Как в школе? Столовый ножик мерзко проходится по тарелке.
Нормально. Картошка жуётся со смачным чавканьем.
Скрип. Чвок. Шлёп. Упавший помидор разлетается жирной жижей по столу.
Беккери! Руки упираются в толстые бока, тряпка выпрыгивает из раковины.
Прости, ба. Бекс разочарованно кривит губы, морщит нос. Спасибо, я наелся.
А доедать кто будет? бабушкино возмущение разгорается огнём на сложенных поленьях недовольства.
Отдай Тишке.
Бекс не смотрит в глаза, не ждёт ответа оставляет почти нетронутую еду на столе и сбегает в тетради с кучей сложных задач.
Людмила Павловна хватается за телефон. После долгих гудков быстро начинается ругань. Яростная, истеричная, причитающая и приказывающая такой видят друг друга обе женщины.
Я делаю всё для него. Он ни в чём не нуждается, сдержанно возражает Александра.
В маме, в маме он нуждается! лихо бьёт по больному Людмила Павловна.
Вместо ответа короткие, торопливые гудки. Последний пакет неразобранных покупок одиноко лежит в коридоре, поблёскивая футляром от плавательных очков.
2. Жизнь вторая. Сломанные
Дзинь. Тихий звон дверного колокольчика раздаётся в половину восьмого утра. Молли не нужно оборачиваться, чтобы знать, кто пришёл Софи Грант чрезвычайно пунктуальна, как и сама старушка. Аккуратные каблучки цокают по паркетному полу, фарфоровая кружечка звенит о тарелочку.
Доброе утро, мисс Гудроу, уверенный голос эхом пробегается по пустому кафе.
Жизнь тебя любит, милая, приветствует гостью Молли, выходит из-за барной стойки, шаркает галошами по деревянному полу и, не расплескав ни капли, бесшумно ставит на стол свою ношу.
Вы, как всегда, готовы, необычайно мягко улыбается Софи, грациозно усаживаясь на стул.
Пальчики с аккуратным френчем обнимают изящно изогнутую ручку кружечки. Горячий пар тянется вверх, щекочет нос сливочным ароматом молочного улуна. Первый глоток ласкает язык шоколадным вкусом, согревает, бодрит и сообщает, что новый день действительно начался. Софи выдыхает, стучит подушечкой пальца по золотистому бочку творожного рулетика:
Я после ваших угощений однажды не влезу в свои костюмы.
Тю, милая, чтобы не влезть в одежду, тебе потребуется не выходить из моего кафе хотя бы месяц. Молли всплёскивает руками и садится напротив женщины. Как поживают Люсиль и Торрес?
Прекрасно. Люси недавно заняла первое место в научном триатлоне, а Тори стала ребёнком месяца в саду, набрав триста восемь звёздочек успеха, гордость сквозит в каждом слове Софи, но выражение лица едва ли меняется. Это даже на три больше, чем у Люси в её возрасте. Новый рекорд.
Ну какие умнички! искренне восхищается Молли, подпирая голову рукой. Обязательно приберегу для них бесплатные пирожные.
Да бросьте, я заплачу, фыркает Софи, отмахиваясь. Я работаю для того, чтобы мы могли позволить себе сладости даже в кафе, где никогда нет меню и можно уйти не заплатив.
Молли хохочет, и этот звук чем-то напоминает одновременно крик чайки и скрип ступеней под ногами, но вместо раздражения испытываешь лишь приятное удовольствие, будто наблюдаешь за тем, как распускается цветок или малыш-цыплёнок пробивает клювиком скорлупу.
Тогда можно считать, что твоя жизнь удалась, отсмеявшись, потрескивает голосом Молли.
Жизнь удалась шёпотом повторяет Софи, задумчиво разбивая слова.
Ей кажется, что она что-то упустила, чего-то не смогла, о чём-то очень жалеет, мечтает исправить, но в голову не приходит ни одного воспоминания, которое нужно изменить.
Выходит, что удалась, всё-таки соглашается Софи, делая очередной глоток чая.
Молли по-матерински тепло разглядывает женщину, в которой всё кажется идеальным. Уложенный тугой пучок без единого торчащего чёрного волоска, изящно подкрашенные изогнутые ресницы, как из рекламы, карминовая помада, которая не кричит «посмотри на меня», а нежно подчёркивает строгие черты лица, белоснежная блузка без складочек, отутюженный чёрный брючный костюм в серую полоску. Увидев такую леди на улице, сразу думается, что она венец женской природы. Та самая, у которой и работа по полочкам, и дома идеальный порядок, и дети никогда не закатывают истерик, и муж на руках носит
Тёмные круги под глазами стёрты консилером, морщины скрываются за подтяжками, а тревожные мысли надёжно прикрыты белозубой улыбкой. Хочется разомкнуть эти чёртовы зубы, дать им шанс выговориться, отпустить, разделить с кем-то страхи, но Опасно, страшно, непонятно. Как доверить кому-то боль и переживания, если любое неверное слово может разрушить то, что Софи строила годами? Кто сотрёт усталость с лица? Кто обнимет словами и тёплыми заботливыми руками, укроет от всех невзгод?
Дзинь.
Сикс, ты сегодня так рано. Молли встаёт из-за столика, встречая коренастого парня с вечно-удивлённым лицом. Неужели где-то случился апокалипсис и ты смог проснуться вовремя?
Если бы апокалипсис и случился, то начался бы он с Найн, подмигивает Сикс. А я просто поспорил с нашей картошечкой, что сегодня не опоздаю.
Тогда ты проиграл, цокает языком Фрай, появляясь за его спиной. Я уже закончила.
Упс. Сикс неловко чешет затылок, но совсем не чувствует вины.
Забираешь три мои смены в кафе. Фрай победно пританцовывает, усаживаясь за барную стойку. Её короткие ноги болтаются, едва ли доставая до перекладины высокого стула.
Целых три? Мы договаривались на одну! возмущается парень, запрыгивая на соседний стул. Шутливый спор и не думает прекращаться, а лишь набирает обороты.
Увидимся, мисс Гудроу. Софи делает торопливый глоток горячего напитка, оставляет нетронутым любимое лакомство. Встаёт. Раздражение не утихает и выливается в хищную улыбку.
Жизнь тебя любит, с лёгким укором прощается Молли, ковыляя к стойке, возле которой вытаскивает из карманов кружку тёплого молока с корицей и брусничный отвар с мятой.
Дружное «спасибо» догоняет Софи из приоткрытой двери, когда она садится в машину с изящностью аристократки, поднимающейся в карету.
Вперёд, командует женщина, пристёгиваясь ремнём безопасности.
Чёрный мерседес плавно трогается с места, везёт привычным маршрутом. Жизнь Софи Грант подчиняется строгому расписанию: подъём, завтрак, кафе, работа, время с семьёй, даже походы в туалет запланированы. Болеть или больше чем на минуту отклоняться от графика запрещено. У неё просто нет времени на всякие глупости. Впрочем, глупостей в её жизни нет лет с двенадцати.
Не проходит и десяти минут, как Мерседес останавливается и бархатные сапожки с острым носом касаются асфальта. Софи кивает водителю вместо благодарности и уверенным летящим шагом поднимается по ступеням, которые каждый день вот уже восемь лет ведут в одно и то же место кабинет.
Сумочка становится на специальную тумбу, указательный палец зажимает кнопку микрофона:
Всем доброе утро, и пусть этот день подарит миру ещё больше красоты.
Ритуальная фраза слетает с губ привычно, заученно, но каждый раз с внутренним трепетом. Сделать мир немного лучше, немного ярче, немного возвышеннее для каждого вот мечта владелицы пятидесяти трёх картинных галерей в тринадцати странах мира. Софи ныряет в бумаги, почту, договоры, планы и проекты, не глядя на часы для встреч и звонков у неё есть помощница, которая заменяет любой будильник и напоминалку. Минута в минуту дверь открывается, телефон звонит всё строится строго по плану, и ничего не нарушает привычный ритм. Ничего, кроме неожиданного звонка от дворецкого.
Минута, не отрываясь от эскизов будущей выставки, сообщает Софи телефону.
Я нашёл тетради, в которых Люсиль пишет сказки, укладывается в три секунды дворецкий.