Александра Шалашова
50 писем к А. Л.
В оформлении переплета использованы фотографии Марии Шлыковой
Иллюстрации в блоке Владиславы Тишко (Leepsh)
© Шалашова А., текст, 2024
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024
* * *
К Александре Шалашовой
Звучащая внутренняя речь, неостановимый (читай, непрекращающийся) внутренний монолог заставляет тебя все время прислушиваться. Не к себе, к другим. Это парадокс. Кажется, уйди в себя, в свой щебет, в свою темноту. Но нет, нам всегда нужны чужие голоса.
Вот женщина стоит в переходе метро, продает ягоды (а ты выходишь из подземки). Что мне эта женщина, что автору эта женщина?
Но женщина стоит там и становится темой стихотворения. Для этого у автора должен быть особо устроенный взгляд и хищный одновременно, и равнодушный.
Нас предадут, мы выйдем из метро и пойдём.
Так герой какого-нибудь нового фильма выходит и идёт. Он идёт не мимо зданий и не сквозь толпу, он идёт через стихи. Как будто через собственную пустоту.
Стихам нравится эта особая пустота.
Она особая тягучая, чем-то наполненная. Стихи, собственно, и есть оксюморон: наполненная пустота. Попробуй пересказать стишок ничего не получится.
Ну сижу я на балконе, ну на другом какие-то дети. Мальчишки. Кажется, они говорят обо мне. Чушь какая-то, а в стихах всё получается.
Больше всего в стихах мне нравится эта наполненная пустота. Жизнь это и есть пустота. Клейкая, плотная, шебаршащаяся.
Всё, что останется у нас от жизни, это тоже она, пустота. Пустые рамки от портретов, место рядом с тобой, где когда-то спали, зеркало, которое отражает уже не вполне тебя.
Когда ты поэт, у тебя есть только два состояния. Первое ты пишешь и слушаешь. Второе когда стихи уже написаны и ты живешь в вакууме и пустоте. Это совсем другая пустота, не пустота гудящего или скребущегося слова.
Но потом опять приходит звук и начинает плести свою историю, складываться в новый, непонятный сперва узор. Но вот же он, перед тобою текст, смотри: он живой. Его нельзя уже затолкать в твою золотую голову обратно.
Нет, Таня не выйдет. Она уже сорок лет не выходит.
Нам жалко себя, нам жалко невышедшую сорокалетнюю Таню. Но у нас есть утешение: мир наших стихов куда сложнее, чем нам показалось раньше. Тетя Таня когда-нибудь выйдет и такое нам скажет
Прочел тут недавно. В Москве спасатели приехали вскрывать захлопнувшуюся у кого-то дверь, открыли, но потом случайно закрылись сами. Проверяли: все ли теперь нормально. Захлопнули дверь со стороны квартиры, а инструменты остались снаружи. И дверь снова предательски решила не открываться.
В общем, этим спасателям пришлось вызывать еще одних спасателей.
Это же про стихи.
И Александра Шалашова это отлично знает.
Мы открываем один текст (должны его открыть), оказываемся в нём, и теперь нам нужны новые инструменты, чтоб перейти в другой. Потому что старые инструменты остались за дверью. А вызвать на помощь некого. Только всё сами, сами.
И вот ты пишешь новый тест, новое спасительное стихотворение и всё повторяется заново.
Дмитрий ВоденниковПятьдесят писем к А. Л.
1
и вот дали сердце
чувствительное ко всякому шороху
прыжку синичьему
писку ласточки
ласковые руки
расположенные к тонкой работе
биению струны
трепетанию ивы
течению ветра
и как же выходит что ни к чему
не приспособлю и не прилажу
плывут в конце долгого дня
изломанные
ветви реки
утки реки
трупы реки
нигде ожидая меня
2
в соловьином саду
возле самой Волги-реки
среди песен любви не моих
поднимаются травы
голос в горле затих
притаился прислушался
как говорить не страшась
не заливаясь румянцем
и не путать паронимы
размышляя полночи
как ты сказала тогда
эффективный или эффектный
ничего-то не можешь
а ещё учишь детей
притворяешься смелой и сильной
необъяснимо
соловьи окликают друг друга
и черёмуха завтра расправит тонкие кисти
3
наблюдая первых существ апреля:
мать-и-мачеху теплоцентрали
насекомых со многими именами
птиц со многими голосами
самих по себе возникающих и живущих
детей с пластмассовыми самокатами
детей в крошечных ботиночках на липучке
посмотришь и умилишься маленькому
к восторгу существующему в природе
4
локоны реки
под металлическим гребешком
самолёта вот сейчас распутаешь
заплетёшь косы
серой лентой моста
отправишься на свидание к великому океану
там отрешишься от тревог и потерь
когда потеряешь дорогу в огромном городе
время идти к реке
5
звучащая внутренняя речь
неостановимый монолог:
не остави меня Господи
когда скворцы расклюют
сердца
бузины паслёна и переступня
не доверив мне ни
единой вишенки
ни одной капельки крови
посади меня в Твою горько-прохладную землю
полную белых корней
косточек птиц и полёвок
и полей
наш перемешанный прах
серебристой росой
ибо мама всегда называла так слёзы Твои
6
в неназванных переулках
время велосипедных покрышек
солнечных бликов
воды без сиропа
неумолкающих голосов одноклассников
до сих пор спорящих:
а выйдет ли Таня
а будет ли Таня
в светло-желтом кримпленовом платье
или так и останется в окнах первого этажа
в зелени пятен ветрянки
мареве ртути?..
и почти сорок лет не выходит Таня
но всякий раз
стоя в пробке у арбатских ворот
невольно поворачиваешь голову:
вдруг да пройдёт
в золотой короне
первых апрельских купальниц?..
7
и без слёз чай горек
прорастает полынь
сквозь предплечья:
вот сейчас взмахну сильными
полынными крыльями
рассекая волны и ветер
не упаду в радужные блики
водоотводного канала
полечу к солнцу
там увижу Того
кто всё поймёт
не осудит не посмеётся
но всмотрится
не дрожащей рукой
стряхнёт с ресниц
невидимые
семена
8
всенощное бдение
неслышно разливается по вагону
подчёркивает обстоятельства
три точки три тире три точки
нет перепутала
исправила
красной капиллярной ручкой
с лица стёрла
выступившую
капиллярную кровь
что за узор на платке:
мережка нежности
шёлковые кресты памяти?
9
сонмы ангелов
на кончике иглы
наблюдают не вмешиваясь
улыбаются точно десятилетние дети
которым дальние родственники
ерошат вихры восторгаются
и неловко но что сделаешь
стоят терпят
но стоит только отвернуться тёте
с тяжёлыми вечерними веками
так побегут в белых теннисных туфлях
в разросшийся старый сад
но что там в глазах
у самого маленького и неприметного ангела
с капельками веснушек на скулах и
подбородке?
вот сейчас отвернёшься и убегу
рубить деревянным мечом
солдат страшных зарослей борщевика
тогда отпразднуем победу над смертью
в саду возликуем
10
десять лет слушаешь
и лампа не горит
и вроде волосы отросли
исчезли ямочки на щеках
и в глазах недрожащее стекло ледяного трамвая а
но вслушиваешься
роса светлого дня
в рот течёт
на языке разгорается сладким
молочным сахаром
что делала бабушка на сковородке
он горел-горел
он белел-белел
под потолком кухни запах долго стоял
возвращался сном
вот тогда
обжигаешь язык
выговариваешь
слово
11
неостановимые слёзы
произросли
проистекли
из маленьких острых букв
вонзившихся глубоко в глазницы
с каждым всхлипом
чернильная чёрная строчка
на щеках стынет
проступает больничным штампиком на подушке
12
на руках аленькие цветочки
следы ожогов от вишнёвых приторных
сигарет:
приходят жуки-пожарники
собираются пеночки
клевать веточки
говорят
вот сейчас затопчем пламя потушим
подуем на душу
залижем ссадины на коленках
вытащим голубые венки
что тревожат-болят
растащим по улицам-закоулкам
нового города
и тогда ничего не будет
ничего не останется
ни боли ни крови
ни обжигающего дыхания
непривычного узким ладоням
13
маленькие неважные обстоятельства