Никита обнял её крепче, поцеловал.
Как шпроты в банке! прокричал он. Потерпи, уже скоро!
Его улыбка единственное, что успокаивало в этом металлическом гробу. Состав трясло, моргали лампы на потолке. За окном змеились трубы и провода. Аня не сводила глаз с надписи «Не прислоняться», будто та могла защитить от напирающих со всех сторон тел.
Этим вечером людские потоки стекались к «Газпром Арене».
Никита с огромным трудом достал билеты, она не могла с ним не пойти. Это же чемпионский матч «Зенита», да ещё и против «Спартака»! Аня ничего не смыслила в футболе, но о важности события за последнюю неделю ей рассказали примерно полтора миллиона раз.
На станции их буквально вынесло из вагона. Стало чуточку легче дышать, особенно когда они поднялись на поверхность, к свежему воздуху. Но радовалась Аня недолго, потому что на подходе к стадиону увидела их.
Они были частью болельщицкой толпы. На первый взгляд, простые ребята в атрибутике «Зенита» весёлые и шумные, с флагами, с раскрашенными в фирменный сине-бело-голубой цвет лицами. Но их глаза, носы и рты были ненастоящими. Их тоже нарисовали.
Никита мыслями уже находился на матче, поэтому ничего странного не заметил. Да и было ли это странное?.. Аня глубоко вдохнула, осторожно окинула взглядом болельщиков вокруг. Обычные люди Которые не умеют моргать нарисованными глазами.
Никит, что-то не так.
А?
Рядом загрохотали барабаны, в очередях у турникетов кто-то засмеялся. Во внутренностях стадиона заиграла музыка.
Никит, она сильнее сжала его руку, давай не пойдём.
Ну уж нет, красавица. Я с тобой и на органный концерт ходил, и на мюзиклы эти дурацкие, так что не отвертишься. Пришёл час расплаты.
Никита улыбнулся так, как умеет только он; сияя, заряжая людей вокруг своим настроением, передавая им частичку волшебства. Аня всегда млела от этой улыбки, вот и сейчас не устояла. Они прошли турникеты и оказались внутри.
По словам Никиты, «Газпром Арена» вмещала около шестидесяти тысяч человек, но Ане казалось, что народу в разы больше. Трибуны напоминали море живое, бурлящее, способное проглотить в одно мгновение. Всюду слышались голоса и развевались флаги. У кромки поля суетились фотографы и телевизионщики. Всё было готово к началу матча.
Аня вытерла испарину со лба, расстегнула куртку и подняла голову к крыше стадиона, на которой плясали солнечные зайчики. В Петербурге было как всегда прохладно, но здесь оказалось невероятно душно.
Зачем они крышу закрыли? Мы же тут как в парнике.
Никита пожал плечами, ковыряясь в телефоне. Диктор объявлял составы команд, и в чаше стадиона гуляло эхо его голоса. Стадион гудел, точно исполинский улей.
Сзади толкнули, и Аня чуть не улетела на ряд ниже. Никита подхватил её и пробормотал что-то неразборчивое. Улыбка не сходила с его лица, и Ане начинало казаться, что она тоже нарисованная. Как и у всех людей вокруг.
Футболка прилипла к телу, по спине струился пот. Сердце стучало в грудной клетке так, словно пыталось заглушить бой барабанов. Аня стала задыхаться.
Из динамиков продолжал доноситься голос диктора, но Аня уже не слышала фамилий. Она вообще не разбирала слов: это походило на какое-то заклинание на чужом языке.
На секторе не было места, но люди продолжали идти. У каждого кресла стояли по двое или трое, Аню поджимали, обжигали прикосновениями. На лестнице собиралась толпа, и болельщики залезали на поручни.
Куда они прутся
Как шпроты в банке! прокричал Никита. Потерпи, уже скоро!
На противоположной трибуне располагались болельщики «Спартака»: красно-белый островок в синем «зенитовском» океане. Он напоминал рану, в которой что-то копошится; кровавое месиво, гниющий мясной фарш. У Ани поплыло перед глазами. Она сделала шаг в сторону и увязла рукой в животе толстяка рядом. Провалилась в его плоть, словно в речной ил. Толстяк ничего не заметил.
Н-никит
Как шпроты! Никита приобнял её и тут же приклеился, будто на липкую ленту попал. Уже потерпи!
По его лицу струился пот, и вместе с ним на Аню стала стекать плавящаяся кожа, точно горячий воск. Глаза Никиты сползли на уровень щёк, сквозь дыры в подбородке можно было разглядеть челюсть. Пахло тухлятиной и костром.
Аня закричала сдирая горло, изо всех сил, так, будто от этого зависела её жизнь. Но никто не обращал на неё внимание. Люди шли и шли, поток не останавливался. Они падали, топтали соседей и слеплялись друг с другом, словно размякшие пластилиновые человечки. Одежда прикипала к плоти, волосы врастали в кожу, на пол брызгала кровь. Чудовищный солнечный глаз пунцовый и невероятно большой навис над задвинутой крышей, превращая внутренности стадиона в духовку.
Люди ползли по рядам и падали сверху. В Аню постоянно кто-то влетал, вливался, становясь новой частичкой единого организма. Из динамиков доносился протяжный нечеловеческий вой.
Аня почти не чувствовала тело, зато чувствовала других людей внутри себя, чувствовала весь стадион, срастающийся в громадную бесформенную массу, которая уже выплеснулась на поле.
Влн! пробормотало то, что когда-то было Никитой, и Аня увидела, как по месиву на трибунах прошла рябь. Спартаковский островок потолстел, сожрав несколько соседних секторов, будто расплывшееся по поверхности воды кровавое пятно. И тогда болельщицкое море забурлило.
Влна!
Аня несколько раз видела по телевизору, как болельщики запускали «волну». Это было эффектно и очень красиво. Люди по очереди, сектор за сектором, вставали с мест и поднимали руки, создавая впечатление, что по трибунам катится волна. Такое работает только с полным стадионом, и сегодня он был набит под завязку.
«Газпром Арена» зашумела. Волна зародилась на противоположной, «красной» трибуне и стала быстро приближаться, смешивая сиденья, одежду, цвета и лица. Аня почувствовала, как трещит, растягиваясь, одно на всех тело. Как невероятных размеров туша собирается с силами, чтобы исполнить последний в жизни перформанс.
Тысячи изуродованных людей, словно склеенные марионетки, простирали руки к небу. К закупоренной крыше стадиона, ставшей крышкой гигантского гроба.
Когда кровавая волна захлестнула Аню, испепеляющее солнечное око наконец погасло.
Олег Волынский
КРУГОВОРОТ ВАСИЛИЯ
Олег Волынский любит составлять из слов разные сочетания иногда в виде стихов, иногда в виде рассказов. Олег участвовал в некоторых проектах издательства «Хоррорскоп-Пресс».
Творчество для Олега вроде арт-терапии, способ бороться со стрессом, вид активного отдыха или просто развлечение.
Апчхи!
Шмяк!
прихожу в себя лежащим на столе.
Василий! Я назову тебя Василий! он смотрит на меня с какой-то смесью отвращения и любопытства. Вот ведь сука.
Он только что высморкал меня и сделал это с огромным наслаждением. В его нос попала гречка, она свербила и щекотала одновременно, доводя его до бешенства в течение последних секунд тридцати во всяком случае, именно тридцать секунд назад я осознал себя лежащим в носовой утробе как в уютной колыбельке. Я чувствовал его мысли, испытывал его ощущения как свои собственные, и даже начал сочувствовать ему, как вдруг громогласное «Апчхи!» разорвало вечернюю тишь, словно первый крик нежданного рождения, только крик не ребёнка, а матери. То есть отца. То есть Тьфу, блин, какой из него вообще отец, какая мать? Никакие.
Фокусирую на нём зёрнышки гречки, которые мне вместо глаз не так-то это просто, попробуйте, если не верите. Надо что-то сказать в ответ надуваю пониже «глаз» пузырёк, он лопается, получается рот.
Иннокентий, братан!
Здесь какая-то ошибка. Я не Иннокентий, меня зовут