А чего ещё делать? Знаешь, говорят, что отрезанная нога потом болит. Нет её, а она болит. А мне она мерещится, я её вижу. Я лежу, и она рядом лежит. И обута в тот кед, который в школе был. Я в тех кедах кросс первым пробежал.
Ты не пей всё же, Вань.
Ладно, Даш, ладно
Через день после этого пришёл к Ивану Степан Барсуков (по прозвищу Барсук) сорокапятилетний, крепкий, невысокий мужик, живший неподалёку. Степан постоянного трудоустройства не имел. Шабашничал время от времени, но основным его доходом была рыбалка. Не Ива́новы душевные посиделки с удочкой, нет. Барсук процеживал окрестные водоёмы сетями, бреднями, фитилями, ставил перетяги с частыми самоловами. Добывал много речной и озёрной рыбы и сдавал её городским торговцам. Степан пришёл к Ивану с разговором и бутылкой водки.
Привет, Иван! поставил бутылку на стол. Как дела у тебя?
А какие теперь дела у меня. Вот, сижу, в окно гляжу. Присаживайся.
Здравствуй, Степан! недовольно покосилась Дарья на бутылку.
По делу я к вам. А водка так, малёха, для улучшения понимания, уселся Барсук на табурет у стола.
Даш, дай рюмки и закусить чего-нибудь.
Дарья подала рюмки, хлеб, солёные огурцы, варёную картошку и вышла на улицу.
Я чего пришёл, после первой же рюмки без предисловий начал Степан, про лодку твою спросить. Ты же, извини, конечно, не рыбачишь теперь.
Не рыбачу, уткнулся взглядом в стол Иван. Хотел ещё что-то сказать, но голос заглох в горле, выпарился от подкатившей жгучей горечи и пересох.
Ну, и я говорю, налил по второй гость. Выпили. Чё ей зазря гнить, лодке твоей, без дела-то. Ты её мне продай. Сам знаешь, сколь я рыбачу. А моя резинка подспускать стала, старушка уже, лет двадцать пять. Твоя-то, знаю, моложе. И хозяйственный ты, аккуратный.
Снова выпили, пожевали огурцы. Иван молчал и смотрел в стол. Способность говорить не возвращалась.
Ну, чё молчишь-то? Я за неё две тыщи дам. Хорошая цена щас новую за десятку можно взять.
Бутылку допили.
Ну, чё ты? Продашь, аль нет? Соглашайся, а то задарма спреет.
Стопари с закуской возьми, прохрипел всё же Иван, пошли в гараж.
Он упёрся ладонями в стол, поднялся на ногу, взял приваленные к соседнему табурету костыли.
Давай, помогу, засуетился Барсук.
Я сам. Закусь возьми.
Гараж во дворе, рядом с домом, метра три пройти. Дарья глянула на мужа от сарая, но промолчала, отвернулась. Дверь в гараж со двора приоткрыта.
Входи, кивнул на неё Иван.
Всё по-прежнему у тебя тут, вошёл Барсук и поставил на старенький столик у стеллажей рюмки и тарелку с огурцами. Похлопал ладонью по люльке мотоцикла. «Урал» теперь без дела стоит.
А чё тут теперь поменяется, у безногого. Возьми там, на средней полке, за канистрой
Чё взять? сунул за канистру руку Степан и сразу нащупал бутылку. О, поллитровка! Самогон?
Самогон, с трудом перегрузил себя с костылей на табурет Иван. Наливай.
Выпили.
Ёпти буби! задохнулся после рюмки Степан. Как спирт. Сколь градусов?
Не знаю, не мерил. Агафья заходила прикупил. У неё градус всегда одинаковый.
Хорош, зараза! Давай ещё по одной.
Погоди, закурил Иван и придвинул к себе пепельницу. Видишь, на верхнем ярусе лодка в чехле лежит? Бери, доставай, накачивай. Вон, за мотоцикл, к воротам, на свободное место неси, там раскладывай.
А-а, ну, давай, проверим, как она у тебя накачку держит.
Не у меня теперь уже У тебя
Барсук накачал помпой оба отсека двухместной лодки, поставил сиденья, собрал вёсла полный порядок.
Ну, пусть постоит, посмотрим, как держит, вернулся он к столику. Давай, накатим за удачу.
Давай, только мне уже удачи не будет, снова закурил Иван, отудачил, отрыбачил.
Не унывай ты, закусывал огурцом самогон Барсук, живут же и так люди. Протез какой-нибудь закажи.
И на рыбалку на этом протезе, да? Наливай, чего ерунду говорить.
Они выпили. Выпили ещё.
Ну, ты накурил дыхать нечем, замахал руками Барсук. Давай, я ворота на улицу открою, оно через дверь наскрозь протягивать будет. Я ж-то не курю.
Давай, давай, открой
Э-э, Данилыч, распахнул гость оба створа ворот и вернулся назад, да ты подтаял заметно, срубило тебя. Дарья твоя щас навтыкает нам. Давай, там по стопарю осталось, и закруглимся.
Ты погоди погоди давай, к лодке меня, засуетился вдруг, пытаясь подняться, Иван. Словно испугался, что кто-то сейчас вместе с лодкой заберёт у него всё хорошее, что было за несколько десятков лет.
Зачем тебе к лодке? Ты плыть, что ль, собрался? Это куда?
Высокий градус сделал своё дело. Помогая Ивану, Барсук и сам покачивался. Они всё же добрались до стоящей за мотоциклом лодки, к распахнутым на улицу воротам. Отпустив костыли, Иван почти рухнул на упругий резиновый борт, навалился на него боком.
Ты мне удилище удилище дай подай в углу оно вон
Данилыч, кончай, чё ты покачал головой раздосадованный Барсук, но удилище из угла всё-таки подал. Ладно, я почапал, завтра за лодкой приду. Деньги, значит, тогда тоже завтра. Ты посиди, порыбачь. Дарья тебя заберёт потом.
Ладно, ладно, ага
Степан ушёл, а Иван неверными руками вытянул на всю длину телескопическое удилище и выставил его на улицу. Устроился так, как если бы лодка стояла среди кувшинок, а за воротами была не примятая трава и не пыльная дорога, а вечерняя водная гладь.
Привет, Вань, приостановилась проходившая мимо соседка. И, не дождавшись ответа, удивлённо пожала плечами и пошла дальше.
Дед Иван, подбежали мальчишки, ты чё, рыбу ловишь? Смотри, клюёт! Тащи скорей, смеялись они, обступив ворота. В камыши карась заведёт, леску запутает. Тащи!
Но Иван не замечал ни удивлённой соседки, ни смеющихся мальчишек. Смотрел слезящимися глазами мимо них. Что он видел сейчас? Пучеглазую мордашку лягушонка? Замерший в ожидании поклёвки поплавок? Круги на сонной воде?..
Тащи! не унимались пацаны.
Хватит вам! одёрнул их высокий парень Олег Веденин. Он шёл со своей одноклассницей Наташей Большаковой и тоже остановился у открытых гаражных ворот. Видите же, уснул дед Иван.
Олег уже закончил десятый класс, а насмешники были всего-то второклашками. Но задирались как ровня:
А тебе-то чё?! Хотим, и смеёмся. Тебя не спросили
Я кому-то щас пенделя выдам, шагнул к ним Олег.
Не надо, взяла его за руку Наташа, они же маленькие и глупые. Сами скоро уйдут. Пойдём.
Идите, идите, дружно засмеялись пацанята, жених и невеста! Ха-ха!
Со двора в это время вошла в гараж Дарья. Мальчишки сразу исчезли.
Вань, чего ж ты улёгся тут?! попыталась растормошить мужа. А ну, вставать давай! Улёгся он! Люди-то смотрят.
Иван не отзывался, спал. Хотела убрать удилище, но оно не поддалось муж и во сне крепко держал его. Дарья махнула рукой:
Ладно, ночь уже скоро, спи так, говорила вслух, словно Иван слышал её. Пойду, одеяло тебе принесу.
Принесла, укрыла. Смогла закрыть один створ ворот, а второй остался открытым на улицу торчало удилище.
Олег и Наташа гуляли до рассвета. Сначала побыли в доме культуры. Потом пошли в школьный сад, сидели на скамейке. Целовались, целовались, целовались А потом снова проходили мимо дома Логиных.
Смотри, остановился Олег, дед Иван так и спит в лодке. И удилище торчит.
Он, наверно, выпил и представил, что на рыбалке. Плохо ему теперь, без ноги.
Парень проводил девушку.
Не хочу расставаться.
И я не хочу.
Завтра увидимся?
Хорошо.
Они попрощались, и Олег отправился домой. Светало быстро, но село ещё спало. Даже хозяйки пока не пробудились отправлять в стадо коров. Изредка лениво тявкали собаки, и луна над крышами ещё висела тусклой мраморной монетой.
Решение пойти на реку явилось неожиданно, как только Олег открыл калитку в свою ограду. Не рассуждая и ничего не планируя, он просто отрезал на летней кухне кусок белого хлеба, взял в сарае удочку, нашёл какой-то пакет и тропинкой через огород зашагал к берегу.
Дошёл быстро. Над водой тишина и редкий туман. Парень размотал леску, слепил из хлебного мякиша шарик, насадил на крючок, забросил клевать стало сразу. Крупная, серебристая, с красными плавниками плотва жадно хватала наживку и оказывалась на берегу. Через полчаса десятка два рыбёшек лежало в пакете.