Но то Альбине невдомек,
она Шур-шарики меняет.
Я поняла листвы намек,
Альбина листья догоняет.
И шарик катится ежом,
и ветер вдаль его относит
Мы чинно следуем пешком.
И, вдруг догнать решаем Осень!
1998
Рябина
Я не буду рвать для вас рябину,
эти самобытные цветы,
девочкам сказала и Альбине.
Дайте вы рябине отцвести.
Вот она как пышно расцветает
белыми кустами в вышине,
словно белым айсбергом летает,
и цветет как ветка на кашне.
Белая рябина откровение,
белые, невзрачные цветы.
Ягоды красны как кровь из вены.
Господи, как горьковата ты!
Девочки, не трогайте рябину,
птицам вы оставьте жизни фунт,
а сорвете, бросите их в глину.
Высока рябина, нет, не рвут.
Белые соцветия рябины,
словно шар окутали листву,
повернули девочки к ней спины,
и играют, вот и повествуй.
1998
Сухой листопад
Пропускаю осень незаметно,
не смотрю на серый взгляд небес.
Листья опадают вниз посмертно
под ноги взрослеющих невест.
Сухостой осенних листопадов,
будто бы подрублены леса,
с них скользят листочков водопады,
с грустью провожают их глаза.
Серебрятся только листья ивы,
что-то в них надменно и хитро,
знают что-то, это ли ни диво,
вместо пива пьют они ситро.
Осень жизни пропустить? Возможно.
Лето пусть продлится до зимы.
В сердце от прекрасных глаз тревожно,
так недалеко и до весны.
Нет дождя, сухие листопады,
но морозов тоже еще нет.
В прошлом веке ставили лампады,
а у нас в окошке первый снег.
1998
Бордо
Бордово черные цвета
из длинных веток винограда
на доме, будто бы звезда -
растянут куст. Глазам отрада.
А может это просто вьюн
такой большой и многолетний?
А на балконе кто-то юн
мелькнул в одежде светло-летней.
Сказать подруге пару слов,
потом замолкнуть на неделю.
Пусть в жизни множество углов,
их обогнем и снова в деле.
Из года в год, лет двадцать шесть
таких звонков, бесед, доверья,
То нас волнует ткань, то шерсть.
И вновь звоню: " Мне маму. Вер, я."
О чем хотела я сказать?
Наверно что-то, то-то, то-то.
Жаль сын ее Он мне не зять.
Не получилось это что-то.
1998
Без страсти
Желтеют. Ветер. Ветви. Листья -
суровый кризис нервных дней,
пора забросить в красках кисти
и становиться мне сильней.
Мы обойдемся друг без друга,
мне будет лучше без него.
Я разрываю обруч круга,
а без любви всегда легко.
А в небесах немного сыро,
а за окном падение грез.
В падение листьев осень скрыла
туман невыплаканных слез.
В морозном утре свежесть, прелесть,
здоровый воздух без проблем.
Прожить на свете часто смелость,
и не всегда нам друг дисплей.
В морозных чувствах, отношениях
нет лишних жалоб, чувств, поэм,
возможны средние свершения,
и все без страсти и проблем.
1998
Новогодний танец
Сверкала елка. Праздник. Дед Мороз.
Вращались в ритме медленно поэты.
Их вдохновение в танце стоит роз,
и песни чувств, возможно, не все спеты.
Прикосновение в танце нежных рук
мелькнуло очень ласковым мгновеньем.
А руки замыкали чувства круг,
и родилось прекрасное волнение.
Оно бежало нежно по рукам,
оно спускалось сквозь одежду к коже.
Волненью не преграда каждый грамм,
а танец в Новый год такой пригожий!
А за окном прекрасная зима,
И ветер раздувает занавески.
Приятно руки чувствовать, весьма.
На елке все игрушки, как подвески.
Но мы уходит быстро и без драм.
Мы были рядом, но идем отдельно.
А за окном зима живет вне рам.
И танца новь совсем не беспредельна.
1998
Стихотворения 1997
Контур чувств
Контур веток темно-синий
в утреннем убранстве.
Снег не виден, но вид зимний,
ветреность в пространстве.
Новый год идет, колышет
ветви своенравно.
Дома мой любимый дышит,
для меня он главный.
Ветер ветви пред рассветом
медленно качает.
Но люблю я беззаветно.
Он один дичает.
Он не ветер, он мужчина,
он не подойдет вам,
и любовь здесь не причина,
хоть ревнив как Мавр к нам.
Небо, небо за ветвями
медленно светлеет,
а мужчина, а мужчина,
не меня он греет.
Он не любит темно-синий,
слишком он красивый,
он мой контур в мире линий,
но слегка ленивый.
1997
Мираж счастья
Не спугни удачу птицу счастья,
лучик от надежды удержи,
прояви к другим свое участие
и мороз весною придержи.
Ласково и зримо светит солнце,
от тепла любви оно теплей.
Ничего, что дремлют наши кольца,
но любовь ты трепетно излей.
Ведь весна! Лучи с небес лихие!
Солнце, небо, море, синева.
И забудь деньки свои плохие.
Где-то тихо плещется Нева.
Где-то Волга вздрогнет и проснется,
где-то Обь чуть-чуть подтает бровь,
а на юге Дон быстрей проснется,
взбудоражит сердце и любовь.
Не была я: на Оби и Доне,
Волгу знаю чаще из окна,
из окна проездом, из вагона,
лишь Нева знакома мне одна.
Да и то все чаще по экрану,
все большие реки вдалеке,
море это вовсе как нирвана,
кольца миражи лишь на блесне.
1997
Ледяной жемчуг
Температура близкая к нулю
удерживает жемчуг на деревьях.
А я, любимый, взгляд лишь Ваш ловлю,
удерживая Вас в сердечных звеньях.
Переболей, забудь, остановись!
И негодуй, но мысленно и томно,
ведь ты опять проходишь чувства высь,
замкнись в себе безоблачно и скромно.
Замкнись в себе, оставь мирскую суть,
мечты все усмири без промедления,
и вновь красивой, и спокойной будь,
и отойдет безумное затмение.
Забудь мечты. Реальность рядом, здесь,
тебе ее мечтами не осилить,
и заново все чувства лучше взвесь,
ты оцени потребности, и силы.
Я Вам нужна как воздух, как вода,
а без меня все чувства Ваши сохнут.
И все же Вы довольны не всегда.
Температура выше жемчуг мокнет.
1997
Весна в загуле
Как хорошо, когда свобода в мыслях!
Как хорошо, что рядом нет мужчин!
Мне хорошо! Возьму иные выси!
И для тоски не вижу я причин.
Мне надоело на тебя сердиться,
мне надоела женская тоска!
Тебе, быть может, надоело бриться.
И лучший выход выход без броска.
Ты видишь небо светло-голубое,
тепло весны гуляет по стране,
естественно желание слепое
любить тебя не только по весне.
А ты один, и это так нелепо,
а я одна, и это чепуха,
еще мы можем обойтись без хлеба,
но без тебя любовь совсем глуха.
В такие дни, когда весна в загуле,
когда осины почки проросли,
быть хочется от возраста в отгуле,
до старости еще не доросли!
8 апреля 1997
Шанс
Опустошенность. Важное решение
я приняла. И хода нет назад,
и на щеках покалывание, жжение.
Подарен дом, оставлен лишь фасад.
Эх, люди, люди, годы и свершения!
Уходят люди часто в мир иной,
и им прощаю
не многое им ставится виной.
Просторы неба трепетно строптивы,
и перемен в природе весь набор,
и бегали мы в юности ретиво,
и хвостики скакали на пробор.
А вот теперь мы ходим, но не быстро,
спешим идти, немного подбежав,
течет без нас не свергнутая Истра,
идем спокойно, губы лишь зажав.
Или кто как, я чаще в лес ходила.
Наследство проплывает мимо нас.
Другие дети сделают удила,
а бабушкам для жизни нужен шанс.
8 апреля 1997
Серый центризм
Судьба для всех течет бесповоротно,
вот новый день: туманная среда.
И взгляды женщин вежливо и кротко,
летят к мужчинам в сером, иногда.
Да, где-то в сером чудные мужчины,
прекрасные и в светлом хороши.
На женщин смотрят и не без причины,
то взглядом падишаха, то паши.
Для женщин они счастье, а намеки,
вполне заменят солнце и тепло,
не хочется в любви малейшей склоки,
хотя от цвета серого светло.
И небо, небо в сером благородно,
и этот цвет любим так много лет,
одежда сероватая так модно,
собою надевала высший свет.
Мужчины в сером на работе сказка,
мужчины в сером часто эгоизм,
мужчины в сером так одежда маска,
а может быть, какой-нибудь центризм.
1997
Снежный тюль
Снежная штора плывет за окном,
скоро ее не будет,
вот человек далеко, словно гном,
он о себе так не судит.
Каждый велик для себя и в себе,
шторы легки самомненья.
Важное что-то случилось в судьбе?
Это небес повеленье.
Легкий снежок на заботах моих,
грусть он едва прикрывает.
Снежные шторы легки для двоих,
занавес что-то скрывает.
Ладно, так ладно и горюшка нет,