Вдруг железная дверь с раздражающим скрипом отворилась. В камеру вошел один из демонов в черном чешуйчатом доспехе без шлема, выставив напоказ лысую голову, покрытую черными роговыми выростами. Он безумно ухмыльнулся пленникам, тараща неморгающие круглые глаза, и подошел к мужчине. Крупная лапа в пластинчатой перчатке, грубо схватила эльфа за оставшуюся руку, и оттащила от детей. Те прижались друг к другу, им оставалось лишь провожать отца уставшим, почти усыпающим взглядом.
Демон тащил пленника по окровавленному полу темного коридора, будто легкую тряпичную куклу. По пути эльф несколько раз терял сознание. Окончательно он пришел в себя уже будучи прикованным цепью к стене в зале суда в одной из башен города, под которой и располагались темницы. Только вот теперь здесь не было ни лавочек, ни столов просторная округлая комната, в центр которой демоны стаскивали изуродованные тела. Сквозь проломленную крышу башни можно было увидеть безоблачную небесную лазурь видимо, готовился костер.
Вскоре в зал вошло четверо демонопоклонников. Как и убитый, они скрывали лица под капюшонами. Одна из фигур, самая миниатюрная, заметив заключенного поспешила к нему. Она первая из культистов показала лицо: узкое и большеглазое, с тонкими губами, что сейчас изогнулись в злой усмешке.
Поправив черные растрепавшиеся волосы, она грубо схватила костлявое лицо Лахраджа, шире распахнув веки.
Как ты посмел! раздался хлесткий звук пощечины. Такой жалкий смердящий калека не мог убить одного из достойнейших Аганна! Любишь свой город, воин? Любишь свой народ?! Что, не можешь ответить?! Слабак! Снова удар. Девушка сплюнула в сторону мужчины и нервно отправилась к остальным.
Те уже устанавливали по центру насыпи тел овальное изваяние в виде двух изогнутых человеческих силуэтов, сросшихся затылками. Их лица с алмазами вместо глаз и руки тянулись к небу в мольбе. Вокруг кострища чернокнижники расположили широкие каменные чаши крест-накрест, от которых к ногам изваяния тянулись по наклонной желобки.
Начнем.
Вспыхнуло пламя. Голодные рыжие языки ревностно захватили мертвую плоть, выпуская в воздух запах паленых волос и ногтей, запах горелой ткани. Ясные небеса наверху быстро спрятались за горьким смогом.
К девушке-демонологу один из демонов подвел маленькую эльфийку, ровесницу Лиурэнн. Худая, в грязных лохмотьях вместо некогда яркого синего платья, девочка с ужасом глядела на незнакомку в черной робе. Та достала витой кинжал из рукава и прижала ребенка к чаше грудью. Лахрадж видел все. Видел, и ничего не мог сделать. Он хотел выкрикнуть, но из груди вылетел лишь тяжелый сиплый стон.
Нет! заплакала эльфийка. Пожалуйста! Не надо! Командир, спаси меня! она в панике посмотрела на прикованного однорукого эльфа, узнав в нем того самого героя, который помогал городу оборонять границу королевства. Ей было непонятно, почему он не встанет на ноги и не снесет голову этой безумной женщине, что готовится совершить нечто ужасное. Но он не мог. И осознавал это. Осознавал все
Через миг девочка уже захлебывалась над чашей, наполняя ее темной горячей кровью. Широко раскрытые глаза все еще смотрели на пленника и медленно стекленели.
К остальным демонопоклонникам также вели детей разных возрастов. Их ждала подобная участь. Чаши заливались, пока по желобам к ногам статуи не полились ручьи. Погибших и еще погибающих детей демоны бросали в костер, как только они переставали быть полезны для ритуала. Визг тех, кто еще не успел испустить дух, заставлял барабанные перепонки дрожать.
Каждый умолял спасти его. Каждый хотел жить. Каждый
Звон в ушах сводил воина с ума. Он страдал в скорбящей ярости. Заметив его частое дыхание, культистка расхохоталась.
« Зачем они убивают детей? Зачем заставляют его смотреть?» дрожащим голосом спросила Корвилла.
Самеди хмыкнул где-то совсем рядом:
« Да все просто, моя дорогая. Они пришли творить ритуал, а Обвинитель устроил им трудности в виде сопротивления. Еще и прибил того, с кем у той дамочки в балахоне, похоже, были теплые отношения. Вот они вчетвером и приняли решение его помучить перед смертью.
Мы с тобой, милая Корви, свидетели ритуала Избрания. Эта недалекая четверка пытается воззвать к демону Аганну, а это довольно непросто, ведь у него своих дел хватает, кроме как к смертным заглядывать. Как ты знаешь, демоны бывают разные. Имеют разные склонности, образ жизни, преследуют разные цели. Какие-то мечтают только жрать, какие-то повернуты головой на насилии, кто-то только развлекается и получает удовольствие. Многие демоны являются кем-то вроде наемников. Особенно, для демонологов, способных вступать с ними в контакт. Однако, некоторые демоны посильнее и поумнее, они жаждут свободы и власти, хотя и не занимают никаких верховных мест и не имеют титулов. Одним из таких и является Аганн. Демон-создатель. В свое время он хлопотал, окружая себя почитателями. Вера дает демонам силу, а ритуалы в честь веры еще большую. Так он и открыл для себя новые возможности, создав собственный чертог. Чтобы не терять форму, Аганн написал учения и создал сборник ритуалов, чтобы придурки, вроде вот этих, подкармливали его душами и собственной преданностью. Как я и говорил раньше: души ходовой товар.
Один из ритуалов таков: раз в сколько-то там долгих лет Аганн выбирает избранного среди смертных, дарует ему могущественные способности и забирает к себе в услужение. Избранным становится тот, кто принесет наибольшую жертву.
Культисты принесли ему в жертву целый город. Детей они собирали каждый лично, чтобы избранного выбрали честно. Сколько нашел столько отдал. Ведь чистая душа ребенка стоит гораздо дороже порочных душ тех, кто познал эту жизнь сполна.
До призыва демона оставалось несколько дней»
Перед глазами Корвиллы предстал новый фрагмент истории: Лахрадж сидел в камере на полу, обмякший, будто мертвец. Она даже слышала, как в его голове наперебой шепчут и кричат разные голоса: «Спаси меня! Почему ты не помог? Защити!». Пустой взгляд отдавал безумием. Сломленный, он смотрел на лежащих рядом в обнимку Лиурэнн и Тахрая. Они не двигались и почти не дышали. Эльф знал: завтра наступит их очередь. Финальный штрих. И вновь он будет смотреть, неспособный ни на что повлиять, разрываемый горем на части.
Магии больше не хватало, чтобы отрывать от себя кусочки для кормления детей. Малыши гасли у него на руках. В отчаянии мужчина подполз к ним, оставляя за собой гнойный след от плеча, и накрыл собой. Его лопатки то и дело вздрагивали в бесшумном скорбящем плаче. Он прощался
Эльф сжал зубы до скрежета, и резкая ярко салатовая вспышка пламени под ним озарила камеру единственное, на что хватило последних сил. Для сына и дочери затянувшееся истязание голодом и холодом в нескончаемом страхе перед неизбежным вмиг завершилось. Мужчина рухнул рядом с маленькими уже обугленными телами и завыл:
Я не хочу этого видеть!
В приступе нестерпимой агонии он ударил себя пальцами в глаза. Злостно, в искренней ненависти. Кровь потекла по его скулам и закапала на камень. Лахрадж закричал так, будто собрался распрощаться с собственной душой в сию же минуту.
Корви узнала этот крик. Именно его она слышала в видении, когда обреталась их с Обвинителем связь. Так вырывалась наружу безграничная яростная скорбь того, кто утратил все.
Теплые ручейки слез защекотали щеки девушки. Она чувствовала их, но не могла убрать, застыв в ужасе.
Мужчина завалился на бок. Жизнь медленно, но стремительно покидала его. Оставалось лишь мучительно ждать. И в этот момент, заглушив рой слуховых галлюцинаций, над ним раздался низкий басистый голос: