А потом мои естественные потребности заявили о себе во второй раз, причем гораздо настойчивее, чем в первый, и поскольку в первый раз, когда я молотила в дверь, никто не ответил, я начала паниковать по поводу того, что же я буду делать или пытаться не сделать, ха-ха, если не отзовутся и во второй раз. Тогда-то я это и услышала.
Она сделала паузу.
За тобой наконец пришли, сказала я.
Нет, сказала она. Никто не пришел. Ну, кто-то появился. Только не физически. Просто я хочу сказать Я услышала чей-то голос, будто кто-то еще был в комнате. Но в комнате была только я. Это было стремно. И голос сказал что-то стремное.
Ну и я решила, что, наверное, кто-то находится в соседней комнате и я слышу его сквозь стенку дальнюю стенку у меня за спиной, но поразительно четко так же, как слышу сейчас тебя. В общем, короче говоря, насчет этого я тебе и звоню.
Чтобы сказать, что услышала стремный голос сквозь стенку, сказала я.
Нет, сказала она, сам голос стремным не был. Я никогда не умела описывать. Ты же помнишь. Нет, стремными были слова то, что он сказал. Точнее, не совсем стремными. Но я не знаю, как еще их описать или как в этом разобраться в том, что сказал голос.
А что он сказал? сказала я.
«Кроншнеп или комендантский час?»[4]
Что-что?
И все. Больше ничего. Только эти слова.
«Кроншнеп или комендантский час?» сказала я.
Да, как бы вопрос, сказала она. Голос вроде был женский. Хотя и глубокий такой. Но, по-моему, слишком высокий для мужчины, если только мужчина случайно не обладал таким высоким голосом.
И что ты ответила? сказала я.
Ну, я подошла к стенке и сказала: простите, можно повторить? И голос сказал снова: «Кроншнеп или комендантский час?» А потом добавил: «Выбор за вами».
А что потом? сказала я.
Ну, я спросила, кто бы это ни был, не может ли он как-нибудь мне помочь или позвать кого-нибудь, чтобы он помог мне сходить в туалет, сказала она.
А потом что? сказала я.
Это все, сказала она. Больше ничего. Никто не приходил за мной как минимум еще час. Мне очень повезло, что я способна контролировать свой мочевой пузырь, как в молодости.
Похоже на разводку, сказала я.
Я тебя не развожу, сказала она. С какой стати? Все так и было. Правда. В точности, как я тебе рассказала. Я никого не развожу.
Нет, я имею в виду, кто-то пытался развести тебя, сказала я. Спрятанный динамик?
Очень хорошо спрятанный, если уж на то пошло, сказала она. Я никакой аудиовидеоаппаратуры не заметила.
Может, какой-то психологический тест на пограничном контроле? сказала она.
Не знаю, сказала она. Для меня это загадка. В общем Потому я и звоню что постоянно об этом думаю.
Ну, тебя ведь надолго заперли в комнате, сказала я. Сначала запугивали с паспортами, потом заперли в полном одиночестве, не считая очень старого э замка. Несладко пришлось.
Да я не об этом, сказала она. Я постоянно думаю о кроншнепе. И о комендантском часе. В смысле, что за хрень? Как будто мне передали сообщение, доверили его. Но в чем оно состоит? Сэнд, я не сплю по ночам все думаю, чтó же оно должно означать? Переживаю, что не доросла до него. Я ложусь в постель уставшая, измотанная. Но потом просто лежу не смыкая глаз в темноте и волнуюсь, что упускаю что-то важное, к чему должна проявить чуткость.
Тебе повезло, что только это и мешает тебе сейчас спать, сказала я.
В смысле, я в курсе, что значит кроншнеп, сказала она. И в курсе, что значит комендантский час. Но я не знаю, в чем заключается игра. Я лежу себе там, и Эдвард, конечно, славный и все такое, но ему я это рассказать не могу.
Почему? сказала я.
Ну, он же мой муж, сказала она.
А, сказала я.
Я отвела телефон от уха. Едва знакомая женщина пытается посвятить меня в какие-то подробности пошатнувшегося брака. Я занесла палец над кнопкой отбоя.
И детям тоже не могу рассказать. Одна дочка рассмеется. Другая назовет меня «цисгендерной терфкой», и так оно, видимо, и есть. На днях они обе наорали на меня за то, что я их, видите ли, «точкаю». Я больше не понимаю, что имеют в виду мои собственные дети. И я не могу рассказать никому на работе иначе мне больше никогда не доверят артефакт: решат, я чокнутая. Фантазерка.
Я посмотрела на телефон, держа его в вытянутой руке: голос из него произнес слово «фантазерка». Но все же не дала отбой. Зато я обнаружила, что представляю себе, вполне отчетливо и довольно неожиданно, описанный ею замок, вместе с ведущей внутрь скважиной, скрытой плющом, не являющимся плющом, замок, лежащий на куске ткани на дешевом аэропортовском столе в комнате без окон. Подобный предмет мог бы преобразить любое место, превратив в совершенно новаторский музей даже безликое пространство вроде того, что она заставила меня вообразить и где она якобы просидела взаперти семь с половиной часов.
И тут-то я вспомнила про тебя, снова заговорила она мне на ухо. Когда мы учились в колледже и ты показывала на вечеринках тот фокус толковала сны и гадала по руке
Э сказала я (совершенно не помня, чтобы я когда-нибудь гадала кому-то по руке или толковала сны).
и у тебя очень хорошо получалось говорить так, будто ты понимаешь, что означает поэтическая строчка, ну и так далее. Ты просто понимала смысл вещей. Их суть. Лучше всех нас остальных студенток художки. Ты умела думать о вещах, которые нормальные люди отметали как что-то слегка не от мира сего.
«Нормальные».
Спасибо, сказала я. Пожалуй.
В смысле, я знаю, я тоже была тогда студенткой художки, сказала она. Ну, типа. Но не такой, как ты. Я училась там ради встреч с работодателями, доступа к рынку вакансий. Не сказать, чтоб я этого не ценила или не ценю. Но я никогда не была такой, как ты. Да таких вообще больше не было. Ты была, ну другой.
Правда? сказала я.
И вот лежу я в кровати среди ночи, уставившись на шторы, и вдруг ты всплываешь у меня в памяти, и я думаю: Сэнд! Я найду номер или мейл и спрошу у Сэнд. Только такая, как Сэнд, поймет, что все это значит.
И вот она такая, как я, сказала я.
Ну, и что ты думаешь? сказала она. Что это значит?
Что конкретно из этой истории? сказала я.
Только слова, сказала она. Меня интересуют исключительно эти слова.
«Комендантский час или кроншнеп», сказала я.
Наоборот, сказала она.
«Кроншнеп или комендантский час», сказала я.
«Кроншнеп или комендантский час. Выбор за вами», сказала она.
Ну, сказала я. В этом как раз ключ к разгадке. Возможность выбора. Что-то связанное с противопоставлением между временем и птицей. В смысле, между понятием или реальностью времени и понятием или реальностью птицы. Кроншнеп это птица, а комендантский час время суток, после которого официально запрещено выходить на улицу. Согласно закону, люди должны сидеть дома.
Ага, но это же очевидно, я и так все это знаю, сказала она.
В общем, выбор, сказала я. Если существует такая штука, как настоящий выбор между идеями, вызванными в уме двумя случайными терминами, соединенными вместе в виде (или, возможно, даже ради) какой-то шутки, возможно, просто потому что они начинаются с одной и той же буквы, но имеют совершенно разные значения
Начинаются с одной и той же буквы, сказала она. Ну да. Вот видишь, об этом я даже не подумала.
выбор, сказала я, как-то связан с различием и тождеством. А еще он как-то связан с диссонансом между значениями
(в трубку мне было слышно, как она все это записывает)
а также с любым сходством, которое можно найти между явлениями, обозначаемыми словами. Так, например, у птиц есть крылья, а время, как говорится, летит
Да! сказала она. Супер. Ты просто ходячая энциклопедия.
и если мы на минуту задумаемся, сказала я, о краткой продолжительности жизни птицы, но при этом ее кажущейся свободе, противопоставленной идее о том, что действия, которые мы совершаем в выделенное нам время, могут быть или, пожалуй, всегда так или иначе продиктованы и контролируются не исключительно природой, но и такими внешними силами, как экономика, история, социальные ограничения, социальные условности, психология личности и культурно-политический дух времени И если мы задумаемся о предложенном выборе кроншнеп или комендантский час между природой и авторитарным моделированием времени, которое является человеческим изобретением, или между окружающей средой и нашим контролем над ней или пагубным и рациональным ее использованием