота, я могу только чувствовать, как тепло разливается по моим губам, в грудной клетке у самого сердце, в животе, чуть ниже солнечного сплетения, и в промежности. Последнее особенно приятно, но пугающе.
Секунда, вторая, третья.
Наш поцелуй лишь касание губ. Дыхание Кости ошпаривает левую щеку, она начинает гореть.
Хватит! кричит Ваня.
Дрожь в моем теле усиливается. Ощущения накрывают с головой и пока не знаю, что все это значит. Что происходит
Отстраняюсь, не поднимая взгляда на Костю.
Это было мощно. Словно коснулась запретного и теперь буду за это отвечать.
Наивная девочка Алена думала сделать плохо своему бывшему парню, а сделала плохо себе, ведь после такой эйфории ощущение дна бьет как бита.
Сантиметр, два, три Лицо Кости все дальше от моего.
А потом он цепляет за подбородок и возвращает все как было. Только теперь сам целует меня. И это не имеет ничего общего с тем поцелуем, который подарила ему я. И ничего общего с тем, как целовал меня Ваня.
Я словно окунулась в горячую воду и выбежала на мороз. Все тело покрывается потом, а воздух будто исчезает из легких. Там только горячий пар, с которым организм и не знает, что делать.
Его язык без препятствий проникает в мой рот. От неожиданности распахиваю глаза. Вкус взрывается на языке, и кровь потоком устремляется куда-то вниз.
Он втягивает нижнюю губу, засасывает ее, играет.
Черт, Костя многих девушек целовал, раз умеет проделывать такие штуки, что чувствуешь, как он умело приручает.
Упираюсь ладошками в твердую грудную клетку, хочу оттолкнуть, а получаю только глубокий толчок языка еще глубже в рот.
Да что Исаев творит?
Кончается все резко, как по щелчку пальцем. Мне становится холодно, одиноко и мерзко.
Костя стал вторым парнем, с которым я целовалась в своей жизни. И мне понравилось. Безумно, до сгибающихся колен, до порхающих бабочек в животе, до позорных стонов, которые силой проглотила.
Его взгляд режет. Там столько злости, просто уничтожающе много. Я не знаю такого Костю. Мы не могли скрываться вечерами от родителей, смотреть очередную американскую комедию с пошлыми шутками или покупать одну бутылку воды, потому что нести две было бы лень.
Передо мной другой парень, незнакомый.
Ну, Костян, ты даешь! Слава рушит нашу дуэль взглядов.
Мы все еще стоим посередине большой гостиной. На нас все смотрят. И Ваня тоже.
Что, мой хороший, не ожидал? Я сама от себя, честно говоря, не ожидала. Что, оказывается, это просто целоваться с другим. А думалось невозможным.
Не разбирая дороги, быстро хватаю верхнюю одежду, в которой пришла, и выбегаю из квартиры мажорика. Там где-то осталась Саня, но с ней объяснюсь потом, учитывая, что подруга сразу куда-то пропала после того, как мы зашли.
Остервенело жму на кнопку лифта. Дом же новый, лифт сверкает как банковский сейф. Должно быть все быстро и четко. А все замедлилось.