Вроде обыкновенная у них планировка. Колонны Так у всех Львы там были, а там нету Да львы не планировка
Молодец, верно, львы и колонны украшения, а не планировка!
Зал с большими окнами, высокими потолками Тоже у всех
Очень хотелось самому отгадать загадку.
Бери выше! воскликнул Алексей Кондратьевич нетерпеливо.
Выше крыша, пожал плечами Николай. Печные трубы, мезонин. А! Что-то с мезонином.
Ничего-то Николай сам не сообразил, просто понял намёк. Ведь стояли они теперь у входа в мезонин как раз.
Вот именно, мезонин! Есть же общее? Пошли!
«Мезонинов везде навалом, хоть деревенский дом возьмите», собрался сказать Николай, но промолчал, ожидая подвоха. Осмотрелся. Помещение просторное и совершенно пустое. Окна на три стороны, и с четвёртой вход С чего господин Извольский решил, что тут был масонский храм?
Не хотелось бы Николаю попасть пальцем в небо теперь, когда Алексей Кондратьевич назвал его своим товарищем, но и промолчишь умнее выглядеть не будешь. Он всё же рискнул и сказал про окна.
Алексей Кондратьевич обрадовался:
Точно! Этот мезонин крестообразный! Мы с тобой встречали и тройные, птичьей лапкой, если смотреть сверху. Согласись, ведь такие не на каждом шагу встретишь в Москве! Но все дома из документа Листова с крестообразными и Т-образными мезонинами.
Вот оно что! Отгадал!
А из чего видно, что это был храм? Может, тут жил кто?
Мезонины частенько отдают детям, заметил Алексей Кондратьевич. Мне так нравилось мальчишкой, что в моём распоряжении мой собственный этаж! Я и теперь там живу, добавил он с непонятным смущением. Но здесь всё устроено не для детей. Уж тем менее для прислуги. Цельное помещение было тут с самого начала, я уж осмотрел. Никаких следов снесённых стен. Так задумано. Как мастерская художника, поскольку много света, добавил Алексей Кондратьевич, обводя взглядом помещение. Похоже на храм из-за стрельчатых сводов.
Мысли Николая озарились внезапным пониманием.
Светлая храмина? спросил он с надеждой. В полуподвале чёрная, а в мансарде светлая?
Весьма возможно, подтвердил его догадку господин Извольский. Похоже на зал для проведения ритуалов. И в центре алтарь. Смотри! Вмятины на полу от ножек. Тут стоял стол прямо посередине.
Отделка мезонина полностью сохранилась, какой была создана почти век назад. Стены крашены бланжевой клеевой краской, однотонной, с еле различимым теперь орнаментом из звёзд.
Очень модный был орнамент в первые десятилетия девятнадцатого века, заметил Алексей Кондратьевич. Смотри-ка, даже на потолке звёзды.
Верно, и на потолке, если хорошенько приглядеться, можно было различить кое-где слабый намёк на золотые и серебряные лучи.
Для порядка простучали потолок и стены. Ничего интересного. Этим Николай больше занимался, пока Алексей Кондратьевич размышлял, осматривался. Тот и не ожидал найти здесь тайник.
Научный интерес господина Извольского Николай, конечно, в целом разделял, но по-прежнему надеялся, что однажды они найдут какую-нибудь реликвию из таинственного прошлого прежних хозяев дома, который пришли изучать. Потому он расстроился, не найдя тайника, в то время как Алексей Кондратьевич радовался вмятине на полу, расположенной в подходящем для стола месте. Алтарь там не алтарь это ещё бабушка надвое сказала. Николай, не сдержавшись, посетовал вслух:
Найти бы что-то посущественнее вмятины на полу!
Это ты напрасно, спокойно отозвался Алексей Кондратьевич. То, что мы нашли, не такая уж малость.
Николай промолчал. Кому что.
Пожалуй, время подвести кое-какие итоги, задумчиво сказал господин Извольский и вдруг решительно распорядился: А ну-ка, садись! Поговорим!
В углу у стены расстелили газеты, которые Алексей Кондратьевич вечно таскал с собой, чтобы вставать на них коленями, исследуя пыльные да грязные полы. Уселись рядом, расслабленно прислонив усталые спины к стене, тоже, по совести говоря, не шибко чистой.
Мы с тобой осмотрели пока в общей сложности одиннадцать домов, начал Алексей Кондратьевич, неподвижно уставив глаза куда-то влево от себя, как будто там прямо в воздухе висели записи с выкладками. Семь по документу Листова. Строенных после пожара сохранилось из десяти семь, и в шести из них мы побывали. Жаль, в седьмом хозяин оказался неприветлив. Арендаторы и агенты сговорчивее, видно, оттого, что не своё. С теми особняками из документа Листова, что строены в начале сороковых, к сожалению, хуже дело. Из четырёх до наших дней стоят три, а побывали мы только в одном что готовят под аренду, но сдать вряд ли смогут, и пойдёт на снос.
Алексей Кондратьевич сыпал нудными выкладками сухой цифири, а Николай слушал, как заворожённый: сумбур весенних изысканий превращался в стройную арифметическую систему.
Теперь те четыре особняка, что не имеют отношения к подшивке смет из дома Листова, но, по моим сведениям, тоже строены в своё время масонами. Два послепожарные и ещё два я разыскал допожарных, конца восемнадцатого столетия. Из сороковых годов ничего масонского не найти, поскольку уже масонство попало под жёсткий запрет, кто состоял в ложах, кто нет одни слухи, верных сведений нет.
Коли весь «документ Листова» освоили, и даже сверх того, значит, поискам конец, подумал Николай и вздохнул. Алексей Кондратьевич, очень чувствительный ко всяческим переменам настроения у любого собеседника, заметил и сразу отозвался:
Всё-всё, цифирь кончена, сейчас скажу по сути.
Вы говорите как есть, Алексей Кондратьевич, мне всё интересно!
Тот мягко усмехнулся.
Вот и говорю. Все масонские дома оказались устроены примерно одинаково что из документа Листова, то есть из подборки смет, что другие, даже восемнадцатого столетия. Комнаты для собраний и ритуалов, чёрные храмины для посвящения в мастера, тайники для хранения реликвий, актов, других документов лож. Даже когда масонам не требовалось скрываться, делали потайные помещения, маскировали входы. Так у них положено, говорят. Без конспирации не интересно.
Пока Алексей Кондратьевич перечислял все эти приметы масонских домов, у Николая проходили перед глазами бывшие тайники с засунутыми в них мётлами да ломаной мебелью, потайные лестницы, наглухо заколоченные досками еле отдерёшь, заложенные кирпичом насилу отыщешь, обрывки чёрного штофа. Собеседник думал об этом же:
По большей части, тайные помещения давно вскрыты, приспособлены для нужд жильцов Что интересно, ни один особняк из подборки Листова не подвергся перестроению. Сто лет всё сохранялось в них, как было сделано изначально!
Добротно сделано, зачем крушить? поделился своим объяснением Николай.
Вот и я так думаю, сказал Алексей Кондратьевич. И стройматериалы, и работа отменные. Видимо, Тимофей Листов принадлежал к очень богатой ложе, которая выделяла денег на строительство и не жалела добавить на качество. К примеру, в особняке, скажем так, не «листовском», и фундамент, и кладка цокольных помещений изумительные, но выше сруб, а не кирпич. Опять же, перекрытия сосновые. Это тебе не дуб, сам понимаешь! А другой дом и вовсе сработан так, как обыкновенно и бывает: местами со всем тщанием, а где хозяин недосмотрит с небрежением; иных огрехов и за сто лет не поправили.
Какие-то выходили у господина Извольского выкладки обыденные. А есть в домах масонов кое-что позагадочнее кирпичей, и уж куда возвышеннее во всех смыслах!
А знаки? напомнил Николай. Вы показывали мне специальные знаки на некоторых домах, прямо над парадным входом. Николай сделал над собой усилие и с удовольствием вытащил из памяти слово: На фронтонах!