Парень, что сидел с ним за одним столом, махнул рукой.
Та ни! Той на девьяты дубах сыдыть пид Кыевом, посвыстом всих лякае. Одыхмантьевычем клычуть, басурманын басурманыном. А цэй посак, як е. Обдурыть, голову заморочыть и пидеш без гроша в кышени. Його Соловъем через його языкатисть прозвали6.
Словен аж застыл от таких речей. Во-первых, о нем говорили, отчего ж не послушать. Во-вторых, врали безбожно когда это он девицей выглядел?! Да и прозвали его Соловушкой не из-за языка, а из-за личины чудесной, черного соловья, с легкой руки матушки. Она его, любя, Соловушкой, кликала, так и пристало детское прозвище не отмоешься.
Главный рассказчик возмутился:
Да не посак он! Говорю ж тебе! Нечистью он на Старом тракте заведует, людей запугивает, в Велесовы пущи не пускает. Он у Темных охранником прислуживает.
А вот это стерпеть Словен не мог. Это откуда ж такая нелепица выскочила?!
Ты ври, да не завирайся, Словен возмутился искренне. Соловей храбрый витязь, славный богатырь. Сам ты прислужник и чисто девица! И делать ему нечего, как нечистью верховодить, а тем паче свистеть.
Лучше б он промолчал. На него сорвались сразу несколько:
Помалкивай!
Много ты понимаешь!
Еще молоко на губах не обсохло, а в разговор старших лезешь! Иди отсель, пока не выставили!
На возгласы обратил внимание вышибала, поморщился и навстречу ему двинулся. Словену он был незнаком. Ну все! Сейчас слово данное Бартнику придется нарушить скандал назревал нешуточный. Покидать корчму Словен не собирался, а выставить себя попросту не дал бы, но вышибалу вовремя перехватил корчмарь.
Кто не знал Бартника, сам бы его запросто с вышибалой спутал: крепкий, косая сажень в плечах, могучий мужик с ловкостью обращался как с горшками и латками, так и с выпившими лишку посетителями. Он вовремя появился из кухни и вмешался сразу же.
Люди добрые, зачем кричать? И ругаться нет повода. А молодец сейчас присядет и разговору вашему мешать не будет. Он пристально посмотрел на Словена при этом радужно ему улыбаясь. Ведь не будет же?
Улыбка вышла у него жутковатая: в молодости выбили ему зуб и слегка попортили лицо кривой шрам искажал мимику и придавал зловещее выражение даже в спокойствии. Возчики попритихли, а Словена улыбка не проняла.
Да разве ж я мешаю?! Я правду восстанавливаю. Люди добрые ошибаются, а я решил чуток поправить.
Возчики загомонили, Бартник волком на Словена зыркнул и принялся его теснить к дальнему столику.
Ты иди, иди. Присядь. Покушай, и зашипел так, чтобы возчики не заметили: и помолчи! Как не придешь, так на драку нарываешься. Надоело после тебя корчму восстанавливать.
К гостям, задабривая и зубы заговаривая, подоспела жена Бартника, тетка Аглая, с новым кувшином меда.
Нет в жизни справедливости, Словен вздохнул наигранно.
Бартник кивнул.
Без сомнений нет. Была бы она, тебя бы на моем пороге не было.
Обидеть хочешь? Словен прищурился, глядя не по-доброму, и Бартник пошел на попятную.
Оно мне надо? Только и ты войди в мое положение: три месяца прошло, как я последнюю досочку приладил. А у тебя, что не гулянка, так у меня ущерб.
Словен фыркнул.
Словно я к тебе часто наведываюсь. Пару раз только и бывал. И вздохнул тяжело. Наговариваешь ты на меня. Подумаешь, сломал пару столов, так ты, как я погляжу, на мои денежки на два больше отремонтировал. И вообще! Я сидел, никого не трогал, все честь по чести. Это твои постояльцы ни с того, ни с сего, решили проверить меня на удаль молодецкую. Кто ж им виноват, что они не на того напали?
А вот не надо было их в кости обыгрывать, да и насмехаться еще. Вот погоди мне! Бартник погрозил ему пальцем. Закрою для тебя двери-то, не обижайся. Знаю я, как ты зубы заговаривать умеешь, но в этот раз точно ничего не выйдет не отступлюсь.
Словен хмыкнул. Звучали слова Бартника, как несмазанная телега: ни в жизнь он не откажется от выгодного посетителя, а Словен был выгодным. Денег никогда не жалел, за неудобства приплачивал, за поломанную мебель и посуду платил, но словно заколдованный, притягивал к себе неприятности. Оскорбления не терпел отвечал, а в плохом настроении сразу кулаком в челюсть бил. Бывало потом вместе с обидчиками за здравие пили, а бывало выносили их под ручки. Отчего-то гости дядьки Бартника выбирали Словена мишенью, но когда сами мишенью оказывались огорчались. Словен и рад был бы не появляться здесь, но слишком много полезных новостей стекалось в корчму.
Словен хлопнул дружески по плечу дядьку Бартника.
Не ругайся попусту, лучше накорми-напои, и я в долгу не останусь. Он бросил на стол монету, корчмарь взмахнул рушником, и она тотчас исчезла, словно под заклинанием, а Бартник грозно произнес:
Пообещай мне, что сегодня ты ни с кем драться не будешь!
Да разве я могу?! Словен вполне искренне удивился. Я ж тебе не вещунья, чтобы будущее предсказывать. Сам я отдохнуть зашел, а подраться и в другом месте могу. Так что не бурчи, и лучше дай мне икряников знатные они у тебя получаются, да взвара. Я, может, только из-за них сюда и хожу.
Бартник измерил его пристальным взглядом, вздохнул тяжко и пробурчал:
Знал бы, вовсе их не готовил. Ох чует мое сердце скоро ждать неприятностей.
Хоть довольным Бартник не выглядел, но служанку кликнул. Румяная девица подскочила сразу же, стрельнула хитрым взглядом в Словена, на его улыбку не смутилась. Ой, бедовая! Но именно такие ему и нравились, а вот Бартнику их перемигивание не по нраву пришлось: приказал принести Словену все, что тот хотел таким тоном, словно требовал его за дверь выставить.
Словен удобно устроился за облюбованным столиком, набросил легкий морок, чтоб никто лишний к нему не подсаживался. С этого места весь зал просматривался, и за входом следить получалось. Интересно, кого приведет к нему Судьба? Словам Чары Словен верил, как своим собственным, а пока ожидал, и перекусить не мешало б.
Поесть он любил, все равно еда не в бока, а в силу колдовскую уходила. Чем мощнее Словен становился, тем больше приходилось тратиться. Энергия кипела и требовала воплощения, вот поэтому жаждал Словен получить вотчину. Захлебнуться в собственной силе очень уж не хотелось, да и показать ее полностью тоже было нельзя. Старшие Боги спали и видели, как бы взять себе в Слуги сильного помощника, только у Словена были иные желания.
Тут перед ним с громким стуком поставили на стол тарелку с икряниками. Вкусные блины из рыбьей икры готовили здесь, пальчики оближешь. Живот откликнулся громким урчанием: пришла пора закусить.
Ой, спасибо тебе, красавица, Словен улыбнулся, поднял взгляд и столкнулся с суровыми глазами тетки Аглаи, и тут же исправился: хозяюшка. И по что мне честь такая-то?
Тетка губы поджала, глядя на него осуждающе.
Честь не честь, токма не нужны мне проблемы с девками. Ты им с три короба наврешь, наобещаешь, а они, дуры, уши-то и развесят, понадеятся, а потом ревут в три ручья.
Я навру?! Словен с изумлением посмотрел на нее. Да ни в жизнь! Я не обещаю, если выполнить не могу.
Ну да, ну да. Чай я не видела, как ты во весь рот лыбишься. Так я тебе и поверила, пробурчала Аглая. У меня уже есть одна, что по тебе сохнет. Заморочил девке голову, а сам в кусты!
Марька, племяшка Аглаи, прикипела к Словену сразу же. Первая красавица Велера отказывала уже не первому жениху, все искала для себя лучшего. Словен с ней лишь раз перемолвился парой словечек, на этом его интерес и закончился. Марьке же, словно вожжа под хвост попала, она ему прохода не давала. Как только узнавала, что Словен к Бартнику зашел? Похоже, служанок подкупила.
Я в кусты?! Да я из них и не вылезал. Не надо с больной головы на здоровую перекладывать. Не было ничего и обещаний я ей не давал.