Купили еще один торт, догадался Боря.
Совершенно верно. Купила, дошла до подъезда, там на скамейке бабушка сидела, так я ей специально сказала, что сегодня буду баловать себя сладеньким, и пакет с тортом ей показала. Поднялась к себе, торт в холодильник поставила, а сверху баночку с кизиловым вареньем это чтобы торт никуда не убежал. Сварила кашу, включила чайник, открываю холодильник, а там
А там пусто? спросил Боря.
Да, ни торта, ни баночки с вареньем. Сказать честно, я даже не удивилась. Если чего-то ждешь и это случается, то появляется чувство удовлетворения. Я спокойно все продумала, сходила к лифту, спустилась вниз, осмотрела вестибюль, ступеньки перед подъездом ничего! Я вернулась, налила полстакана коньяка, залпом выпила и легла спать. Даже думать ни о чем не хотелось, хотя, было о чем надо грант дописывать, последние эксперименты заканчивать. На следующий день
Мы уже догадались, сказал наш инженер, путь домой лежал через булочную.
Именно так! Я намеренно старалась ничего не запоминать, думать о работе, было интересно исчезнет ли и этот торт. Вхожу я в квартиру, в руках пакет с тортом это я хорошо помню, вижу на кухне свет горит. Муж вернулся, чай пьет. Увидел меня с тортом и спрашивает кого это мы в гости ждем? А сам на кухонный прилавок показывает, где две коробки с тортами стоят. Я как закричу! Не было ничего на прилавке, я же там кашу в кастрюльку насыпала и утром там кофе заваривала.
Не было, говорит муж, прилавок чистым был.
Тут я и села. Хорошо, что стул рядом оказался, ноги просто подкосились.
Где? спрашиваю, где они были?
В шкафчике, что рядом с холодильником, говорит муж. Я как увидел, не знал, что и подумать.
Мы все посмеялись, посоветовали Марине поменьше думать о науке, а Боря сказал, что у него мистики тоже хватает.
В прошлую субботу, начал он рассказ, пошел я на вечер в Патентную библиотеку. Это на набережной, около Киевского вокзала. Там одни девчонки работают, они на таких вечерах женихов себе ищут. Пригласил я на танец одну блондинку, пухленькую, люблю таких. Танцуем мы, значит, ну я, как обычно: что завтра делаете, давайте встретимся, поближе познакомимся. Она не против. Договорились в воскресенье у памятника Пушкину. Это всем удобно туда с любого конца Москву на метро за полчаса добраться можно. Прихожу, темно уже, фонари горят. Девушек там штук десять. Кто блондинка не разберешь. Вся в шапочках. Лица я не помню, когда танцуешь щека к щеке, то не на лицо смотришь, а других девушек разглядываешь. Хожу я, в общем, жду, когда Аня, так ее звали, сама ко мне подойдет. Вот подходит, берет под руку, говорит: «Здравствуй, Боря». «Здравствуй, Аня», говорю. Ура, думаю, не надо мне напрягаться. Я на всякий случай понюхал ее точно она, духи те же самые. Она предлагает по Тверскому бульвару погулять, там лампочки цвет меняют, нравится ей это. Идем, я спрашиваю, как ей в библиотеке работается?
Хорошо, говорит, работа простая, есть время к экзаменам в МГУ подготовиться.
Отлично, думаю, девушка серьезная, симпатичная, может у меня с ней что-то и получится.
А как посетители, спрашиваю, не очень докучают?
Не очень, отвечает, в четверг смешно было. Приходит одна, просит пособие о математике для поступающих в вуз. А какие у нас пособия? Она скандал подняла, говорит, что она на двух автобусах к нам добиралась, время потеряла.
Я киваю, соглашаюсь, что у них никаких пособий не бывает. Она говорит, что обычно к ним пенсионеры приходят, сидят по часу, журналы листают, картинки там смотрят.
Схемы, наверное, говорю, какие у вас картинки.
Она смеется.
Картинки пляжей и женщин в бикини.
Тут я мистику и заподозрил.
Ты же в Патентной библиотеке работаешь? спрашиваю.
Она говорит, что работает в обычной, районной.
Аня, мы же с тобой вчера танцевали, говорю. Я же еще сказал, что ты самая красивая на этом вечере.
Тут она ойкнула, убрала свою руку и назад к памятнику побежала.
Ха-ха, сказал наш инженер, конец истории был предсказуемым. Ты назначил ей свидание неделю назад и забыл про это.
Нет, сказал Боря. Ничего я ей не назначал. Темно же было. Это она меня с другим Борей перепутала.
Путаница
Прочитал я последние этюды и огорчился. Во-первых, Михаил Зощенко эти правдивые истории описал бы гораздо лучше. Во-вторых не мой это стиль. Я же пофилософствовать люблю, о великом и вечном подумать, а тут какая-то бытовуха с предсказуемыми концовками. Стал я думать о следующем этюде с ключевым словом «путаница». И столько сюжетов придумал, только записывать успевай. Потом понял, что, когда сюжетов много, это значит, что все они дерьмо, нет хорошего сюжета. Так у мужчин бывает, когда у него много женщин одновременно. Огорчился я и вспомнил, как мучился, когда роман о любви писал. А история с этим романом такая.
Пришла как-то жена ко мне в кабинет и говорит:
Ты все какую-то мелочевку пишешь, больше абзаца написать не можешь. А напиши-ка лучше роман о любви. Большой, со многими героями. Такой, чтобы сел человек в поезд Москва-Сочи, залез на верхнюю полку, открыл твой роман в Москве, а закрыл бы в Сочи, забыв и про вагон ресторан, и что у него вареная курица с бутылкой пива в сумке лежат.
Ха, как нечего делать! Тогда я собой гордился, считал, что во мне проснулся писательский талант, хвастался, что могу за десять минут написать хороший рассказ о том, как чищу картошку. Короче, сел я за роман, две главы за вечер написал, гордый хожу, на себя в зеркало с восторгом поглядываю.
На следующий день перечитал как-то просто все. Он любит ее, она любит его, проходит время, они друг другу надоели, поехали в отпуск, там он встречает девушку, но замутить с ней не решается, так как рядом жена и вообще он не по этому делу.
Таких историй у каждого полный ящик, думаю, надо больше героев, все запутать, пусть читатель затылок чешет.
И что? Появились в романе еще штук пять женщин и с десяток мужчин. Все они друг друга любят, не любят, плюют, целуют, к сердцу прижимают, а в конце всех к черту посылают. Читаю, сам уже ничего не понимаю. Вроде по отдельности каждая история жизненная, но такая путаница на страницах, такой везде бардак, что нужно блок-схемы рисовать, чтобы хоть немного во всем этом разобраться.
Хорошо, думаю, это мне сложно, а читатель он вдумчивый, разберется. Посылаю рукопись знакомому писателю. Мы с ним книгами перед публикациями обмениваемся. Я его хвалю, а он меня ругает. Прочитал он, пишет, что дальше пятой главы не продрался, запутался.
Кто у тебя любовник Алены? спрашивает. И почему Панкрат сначала встречался с одной, любил другую, а женился на третьей?
Кто такой Панкрат, думаю, Неужели есть такой у меня герой?
В общем, роман и сейчас лежит в ящике стола, ждет, когда автор разберется со всеми путаницами, а то ишь! романист выискался. Про любовь хочет написать. Роман о любви должен быть Книгой с большой буквы.
Книги
Давно прошло время, когда книги были дефицитом. За воспоминания Александра Бенуа тогда спекулянты просили сумму, размером в среднюю месячную зарплату.
Однова живем, сказал я жене.
Ой, сказала она, догадавшись, что я иду к букинистическому магазину, около которого шла торговля книгами.
Я вернулся с томиками Бенуа. Покупку теплых югославских перчаток пришлось отложить на следующий месяц.
Ты ведь не будешь это читать, сказала жена, помыла яблоки, положила в вазочку и легла на диван с первым томом.
Важна возможность, сказал я, думая, какое место на книжной полке украсят эти книги.
На работе я похвастался своей добычей. Женщины посмотрели на меня строго, но вслух осуждать не стали. «Это лучше, чем водку пить», услышал я чей-то шепот. «Даже не знаю, что хуже», прошептала другая.
Мы с химиком, который в электронике разбирался лучше, чем в химических формулах, спустились в подвал, где стоял огромный спектрометр. Компьютер у него не работал, и мы уже месяц пытались его починить. Я рассказал ему о Бенуа.