Выступление Мальборо вызвало более широкий интерес у публики, а не только у политологов. Интерес публики подстегнул не только блогеров, но и серьезные издания. Журналисты начали потихоньку копать и раскопали Чрезвычайную Комиссию во Вселенском Надзоре, которая работала по вселенной «165839», в режиме глубокой секретности.
Самое интересное было то, что в комиссии работала масса народа, но добиться от них ничего было нельзя. И не потому, что они что-то скрывали, а потому, что никто ничего не знал. Во-первых все члены комиссии были представителями этнонаучных учебных заведений, выпускниками Орегонской Академии Научных Допущений или, в лучшем случае лимитчиками Лиги Плюща. Все сплошь этноматематики, этнофизики и этнопрограммисты. У них и так с соображением не очень, а вопросы о работе вообще поставили эту публику в тупик. Ну, да, говорили члены комиссии, работаем. Над чем работаем?! Над работой. В чем она заключается? В анализе и сборе данных. Дальнейшее углубление в тему было невозможно, так, как на задающих вопросы посыпались обвинения в расизме, сексизме и сексуальных домогательствах. Однако у кого-то из допрашиваемых все-таки прозвучало, что комиссия работает по Шаффурту.
Это было уже кое-что. Журналисты оставили этно-ученых, пребывать в праведном гневе, и насели на руководство.
Птичка по зернышку клюет. Мало-помалу журналистское расследование добралось до торгового соглашения между таинственным бургграфством и Независимым Самоа. А, шестого сентября, грянуло великое потрясение. Ознакомившись с номенклатурой товарооборота, между Самоа и Шаффуртом, мировое сообщество, разом, ахнуло и взяло политиков за отвороты пиджаков.
А когда тех берут за шмонты, начинается покаяние и сдача подельников. И в этот день весь мир узнал, что он их вселенная приросла новыми территориями и теперь в списке земных государств фигурирует еще одно бургграфство Шаффурт.
Вечером, того же дня, в одном из уединенных кабинетов дворца Хофбург, состоялся малый совет императора Священной римской империи, Леопольда Первого6, Габсбурга. Присутствовали на нем только его мачеха, вице-канцлер Вильдерих фон Вальдердорф и первый министр Иоганн фон Ауэршперг.
Только что закончился ужин, в покоях императрицы, и все присутствующие, пребывали в хорошем расположении духа. Все кроме самого императора. Леопольд сидел в кресле, немного скособочившись, от болей в животе. Он, единственный из всех, был в шляпе. Белые перья его головного убора очень гармонировали с болезненным цветом лица императора. Нижняя челюсть Леопольда сегодня выпирала вперед сильнее, чем обычно. От этого нижние зубы постоянно выглядывали наружу. Как император не старался прикрыть их усами на верхней губе, это у него не получалось.
Император страдал не только физически. Недавняя блестящая победа над турками пошла прахом из-за происков Людовика Французского7. Сегодня, при всех европейских дворах судачили о том, что мир, заключенный с турками, покрыл венский двор позором. При этом никто не принимал во внимание, что пока австрийцы сражались на Рабе, французы продолжали будоражить имперские города на левом берегу Рейна. Двоюродный братец Людовик Четырнадцатый, по своему усмотрению, трактуя условия вестфальского мира практически прикарманивал левобережные княжества Империи. Вдобавок французский король, стараниями башковитого Кольбера, увеличил постоянную армию Франции до восьмидесяти тысяч человек и мог двинуть ее куда угодно и когда ему вздумается. Так, что кроме турецкой угрозы существовала возможность того, что любезный родственник в любой момент может нанести удар в спину.
Леопольд вообще не любил войну. Он любил молиться, сочинять музыку и резать по кости. А, тут могло сложиться так, что придется воевать на два фронта. И против французов и против турок. Нет, сказал он тихо, но уверенно, неделю назад, на Военном совете: «Мир с султаном любой ценой».
И, вот с Турцией заключили двадцатилетнее перемирие. И сразу оказалось, что вовремя. Присланный Людовиком, на помощь Вене, французский корпус, уже начал сеять в его владениях смуту. Сначала французы стали откровенно заигрывать с венграми. Потом, после заключения мира, в преддверие отправки во Францию, среди французских офицеров возникли новые подрывные настроения. Сначала они наотрез отказывались следовать предложенным маршрутом, настаивая, чтобы дорога на родину, пролегала, по более плодородным землям. А, потом вдруг согласились. Резко. Не выдвигая никаких условий, неожиданно, высказали намерение переместиться из владений Габсбургов в Баварию. После этого, снялся с места и двинулся в сторону Мюнхена. Командующий французским корпусом генерал Колиньи-Салиньи оправдывал это тем, что в Австрии, в связи с присутствием там, большого количества войск не хватает фуража и продовольствия. В дополнение к этим странностям, и два батальона Рейнского Союза, ушли вместе с ними. И, кавалерийский полк хорватов. Это было очень подозрительно. Может герцог Баварский решил затеять какую-то интригу? Может Фердинанд Мария разочаровался в своем прежнем решении отказаться от императорской короны и решил, при помощи французского корпуса, вновь, заявить свои претензии?
Одно пока было хорошо, эти войска отправились не в Венгрию, где местные протестанты забурлили, в связи с заключенным невыгодным, по их мнению, перемирием, с Портой.
Теперь надо было досконально разобраться, что означает французский демарш.
Князь, Иоганн Вайкхард фон Ауэршперг8, первый министр императора, который последние четыре дня занимался этим казусом, сегодня что-то выяснил и был готов доложить. Он выступал на этом совете, в качестве основного докладчика.
Днем император был занят. В дворцовой опере. Там он устроил прослушивание, недавно выписанным из Милана, двум певцам-кастратам. Оба произвели на него благоприятное впечатление. Поэтому Леопольд, не желая портить себе настроение, и отложил доклад Ауэршперга, до вечера.
Сейчас, в присутствии родни и вице-канцлера, Леопольд был готов заняться невероятно скучными политическими делами. Тайный советник уже выполнил тройной испанский реверанс, преклонил колено и теперь только ждал сигнала, к началу. Наконец это случилось. Леопольд слабо кивнул и чуть развернулся в его сторону.
Ваше Императорское Величество, по вашему высочайшему повелению, относительно маневров французского корпуса, вот, что удалось выяснить. Застыв в полупоклоне начал говорить Ауэршперг. Маршрут движения французов определен четко. Они, однозначно, идут в сторону Мюнхена. Предложенным нами путем, через Баварию. Они официально уведомили наших интендантов, что намерены там дожидаться распоряжений из Парижа. Герцог Баварский от этих перемещений не в восторге, но из расположения к Людовику, готов это стерпеть. Так же способствует терпимому отношению герцога, к этому маршу, то, что при французской армии, находится камер-канцлер9. Присутствие Иоганна фон Шернборна во французском войске, является дополнительной гарантией неприкосновенности вотчин Баварии.
Леопольд шумно втянул воздух, через щель в зубах. Было видно, что его мысли витают где-то далеко. Однако, реагируя на упоминание имени архиепископа, он все-таки спросил:
Фон Шернборна, с какой стати, с французами понесло?
На мой взгляд, ваше величество, его преосвященство явно недоволен, что все слава, победы над турками, досталась Монтекукколи. И оправдывает свой отъезд срочными делами в сейме. Кроме того, он видимо хочет, через Колиньи вступить в переговоры с Людовиком, относительно Эрфурта10.