Дождь никак не отреагировал на его слова, разве что добровольно обратился в камень.
Итак, перейдем к цели вашего визита. Дроум снова подался вперед, на сей раз положив обе огромные квадратные ладони на крепкие подлокотники трона и выпрямившись. Как вы вошли?
Дроум ждал ответа, но гости не проронили ни слова.
Вам кто-то помог? Кто-то изнутри? Может быть, Арион?
Чем громче делался голос Дроума, тем больше возрастал страх Мойи. Она припомнила слова Арион: «Дроум действительно безраздельный властелин этих мест он эсир, и его интерес к вам кажется мне дурным знаком».
Что такое эсир? задумалась Мойя. И почему мне кажется, что это нечто нехорошее?
Мойе достаточно было посмотреть на Дроума, на исходивший от него свет, который Роан считала воплощением его силы, чтобы понять: не следует доводить его до исступления.
Поначалу ей захотелось все ему рассказать. Это была не просто пришедшая в голову мысль, но непреодолимое желание, бороться с которым казалось почти невозможным. Если дать ему то, что он хочет, это спасет их их всех. Это желание было столь велико, что Мойя непроизвольно открыла рот, однако из духа противоречия промолчала ее остановила врожденная склонность стоять, когда велят сидеть, и непременно сказать «нет», когда все кругом говорят «да».
Несмотря на дурную репутацию, Мойя спала не со всеми парнями Далль-Рэна. Она сказала «да» Хиту Косвеллу, но всего один раз. Мойя пожалела мальчишку, потому что тот рыдал и умолял на коленях, клялся в любви и утверждал, что не вынесет ее отказа. Будучи молодой и глупой, она согласилась, а Хит оказался тем еще мерзавцем. Растрезвонил на всю деревню, будто она его соблазнила, потому как ни за что не рассказал бы правду о той ночи. Мойя разозлилась, а ее мать пришла в ярость. Увидев, какую боль слухи причинили Одри, Мойя не стала их отрицать, и они разрослись, как сорняки в огороде. Вскоре все уже пребывали в уверенности, что она прыгает в постель к каждому, кто предложит, но это было неправдой. После вранья Хита она сотню раз говорила «нет». Всякий раз это вызывало изумление, за которым ей нравилось наблюдать. Слово «нет» отказ подчиняться, плыть по течению, ублажать стало частью ее и помогло стереть ту глупую ошибку из памяти. Неповиновение было одной из главных черт ее натуры, и смерть этого не изменила.
Несмотря на всю свою силу и славу, Дроум был всего лишь очередным мужчиной, который спрашивал: «Ты согласна?» Нет он требовал от нее повиновения. Бог он или нет, но губы Мойи искривились в привычной усмешке.
Души попадают в Рэл после смерти. Мы умерли. Раз ты бог, то, полагаю, знаешь, как это происходит.
Дроум прищурился, но не разозлился. Он лишь откинулся на спинку трона, а губы его тронула легкая усмешка.
Не всяк способен выстоять перед моим светом и уж тем более проявить наглость. Ты прекрасно знаешь, о чем я спрашиваю. Я запер врата. Как вы их открыли?
Мойя похлопала ресницами.
Наверное, запор расшатался Я толкнула, и они открылись. Но раз уж ты сам заговорил об этом зачем ты их запер? Я слышала, ты здесь безраздельный властелин. Странно, что ты подчиняешься приказам сестры.
Это был не приказ, а пожелание. Бог долгое время внимательно разглядывал ее, а затем сказал на удивление спокойно: Сама-то ты единственный ребенок, Мойя, дочь Одри. Ты и понятия не имеешь, каково иметь сестру, тем более злобного близнеца. Феррол давай говорить начистоту, хорошо? Она ужасна мерзкая, кошмарная, вредная, злобная, жестокая тварь. Но она умна. Она первой покинула Эреб и забрала с собой другие блестящие умы. И все же она не так умна, как думает. Феррол считала, что ее уход смертельно ранит Уберлина. Дроум широко улыбнулся и, разразившись смехом, хлопнул себя по бедру, от чего по комнате разнесся грохот, чуть не сбивший Мойю с ног. Мы едва заметили ее отсутствие! Все эти блестящие умы ни один из них не был нам нужен. Он продолжал хохотать, раскачиваясь на троне. Наконец успокоившись, он скривился и снова посмотрел на путников. Но иногда она все же демонстрирует мудрость и проницательность. Так что нет, маленькая рхунка, я не подчиняюсь приказам, но ее просьба меня заинтриговала. Если вы ей нужны, на то должна быть веская причина. Но приз достался мне и за это вы должны быть благодарны. Теперь передо мной два любопытных вопроса: почему моя сестра вас ищет, и как вы открыли запертые врата? Не желаете ли помочь мне отгадать эти загадки? Дроум окинул взглядом каждого из них в поисках добровольца.
Никто не заговорил и не поднял руки.
Бог выглядел искренне разочарованным, даже слегка обиженным.
Страх мне понятен. Вы считаете меня каким-то чудовищем, не так ли? В голосе Дроума слышалась оскорбленная невинность. Это я могу понять. Особенно после того, как упомянул свою ужасную сестрицу-близнеца. Но я не так жесток, как она. Вы все так молоды. Вы понятия не имеете, что такое настоящий страх. Вас еще не было, когда миром правил Уберлин с его острыми как бритва когтями и каменными сапогами. Его слово закон, нерушимый и абсолютный. Его кара быстрая и безжалостная. Откинувшись назад, Дроум усмехнулся: Как это ни забавно, но мы с вами очень похожи. Вы отказываетесь повиноваться мне точно так же, как я однажды выступил против Уберлина. Во времена его правления мы я, мой брат и сестры были героями, желавшими спасти мир от злого тирана. Однако Трилос погиб, а Феррол ушла. Поскольку она сбежала первой, ей достались такие прекрасные владения. От его хохота завибрировал камень. С явной гордостью Дроум сказал: Я ушел вторым и забрал с собой всех ремесленников Эреба. Уж поверьте, это не прошло незамеченным.
Значит, Эреб это место? спросила Брин.
Вряд ли она задала вопрос намеренно. Хранительница Уклада говорила тихо, будто сама с собой, но не могла скрыть охватившего ее волнения.
Дроум услышал ее и вновь наклонился вперед, глядя вниз. Он улыбнулся Брин, словно добродушный старик, с радостью обнаруживший, что ребенок его слушает.
Ты ведь Хранительница, правда?
Брин промолчала, но не отступила, не отвела взгляда. Она бы выпила чаю с рэйо, если бы ей пообещали хорошую историю, а эта история наверняка была самой лучшей.
О да! Был такой город, Эреб. Нет, не так, это был самый главный город, колыбель всего сущего. Ну ладно, может, не всего. Тифоны тогда уже были заперты, а их дети бродили не пойми где, пожирая камни. Наверное, Этону не было до них дела. Но все остальные жили в Эребе. Такое прекрасное место, совершенное место. А потом жадность и высокомерие Уберлина положили всему этому конец.
А что он сделал? спросила Брин.
Дроум нахмурил кустистые брови:
Готов поспорить, тебя снедает любопытство, да? Ты хочешь знать не только про великого Рекса Уберлина, но про все, всю историю целиком. Хочешь узнать, как Этон и Элан породили Свет, Воду, Время, Четыре ветра, троих тифонов и Элурию, самую любимую из всех? Или рассказать тебе, почему Этон сотворил загробный мир и похоронил Эрла, Тота и Гара? Нет, наверное, ты предпочла бы, чтобы я начал с истории о том, как Элан украла у Этона пять зубов и что с ними стало. Вот с чего на самом деле все началось. Это объясняет, как члены одной семьи пошли друг на друга войной, оставив мать опустошенной, бесплодной и оторванной от мужа. А это, дорогая моя девочка, и впрямь очень грустная история. Дроум хлопнул ладонями по подлокотникам. Уберлин был первым, кто создал трон. Ты это знала? Он его изобрел. Рекс Уберлин Великий Король. Я сражался в Первой войне. О, Брин, как насчет обмена? Расскажи мне, как вы открыли мои врата, а я наполню тени светом. Ты расскажешь мне то, что я хочу знать, а я расскажу то, что нужно знать тебе. Согласна?
Извини. Мойя покачала головой. Нам ничего не нужно. Мы просто пришли сказать спасибо за приглашение. Рады были познакомиться. Пожалуйста, попрощайся за нас со Словом Дроума, когда увидишь его. О, и не стоит нас провожать. Мы сами найдем выход.